Собрание сочинений. Том 9

Энгельс Фридрих

На манчестерском рынке продолжается общая депрессия. По мере того, как сообщения из Австралии и Китая, а также известия относительно восточных осложнений, приобретают все более зловещий характер, растет беспокойство среди владельцев хлопкопрядилен, фабрикантов и торговцев. Падение цен на обыкновенную по своему качеству и размеру пряжу в настоящее время колеблется от ⁷/₈ до 1 пенни на фунт по сравнению с наивысшими ценами, существовавшими два месяца тому назад, что, примерно, в два раза превосходит падение цен на хлопок соответствующего качества, которые понизились не более чем на ¹/₂ или ⁵/₈ пенса. Но даже при наибольшей скидке в 1 пенни продажа считается весьма затруднительной, и запасы — жупел пашей чувствительной школы экономистов — продолжают расти. Само собой разумеется, нельзя ожидать, чтобы это накопление товарных запасов возрастало очень быстро. В настоящее время как торговцы, так и фабриканты, несмотря на то, что многие рынки переполнены, все же имеют еще возможность для сбыта путем посылки своих товаров на консигнацию для продажи их на других рынках, и этой возможностью

они как раз теперь и пользуются в самых широких размерах. Но бросить всю пригодную для экспорта продукцию британской промышленности, — объем которой таков, что ею можно через периодические промежутки времени наводнять весь мир, — на несколько более или менее ограниченных по своей емкости рынков — это значит неизбежно вызвать такое же переполнение и обусловленные им потрясения на тех рынках, которые пока еще считались здоровыми. Так, сообщения об известном улучшении положения в Индии, — которые все же еще не говорят о возможности прибыльного ввоза в эту страну, а лишь дают основание надеяться на уменьшение убытка при дальнейшем экспорте, — вызвали довольно значительный рост операций по экспорту в эту страну, осуществляемых частично фирмами, обычно ведущими торговлю с Индией, частично непосредственно владельцами манчестерских хлопкопрядилен и фабрик. Последние предпочли ухватиться даже за ничтожный шанс более благоприятного сбыта в результате спекулятивного экспорта в Индию, чем согласиться на убытки, связанные с продажей на сужающемся рынке. Здесь можно добавить, что начиная с 1847 г. манчестерские владельцы хлопкопрядилен и фабрик постоянно отправляют за свой счет большие партии товаров в Индию и другие страны, а на вырученные деньги закупают там колониальные товары, которые также за свой счет продают либо в британских владениях в Северной Америке, либо в европейских портах. Подобные спекуляции, конечно, не относятся к узаконенной сфере предпринимательской деятельности фабрикантов, которые, естественно, даже наполовину так не осведомлены о состоянии рынков, как портовые купцы, но они нравятся владельцам британских хлопкопрядилен, которые, предпринимая такие операции в далеких странах, воображают, что осуществляются их заветные мечты о том, чтобы стать как бы верховными руководителями и распорядителями промышленными и торговыми судьбами мира. И если бы подобная спекуляция не отвлекала на срок от года до восемнадцати месяцев значительную долю свободного промышленного капитала, то не подлежит сомнению, что рост числа фабрик в Англии за последние пять лет происходил бы гораздо более быстрым темпом.

На рынке текстильных товаров отечественные изделия более других страдают от депрессии. Запасы продолжают расти, хотя значительное число ткацких станков остановлено. Правда, нельзя сказать, чтобы с другими товарами дело обстояло лучше.

Подобный же застой наблюдается в Лидсе и Брадфорде, Лестере и Ноттингеме. В последнем городе рабочее время было сокращено до десяти часов и даже до восьми часов в кружевном производстве. Производство трикотажных изделий испытало депрессию еще в июне прошлого года, когда в Ноттингеме выработка сразу сократилась на одну треть. Единственная отрасль, которая, по-видимому, переживает непрерывное процветание, это — производство металлических изделий в Бирмингеме и его окрестностях.

В Лондоне начинают становиться распространенными случаи банкротства среди мелких лавочников.

В своей статье от 12 августа я указывал, что владельцы прядильных мастерских и фабриканты основали «Ассоциацию содействия промышленности в деле прекращения волнений среди рабочих в манчестерском промышленном округе», что эта Ассоциация должна была состоять из местных ассоциаций, возглавляемых центральным комитетом, и что она намерена «сопротивляться всем требованиям со стороны объединенных групп фабричных рабочих, укрепить монополию капитала посредством монопольного права на объединение и диктовать свои условия как объединенная группа».

