Собрание стихотворений

Иванов Георгий Владимирович

327–336. RAYON DE RAYONNE

1

В тишине вздохнула жаба. Из калитки вышла баба В ситцевом платке. Сердце бьется слабо, слабо, Будто вдалеке. В светлом небе пусто, пусто. Как ядреная капуста, Катится луна. И бессмыслица искусства Вся, насквозь, видна.

2

Портной обновочку утюжит, Сопит портной,

шипит утюг, И брюки выглядят не хуже Любых обыкновенных брюк. А между тем они из воска, Из музыки, из лебеды, На синем белая полоска — Граница счастья и беды. Из бездны протянулись руки: В одной цветы, в другой кинжал… Вскочил портной, спасая брюки, Но никуда не убежал. Торчит кинжал в боку портного. Белеют розы на груди. В сияньи брюки Иван ва Летят и — вечность впереди.

3

Все чаще эти объявленья: Однополчане и семья Вновь выражают сожаленья… "Сегодня ты, а завтра я!" Мы вымираем по порядку — Кто поутру, кто вечерком. И на кладбищенскую грядку Ложимся, ровненько, рядком. Невероятно до смешного: Был целый мир — и нет его… Вдруг — ни похода ледяного, Ни капитана Иван ва, Ну абсолютно ничего!

4

Где-то белые медведи На таком же белом льду Повторяют "буки-веди", Принимаясь за еду. Где-то рыжие верблюды На оранжевом песке Опасаются простуды, Напевая "бре-ке-ке". Все всегда, когда-то, где-то Время глупое ползет. Мне шестериком карета Ничего не привезет.

5

А от цево? Никто не ведает притцыны.

Фонвизин

По улице уносит стружки Ноябрьский ветер ледяной. — Вы русский? — Ну, понятно, рушкий. Нос бесконечный. Шарф смешной. Есть у него жена и дети, Своя мечта, своя беда. — Как скучно жить на этом свете, Как неуютно, господа! Обедать, спать, болеть поносом. Немножко красть. — А кто не крал? …Такой же Гоголь с длинным носом Так долго, страшно умирал…

6

Зазеваешься, мечтая, Дрогнет удочка в руке — Вот и рыбка золотая На серебряном крючке. Так мгновенно, так прелестно Солнце, ветер и вода — Даже рыбке в речке тесно, Даже ей нужна беда. Нужно, чтобы небо гасло, Лодка ластилась к воде, Чтобы закипало масло Нежно на сковороде.

7

Снова море, снова пальмы И гвоздики, и песок, Снова вкрадчиво-печальный Этой птички голосок. Никогда ее не видел И не знаю, какова. Кто

ее навек обидел, В чем, своем, она права? Велика иль невеличка? любит воду иль песок? Может, и совсем не птичка, А из ада голосок?

8

Добровольно, до срока (Все равно — решено), Не окончив урока, Опускайтесь на дно. С неизбежным не споря (Волноваться смешно), У лазурного моря Допивайте вино! Улыбнитесь друг другу И снимайтесь с земли, Треугольником, к югу, Как вдали журавли…

9

В пышном доме графа Зубова О блаженстве, о Италии Тенор пел. С румяных губ его Звуки, тая, улетали и… За окном, шумя полозьями, Пешеходами, трамваями, Гаснул, как в туманном озере, Петербург незабываемый. …Абажур зажегся матово В голубой, овальной комнате. Нежно гладя пса лохматого, Предсказала мне Ахматова: "Этот вечер вы запомните".

10

Имя тебе непонятное дали. Ты — забытье. Или — точнее — цианистый калий Имя твое. Георгий Адамович

Как вы когда-то разборчивы были, О, дорогие мои! Водки не пили — ее не любили — Предпочитали Нюи… Стал нашим хлебом цианистый калий, Нашей водой — сулема. Что ж — притерпелись и попривыкали, Не посходили с ума. Даже напротив — в бессмысленно-злобном Мире — противимся злу: Ласково кружимся в вальсе загробном, На эмигрантском балу.

1943–1958. СТИХИ

Ирине Одоевцевой

ПОРТРЕТ БЕЗ СХОДСТВА

337

Игра судьбы. Игра добра и зла. Игра ума. Игра воображенья. "Друг друга отражают зеркала, хои — Взаимно искажая отраженья…" Мне говорят — ты выиграл игру! Но все равно. Я больше не играю. Допустим, как поэт я не умру, Зато как человек я умираю.

RAYON DE RAYONNE

338

Голубизна чужого моря, Блаженный вздох весны чужой Для нас скорей эмблема горя, Чем символ прелести земной. …Фитиль, любитель керосина, Затрепетал, вздохнул, потух — И внемлет арфе Серафима В священном ужасе петух.

339

Вот более иль менее Приехали в имение. Вот менее иль более Дорожки, клумбы, поле и Все то, что полагается, Чтоб дачникам утешиться: Идет старик — ругается, Сидит собака — чешется. И более иль менее — На всем недоумение.