Собрание сочинений. Том 9
Шрифт:
«Весьма знаменательно, что обвиненный министр искал сближения с членом парламента» — г-ном Ансти — «и выразил готовность сотрудничать и поддерживать личную дружбу с ним, не требуя от него никакого формального отказа от своих слов или извинения. Недавнее официальное назначение г-на Ансти теперешним правительством говорит само за себя». (Д. Уркарт. «Продвижение России» [324] .)
А 8 февраля 1848 г. тот же г-н Ансти сравнивал благородного виконта
«с бесчестным маркизом Кармартеном, тем самым министром Вильгельма III, которого царю Петру I, при его посещении английского двора, удалось подкупить в свою пользу с помощью золота британских купцов». (Палата общин, 8 февраля 1848 года.)
324
D. Urquhart. «Progress of Russia in the West, North, and South». London, 1853, p. 406 (Д. Уркарт.
Кто защищал в этом случае лорда Пальмерстона от обвинений г-на Ансти? Г-н Шил, тот самый г-н Шил, который в 1833 г. при заключении Ункяр-Искелесийского договора играл ту же роль обвинителя по отношению к светлейшему лорду, какую в 1848 г. играл г-н Ансти. Г-н Робак, бывший когда-то ярым противником лорда, в 1850 г. добился для него вотума доверия палаты. Сэр Стратфорд Каннинг, обличавший в продолжение целого десятилетия благородного лорда за его потворство царю, был доволен, когда от него отделались, отправив его послом в Константинополь. Даже сам Дадли Стюарт, столь любезный сердцу благородного лорда, в результате интриг последнего в течение нескольких лет не допускался в парламент за то, что осмелился быть в оппозиции к благородному лорду. Когда же он снова вернулся в парламент, он стал ame damnee {верным соратником. Ред.} «истинно английского министра». Кошут, который из Синих книг мог бы знать, что Венгрия была предана благородным виконтом, по прибытии в Саутгемптон назвал его «своим дорогим, сердечным другом».
СТАТЬЯ СЕДЬМАЯ [325]
Бросив беглый взгляд на карту Европы, мы на западном побережье Черного моря увидим устье Дуная, единственной реки, которая, начинаясь в самом сердце Европы, образует, можно сказать, естественный путь в Азию. Как раз напротив, на восточном побережье Черного моря, к югу от реки Кубани начинается Кавказский хребет, который тянется на протяжении около 700 миль в юго-восточном направлении от Черного моря к Каспийскому, отделяя Европу от Азии.
325
В «New-York Daily Tribune» от 11 января 1854 г. статья начиналась следующими словами: «Отставка лорда Пальмерстона, кажется, вызвала в Англии весь тот чудодейственный эффект, который он от нее мог ожидать. Все более энергично проявляется негодование публики против кабинета, который он покинул и политику которого он во всех случаях самым решительным образом поддерживал до последней минуты, пока он был с ним связан. И в то же время те самые партии, которые громко клеймят коалицию, соревнуются между собой в восхвалении Пальмерстона. С одной стороны, они призывают к энергичному и достойному отпору посягательствам России, но с другой стороны, они как будто бы ничего так страстно не желают, как возвращения своего любимого государственного деятеля на пост руководителя. Так этот искуснейший и неутомимый актер морочит весь мир. Это все было бы занимательным зрелищем, не будь здесь затронуты слишком важные интересы. Насколько глубоко укоренилось заблуждение, мы уже имели случай показать, а сейчас мы предлагаем ниже дополнительные доказательства, подтверждающие ту истину, что по той или другой причине Пальмерстон постоянно содействовал продвижению России и использовал Англию в этих целях. Всякий, кто захочет заглянуть за кулисы сцены, на которой происходят текущие события, и дать событиям и людям оценку в соответствии с их действительным значением, найдут, мы полагаем, кое-что поучительное в нашем изложении».
Эти слова не могли принадлежать к тексту данной статьи Маркса, так как последние статьи из серии «Лорд Пальмерстон» были посланы им в редакцию «Tribune» не позднее 6 декабря 1853 г., не менее чем за 10 дней до ухода Пальмерстона в кратковременную отставку (16 декабря 1853 г.). Публикуя эту статью со значительной задержкой, 11 января 1854 г., редакция газеты сделала к ней добавление, текст которого, возможно, был заимствован из другой, более поздней статьи Маркса, отправленной, судя по пометке в записной книжке Женни Маркс, в Нью-Йорк 20 декабря 1853 г. и посвященной откликам английской прессы на отставку Пальмерстона. Статья от 20 декабря 1853 г. не была опубликована в «New-York Daily Tribune» и рукопись ее до нас не дошла.
Тот, кто держит в своих руках устье Дуная, господствует и над самим Дунаем — этим путем в Азию, — а вместе с тем в значительной мере и над торговлей Швейцарии, Германии, Венгрии, Турции и главным образом Молдавии и Валахии. Если эта держава владеет к тому же еще и Кавказом, тогда ей принадлежит Черное море, и ей не хватает только Дарданелл и Константинополя, чтобы закрыть вход в это море. Обладание Кавказскими горами непосредственно обеспечивает ей господство над Трапезундом, а благодаря ее господствующему положению в Каспийском море — и над северным морским побережьем Персии.