Не представляется ли, однако, весьма любопытным тот факт, что об этом проекте, о котором я уведомил вас около двух месяцев тому назад, до сих пор ни разу не упоминалось в лондонских газетах, хотя он за это время втихомолку был осуществлен и в настоящее время уже применяется на практике в Престоле, Болтоне и Манчестере? По-видимому, лондонская пресса старательно скрывала от всех, что фабричные магнаты систематически готовят свой класс к войне против рабочего класса и что последовательно принимаемые ими меры являются не стихийным следствием случайных обстоятельств, а заранее тщательно намечены в качестве целей тайного заговора организованной антирабочей лиги. Английская капиталистическая лига XIX столетия должна еще найти своего историка, подобно тому как французская Католическая лига нашла своих историков в лице авторов «Менипповой сатиры» конца XVI века [335] .

335

«Мениппова сатира» — анонимный политический памфлет, опубликованный во Франции в 1594 г. и направленный против Католической лиги (основана в 1576 г., в период гугенотских войн), феодально-аристократические вожди которой стремились к ослаблению королевской власти и к утверждению неограниченных привилегий католической знати. Название памфлета заимствовано у римского писателя Варрона (I в. до н. э.), писавшего свои «Менипповы сатиры» в подражание древнегреческому философу Мениппу.

Добиваясь удовлетворения своих требований, рабочие должны, естественно, устраивать так, чтобы, когда одна часть их бастует, другая работала до тех пор, пока первые не одержат победы. В тех местах, где рабочие прибегают к подобному способу действий, фабриканты по взаимному соглашению договорились закрыть все свои предприятия и довести таким образом своих рабочих до крайней нищеты. Положить этому начало должны были, как вам известно, престонские фабриканты. Тринадцать фабрик уже закрыты, а к концу следующей недели должны быть приостановлены все фабрики, так что свыше 24000 человек окажутся выброшенными на улицу. Ткачи обратились к хозяевам с петицией, ходатайствуя о переговорах или о перенесении спора в третейский суд, но их предложение было отвергнуто. Так как престонским ткачам была оказана поддержка за счет сборов в один пенни среди рабочих окрестных округов — Стейлибриджа, Олдема, Стокпорта, Бери, Уитнелла, Блэкберна, Черч-Париша, Актона, Эруэлл-Вейла, Энфилда, Бёрнли, Колна, Бейкепа и др., — рабочие убедились, что единственным средством противостоять непомерной власти капитала является объединение их собственных рядов. Престонские фабричные магнаты, с своей стороны, разослали тайных эмиссаров с поручением сорвать оказание помощи бастующим и побудить фабрикантов Бёрнли, Колна, Бейкепа и т. д. закрыть свои предприятия и вызвать таким образом общее прекращение работы. В некоторых местах, как, например, в Энфилде, надсмотрщикам было предписано сообщить хозяевам, кто был инициатором движения взаимопомощи и в результате многие сборщики пенсов были уволены. В то время как окрестное рабочее население призывает престонских рабочих сохранять твердость и единство, престонских хозяев встречают громом аплодисментов другие фабриканты, восхваляющие их как истинных героев века.

В Бери дела приняли такой же оборот, как и в Престоне. В Болтоне рабочие, занятые выделкой стеганых одеял, бросили жребий, чтобы решить, кто из них начнет забастовку. Узнав об этом, все хозяева этой отрасли немедленно закрыли свои предприятия.

Наряду с одновременным закрытием фабрик фабрикантами применяются и другие совместные меры. В Китли, например, забастовали работавшие у г-на Ланда ткачи, потребовавшие повышения заработной платы; главной причиной, побудившей их бросить работу, было то, что фабрикант платил им меньше, чем получали ткачи у г-на Андертона в Бингли. Депутация ткачей просила г-на Ланда принять се, но когда депутаты пришли к нему на дом, перед ними вежливо захлопнули двери. А через неделю рабочие г-на Андертона были оповещены объявлением, что заработная плата им будет понижена — для ткачей на 3 пенса с куска, а для чесальщиков шерсти — на 1 фартинг с фунта. Г-н Ланд и г-н Андертон тем временем заключили оборонительно-наступательный союз с целью разделаться с ткачами, работающими у одного из них, путем снижения заработной платы ткачам, работающим у другого. Таким образом, предполагается, что либо ткачи г-на Ланда будут вынуждены сдаться, либо ткачи г-на Андертона — забастовать, а дополнительное бремя второй забастовки лишит забастовщиков всяких шансов на поддержку, и таким образом те и другие рабочие будут вынуждены принять общее снижение заработной платы.

