Собрание сочинений. Том 9
Шрифт:
Весьма характерен парламентский дебют Пальмерстона. 3 февраля 1808 г. он взял слово. В защиту чего? В защиту тайны дипломатических переговоров и самого позорного акта насилия, который когда-либо совершала одна нация над другой, а именно бомбардировки Копенгагена и захвата датского флота в то самое время, когда Англия официально открыто заявляла, что находится с Данией в состоянии нерушимого мира [299] . По первому вопросу он заявил:
«В этом особом случае министры его величества обязаны» (кто их обязал?) «сохранять тайну». Но он пошел еще дальше:
299
Речь идет о бомбардировке Копенгагена, предпринятой англичанами в сентябре 1807 г. с целью предотвращения присоединения Дании к объявленной Наполеоном
«Да и вообще я против того, чтобы предавать гласности деятельность дипломатии, так как раскрытие тайны в этой области обычно влечет за собой прекращение дальнейшей информации из данного источника»,
Видок защищал бы такое же дело теми же словами. Что касается пиратского нападения на Данию, то, признавая, что Дания не проявила никакой враждебности по отношению к Великобритании, Пальмерстон все же утверждал, что англичане были вправе бомбардировать столицу Дании и присвоить ее флот, так как необходимо было предотвратить возможное превращение датского нейтралитета — под давлением Франции — в открытую вражду. Таково было новое международное право, возвещенное милордом Пальмерстоном.
Следующее ораторское творение этого английского министра par excellence {по преимуществу, в истинном значении слова. Ред.} было посвящено защите пребывания в Англии иностранных войск, привезенных с континента явно для того, чтобы силой поддержать тот олигархический режим, для основания которого Вильгельм прибыл в 1688 г. из Голландии со своими голландскими войсками. На вполне обоснованные «опасения за вольности страны», вызванные присутствием немецкого королевского легиона, Пальмерстон ответил весьма вызывающим образом: а почему бы нам не иметь 16000 иностранцев у себя в стране, если, как известно, мы содержим «гораздо большее количество иностранных войск в других странах?» (Палата общин, 10 марта 1812 года.)
Когда подобные же опасения за неприкосновенность конституционного режима были высказаны в связи с сохранением после 1815 г. большой постоянной армии, Пальмерстон счел, что «достаточной гарантией конституционного устройства является само устройство пашей армии», офицеры которой большей частью «люди с состоянием и связями». (Палата общин, 8 марта 1816 года.)
Когда против содержания большой постоянной армии выступили с финансовой точки зрения, Пальмерстон сделал любопытное открытие, что «многие из наших финансовых затруднений были вызваны незначительным мирным контингентом нашей армии в прошлое время». (Палата общин, 25 апреля 1816 года.)
Когда ему указывали на контраст между «налоговым бременем страны» и «нищетой народа», с одной стороны, и расточительными военными расходами — с другой, он напоминал парламенту, что это налоговое бремя и нищета являются «той ценой, которую мы» (то есть английская олигархия) «согласились уплатить за свою свободу и независимость». (Палата общин, 16 мая 1820 года.)
По его мнению опасность военного деспотизма существует только в результате стараний
«заблуждающихся лиц, именующих себя сторонниками реформы, требующих для страны такого рода реформ, которые согласно самым элементарным правилам государственной деятельности неизбежно привели бы, в случае их осуществления, к военному деспотизму». (Палата общин, 14 июня 1820 года.)
Если в больших постоянных армиях он, таким образом, видел всеисцеляющее средство для поддержания порядка в стране, то в телесных наказаниях он видел всеисцеляющее средство для поддержания порядка в армии. Он защищал телесные наказания 5 марта 1824 г. при обсуждении билля о мятежах [300] , он объявил их «абсолютно необходимыми» 11 марта 1825 г., он рекомендовал их снова 10 марта 1828 г., он отстаивал их во время дебатов в апреле 1833 г. и в дальнейшем по всякому поводу выказывал себя горячим сторонником этой меры.
