Собрание сочинений. Том 2. Иван Иванович
Шрифт:
Ему вспомнились взбесившие его в свое время слова доктора Аржанова: «Вы точка по сравнению со всей партией».
«Да, только точка!» — покорно подумал Скоробогатов, обегая взглядом людей, собравшихся в зале. Суровое осуждение было на лицах, а то и презрение. Осуждение пугало Скоробогатова, презрение возмущало: он мог бы по пальцам перечесть недостатки тех, кто теперь судил его.
«Тот же Мартемьянов любит иногда заглянуть в рюмочку. Знаем мы эти замашки! Сегодня рюмочка, завтра рюмочка, а там, глядишь, и спился! Логунов не пьет, даже не курит, но легкомысленный фантазер, режим экономии у него на последнем плане… Пряхин любит перекинуться в картишки и подхалим… Теперь уже прячет глаза,
Блуждающий взгляд Скоробогатова столкнулся с отчужденным взглядом раскосых глаз председателя эвенской охотничьей артели.
«Тоже считает меня конченым человеком! — подумал Скоробогатов, стараясь восстановить в памяти биографию делегата. — Да, какая-то темная история произошла с деньгами… не то растрата, не то перерасход…»
Все сидящие в зале райкома представились Скоробогатову неполноценными людьми, и это немного ободрило его. Ему в голову не приходило, что он всегда преувеличивал недостатки товарищей, потому что превозносил самого себя и, глядя на других свысока, забывал, что это они создавали заново жизнь целого района: прокладывали дороги через болота и горы, строили поселки, корчевали тайгу и распахивали холодные земли, снимая урожаи невиданных здесь овощей и зерновых. Они болели за свои планы по добыче золота, мехов, рыбы и выполняли их, поднимая на творческий труд тысячи людей, которые сами росли вместе с цифрами программ. Это были те, кому Центральный Комитет партии большевиков доверил освоение Севера.
«Не угодил! — с горестной иронией думал Скоробогатов, слушая выступление районного агронома, с которым у него тоже было немало столкновений. — Всякому хочется, чтобы его по шерстке гладили. Я-то вот терплю, пока вы меня прорабатываете!..»
— Зажимал всякую инициативу! — говорил с сильным акцентом якут, директор животноводческого совхоза. — Мы приезжали в райком со страхом. Разве так годится? Был товарищ Скоробогатов сам у нас в совхозе, посмотрел, дал указание отвести землю в долине под посевы. Мы доказательства представили, что там нельзя. Никаких доводов. Пришлось вспахать часть лугов. Летом, когда оттаяла почва, пошла «черная вода», речка наша поднялась. Погубила посевы. Совхоз понес убыток. Теперь будет беда с сеном…
«Не ошибается тот, кто ничего не делает», — записал в блокнот Скоробогатов, отметив это место для заключительного слова.
Но заключительную речь он произнес почти машинально, понимая, что теперь его слова ни до кого не дойдут, и потому только пытался пояснить отдельные выпады.
Подкосило его выступление представителя обкома. Когда тот поднялся из-за стола президиума, Никанор Петрович со смутной надеждой уставился в энергичное лицо, увенчанное пышной шапкой седоватых волос. Крепко сколоченная фигура обкомовца, неторопливые движения его больших рук, открытый, ясный, немного усталый взгляд — все вдруг привлекло Скоробогатова.
«Свой, рабочий парень!» — проникаясь симпатией, подумал Скоробогатов, растерявшийся было от неожиданного одиночества.
Именно этот короткий самообман усилил жестокость удара: обкомовец, действительно рабочий в прошлом, коротко суммировав отдельные выступления, прямо обвинил Скоробогатова в диктаторстве.
— Такие методы руководства, — сказал он, — нарушают отношения партии с массами. А чему нас учил товарищ Ленин? Он говорил, что эти отношения определяются взаимодоверием, что партия должна, чутко прислушиваясь к массам,
После такой отповеди трудно было выступать, и кое-как «закруглись», Скоробогатов пошел на место. Вся его внушительность сразу пропала: плечи съежились, глаза утратили неподвижно-холодное выражение.
— Скис! — шепнул Мартемьянов Логунову, который без сожаления, но и без злорадства глядел в ссутуленную спину бывшего секретаря райкома.
Логунов вышел из машины и осмотрелся: перед ним в лесистой долине, тронутой осенней желтизной, раскинулись постройки якутского наслега. Одинокие юрты серели кое-где и на высоком берегу речки, окруженные стогами сена.
— Пойдемте в сельсовет! — сказал Логунов спутникам и, взяв из машины портфель и небольшой сверток, первым двинулся по узкой тропинке вниз от шоссе, разрезавшего нагорье. Влюбленный в свой рудник, неожиданно став секретарем райкома, он все еще чувствовал растерянность. Ему поручили сложную, большую работу, в которой не так-то легко было разобраться. Хорошо, что раньше он не ограничивался интересами только одного рудника: производство в целом и сельское хозяйство тоже интересовали его, поэтому он никогда не отделял себя от жизни района. Он знал соседей по встречам на совещаниях, партийных конференциях и сессиях райисполкома и принимал близко к сердцу их успехи и неудачи.
— Этот феодал разогнал-таки лучшие кадры, — с горячностью высказывался он о бывшем директоре якутского совхоза. — Надо убрать его самого, пока не поздно. Я бы рекомендовал вниманию товарищей кандидатуру агронома Амосова.
И Амосов, молодой якутский специалист, направленный в совхоз, блестяще выправил пошатнувшееся хозяйство.
Да разве только однажды приходилось Логунову вмешиваться в общерайонные дела! Но теперь он сам непосредственно отвечал за все, что творилось в районе, и от одной мысли об этом становилось жутковато.
«Опыта не хватает! — думал Логунов, шагая по плотно утоптанной дорожке. — Как найти основное звено, за которое следует ухватиться?»
Придержавшись за куст над крутым уступом, он наколол руку и лишь тогда увидел густой кустарник, затянувший по местам порубок склон горы: шиповник в позолоте тонкой листвы, унизанный алыми, прозрачными на солнце ягодами.
— Сколько его тут! А по берегам рек смородины гибель! Организовать бы выработку витаминов! Приятнее стланика, особенно для ребятишек. Надо поговорить с Иваном Ивановичем и с председателем райсовета. Здесь же в наслеге и организовать.
Логунов попытался представить себе лицо председателя здешнего сельсовета, но не вспомнил. Председателя колхоза он тоже не знал. Это огорчило его.
«Скоробогатов, по крайней мере, знал всех работников по их недостаткам!» — И Логунов обернулся к шагавшим позади него районному агроному и секретарю райкома по сельскому хозяйству.
Агроном, уже обрисовавший в общих чертах состояние колхоза, о руководителе его ничего толкового сказать не смог. О председателе сельсовета оба не имели представления.