В других случаях хозяева стараются завербовать лавочников против рабочих. Так, г-н Хорсфолл, угольный король, владеющий главной шахтой в Дерби, когда его рабочие забастовали вследствие понижения их заработной платы, отправился ко всем окрестным мясникам, булочникам и бакалейщикам, у которых углекопы покупали продукты, и убеждал их ничего не отпускать в кредит его рабочим.

Во всех местностях, где существует ассоциация для «прекращения волнений среди рабочих», хозяева, вступившие в объединение, установили высокие штрафы, налагаемые на отдельных членов их объединения в случае, если они нарушат устав их лиги или уступят требованиям «рабочих рук». Так, в Манчестере эти штрафы доходят до 5000, в Престоне — до 3000, в Болтоне до 2000 фунтов стерлингов и т. д.

В нынешнем конфликте есть одна черта, которая в первую очередь отличает его от прежних конфликтов. В предшествующие периоды, как, например, в 1832, 1839, 1840 и 1842 гг., идея так называемого всеобщего праздника [general holiday], то есть всеобщего и одновременного прекращения работы во всем королевстве, была излюбленной идеей рабочих и той великой целью, к которой они стремились. В настоящее же время именно капитал грозит всеобщим увольнением. Теперь именно хозяева пытаются добиться всеобщего закрытия фабрик. Не думаете ли вы, что в случае успеха это может оказаться очень опасным экспериментом? Уж не намерены ли они толкнуть английский народ на июньское восстание [336] , чтобы сломить нарастающий в нем дух возмущения и лишить его сил на многие годы?

336

Имеется в виду героическое восстание рабочих Парижа в июне 1848 г., с исключительной жестокостью подавленное французской буржуазией. Восстание явилось первой в истории великой гражданской войной между пролетариатом и буржуазией.

При всем этом мы лишены возможности более тщательно следить за симптомами назревающей в Англии гражданской войны, особенно в силу того, что лондонская пресса умышленно закрывает глаза на эти крупнейшие факты, отвлекая в то же время внимание своих читателей описаниями таких пустяков, как банкет, данный г-ном Тайтесом Солтом, одним из фабричных князей Йоркшира, по случаю открытия его дворца-фабрики, на котором по-королевски угощались не только местные аристократы, но и его рабочие. «Благоденствие, здоровье и счастье рабочего класса» — вот тост, который он предложил, как об этом рассказывает своим читателям столичная пресса. Но она не рассказывает о том, что несколькими днями позднее его ткачи, вырабатывающие полушерстяные ткани, получили извещение о новом снижении их заработной платы с 2 шилл. 3 пенсов до 2 шилл. 1 пенни. «Если это означает здоровье или благоденствие для ткачей», — пишет одна из его жертв в «People's Paper», — «то, по крайней мере, я лично не желаю их».

Вы, может быть, читали в «Times», что некая г-жа Мак-Доннел из Нойдарта в Гленгарри, по примеру герцогини Сатерленд, предприняла «очистку» своих имений, чтобы заменить людей овцами. Газета «People's Paper», уведомленная об этом местным корреспондентом, дает следующее красочное описание этой мальтузианской операции:

«Во владениях этой леди жило известное число бедняков-арендаторов; многие из них не были в состоянии платить арендную плату, за некоторыми, как нам говорили, числились значительные недоимки. Поэтому леди приказала им всем убираться вон, и им пришлось искать убежище в пещерах и лесах, где они с тех пор обитают или, вернее, умирают, в то время как лошади г-жи Мак-Доннел нежатся в теплых удобных помещениях. Она в то же время предложила изгнанным арендаторам оплатить их проезд в Канаду, — стоимость проезда ниже благотворительных взносов на бедных, — и разрешила им продать их «небольшое имущество», хотя у них нет никакого имущества для продажи, кроме одежды, которую они носят, сломанных столов да ревматических кошек. Наконец, она простила им старые недоимки, которые она все равно не могла получить. Это называется «благородная щедрость»».