300
Акт о мятежах (Mutiny Act) — ежегодно принимавшийся парламентом, начиная с 1689 г. до 1881 г., закон, наделявший корону полномочиями содержать постоянную армию и военно-морские силы в определенных размерах, вводить воинские уставы и распорядки в армии и флоте, применять военные суды и устанавливать систему наказаний за участие в мятежах, неповиновение приказам, нарушение дисциплины и т. п. Поводом для издания первого из таких актов были солдатские волнения в Англии.
Не было такого злоупотребления в армии, которое он не оправдывал бы какими-либо основательными доводами, если только оказывалось, что в этих злоупотреблениях заинтересованы аристократические паразиты. В качестве примера можно привести прения о продаже патентов на офицерский чин. (Палата общин, 12 марта 1828 года.)
Лорд Пальмерстон любит изображать себя неутомимым борцом за установление свободы совести. Однако он голосовал против резолюции лорда Рассела об отмене актов о присяге и о корпорациях [301] . А почему? Да потому, что он «как ревностный и горячий друг свободы совести» не мог допустить, чтобы диссентеров [302] «избавляли от воображаемых притеснений, в то время как католики страдают от действительных зол». (Палата общин, 26 февраля 1828 года.)
301
Акт о корпорациях (Corporation Act), принятый английским парламентом в 1661 г., требовал от лиц, занимавших выборные должности (имелись в виду, главным образом, органы городского управления), признания догматов англиканской церкви.
Акт о присяге (Test Act) 1673 г. требовал того же от всех лиц, занимавших государственные должности.
Направленные в свое время против католической реакции, эти акты превратились впоследствии в орудие борьбы против какой-либо оппозиции официальной англиканской церкви и в средство защиты привилегий последней.
302
Диссентеры — представители религиозных сект и течений, отступающих в той или иной мере от догматов официальной англиканской церкви.
В доказательство своего ревностного стремления к свободе совести он нам сообщает, что «огорчен ростом числа диссентеров и желает, чтобы государственная церковь получила полное преобладание в Англии». Он также желает, «чтобы государственная церковь содержалась за счет инаковерующих». Склонный к шуткам светлейший лорд сетует на богатых диссентеров за то, что они содержат специальные церкви для бедных, в то время как
«в англиканской церкви одним только беднякам приходится страдать от недостатка места в церкви… Было бы нелепо утверждать, что бедняки должны уделять средства на церковь из своих скудных доходов». (Палата общин, 9 апреля 1824 года.)
Разумеется, было бы еще более нелепо утверждать, что богачи, принадлежащие к государственной церкви, должны уделять средства на церковь из своих обильных доходов.
Посмотрим теперь, каким образом Пальмерстон боролся за эмансипацию католиков [303] , ибо это одно из тех дел, по поводу которых он особенно «претендует» на благодарность со стороны ирландского народа. Я не буду останавливаться на том обстоятельстве, что, объявив себя сторонником эмансипации католиков в качестве члена кабинета Каннинга, он тем не менее вошел в министерство Веллингтона, которое с открытой враждебностью относилось к этой эмансипации. Может быть, лорд Пальмерстон считал, что свобода совести — это одно из тех прав человека, в которые не должно вмешиваться законодательство? Предоставим слово ему самому:
303
Эмансипация католиков — отмена английским парламентом в 1829 г. ограничений политических прав католиков. Католики, большинство которых составляли ирландцы, получили право быть избранными в парламент и занимать некоторые правительственные должности; одновременно имущественный избирательный ценз был увеличен в пять раз. С помощью этого маневра правящие классы Англии рассчитывали привлечь на свою сторону верхушку ирландской буржуазии и католических землевладельцев, расколов таким образом ирландское национальное движение.
«Хотя я и желаю, чтобы считались с требованиями католиков, но я никогда не соглашусь с тем, что эти требования основаны на праве… Если бы я считал, что католики отстаивают свои права, то я отказался бы войти в комитет». (Палата общин, 1 марта 1813 года.)
Но почему он возражал против того, чтобы католики отстаивали свои права?
«Потому, что законодательная власть страны правомочна лишить любой класс общества тех или иных политических прав, если это признается необходимым для безопасности и благосостояния целого… Это один из основных принципов, на которых покоится цивилизованное правление». (Палата общин, 1 марта 1813 года.)