Россия устремила свои жадные взоры и на устье Дуная, и на Кавказский хребет. В одном месте ей предстояло еще установить свое владычество, в другом — удержать его. Кавказские горы отделяют Южную Россию от богатейших провинций Грузии, Мингрелии, Имеретии и Гурии, отвоеванных московитами у мусульман. Таким образом ноги гигантской империи отрезаны от туловища. Единственная военная дорога, заслуживающая это название, вьется от Моздока к Тифлису, проходя через теснины Дарьяльского ущелья; она защищена непрерывной цепью укреплений, но подвергается с обеих сторон беспрестанным нападениям кавказских племен. Если бы все эти кавказские племена объединились под властью одного военного вождя, они могли бы даже представить опасность для соседних казачьих областей. «Становится страшно при мысли об ужасных последствиях, которые имело бы для юга России объединение враждебных черкесов под властью одного вождя», — восклицает немец г-н Купфер, возглавлявший комиссию ученых, которая сопровождала в 1829 г. экспедицию генерала Эммануэля к Эльбрусу [326] .
326
Цитируется книга: Kupfer. «Voyage dans les environs du Mont Elbrouz dans le Caucase, entrepris par ordre de Sa Majeste l'Empereur; en 1829. Rapport fait a l'Academie imperiale des sciences de St.-Petersbourg». St.-Petersbourg, 1830, p. 4 (Купфер. «Путешествие в окрестности горы Эльбрус на Кавказе, предпринятое по повелению его величества императора в 1829 году. Доклад, сделанный в императорской Академии наук в С.-Петербурге». С.-Петербург, 1830, стр. 4).
В данный момент наше внимание одинаково приковано и к берегам Дуная, где Россия овладела двумя житницами Европы, и к Кавказу, где России угрожает потеря Грузии. Захват Молдавии и Валахии Россией был подготовлен Адрианопольским договором; по этому же договору были признаны ее притязания на Кавказ.
Статья IV этого договора устанавливает, что:
«Все земли, расположенные к северу и востоку от демаркационной линии между обеими империями» (Россией и Турцией) «по направлению к Грузии, Имеретии и Гурии, а равно и все побережье Черного моря от устья Кубани до пристани св. Николая включительно — пребудут во владении России».
Относительно Дуная договор содержит следующее постановление:
«Пограничная линия будет проходить по течению Дуная до устья рукава св. Георгия, так что все острова, образованные различными рукавами реки, будут принадлежать России. Правый берег останется по-прежнему во владении Порты. Однако постановлено, что этот правый берег, начиная с того места, где рукав св. Георгия отделяется от Сулинского рукава, должен на расстоянии двух часов пути» (шести миль) «от реки оставаться незаселенным, и там не должны быть возводимы постройки какого бы то ни было рода. То же самое относится к островам, которые остаются во владении российского двора. Не считая карантинных станций, которые там будут возведены, на них не разрешается устраивать никаких заведений или укреплений».
Оба эти параграфа, поскольку они обеспечивают России «расширение территории и исключительные торговые привилегии», открыто нарушают подписанный герцогом Веллингтоном в С.-Петербурге протокол от 4 апреля 1826 г. и договор от 6 июля 1827 г., заключенный в Лондоне между Россией и другими великими державами [327] . Поэтому английское правительство отказалось признать Адрианопольский договор. Герцог Веллингтон заявил против него протест. (Речь лорда Дадли Стюарта в палате общин 17 марта 1837 года.) Лорд Абердин также протестовал против него, как сообщает лорд Махон:
327
О Петербургском протоколе от 4 апреля 1826 г. и Лондонском договоре (конвенции) от 6 июля 1827 г. см. примечание 47.
В протоколе от 4 апреля 1826 г. подписавшие его царская Россия и Англия, стремясь замаскировать истинные цели своего вмешательства в греко-турецкий конфликт на стороне Греции, заявляли, что они не ищут для себя ни расширения территории за счет Турции, ни исключительного влияния, ни особых торговых преимуществ во владениях султана. Подобные же декларации были повторены при заключении Лондонского договора 6 июля 1827 г., подписанного Англией, Россией и Францией.
«В депеше к лорду Хейтсбёри от 31 октября 1829 г. он высказался с немалым недовольством по поводу многих разделов Адрианопольского договора, обратив особое внимание на условия, касающиеся островов на Дунае. Он отрицает, что этот мир» (Адрианопольский) «основан на уважении к суверенным территориальным правам Порты, а также к положению и интересам всех морских держав на Средиземном море». (Речь лорда Махона в палате общин 20 апреля 1836 года.)
Лорд Абердин, по утверждению графа Грея, заявил, что
«независимость Порты будет принесена в жертву и миру Европы будет угрожать опасность, если этот договор будет санкционирован». (Речь графа Грея в палате лордов 4 февраля 1834 года.)
Сам лорд Пальмерстон сообщает нам о следующем:
«Что касается расширения русских границ в районе устья Дуная, на Южном Кавказе и на побережье Черного моря, то оно безусловно не согласуется с торжественным заявлением, сделанным Россией перед лицом всей Европы до начала турецкой войны». (Палата общин, 17 марта 1837 года.)