Собрание стихотворений

Иванов Георгий Владимирович

369

Эти сумерки вечерние Вспомнил я по воле случая. Плыли в Костромской губернии — Тишина, благополучие. Празднично цвела природа, Словно ей обновку сшили: Груши грузными корзинами, Астры пышными охапками… (В чайной "русского народа" Трезвенники спирт глушили: — Внутреннего — жарь резинами — Немца — закидаем шапками!) И на грани кругозора, Сквозь дремоту палисадников, — Силуэты черных всадников С

красным знаменем позора.

370

Овеянный тускнеющею славой, В кольце святош, кретинов и пройдох, Не изнемог в бою Орел Двуглавый, А жутко, унизительно издох. Один сказал с усмешкою: "Дождался!" Другой заплакал: "Господи, прости…" А чучела никто не догадался В изгнанье, как в могилу, унести.

371

Голубая речка, Зябкая волна, — Времени утечка Явственно слышна. Голубая речка Предлагает мне Теплое местечко На холодном дне.

372

Луны начищенный пятак Блеснул сквозь паутину веток, Речное озаряя дно. И лодка — повернувшись так, Не может повернуться этак, Раз все вперед предрешено. А если не предрешено? Тогда… И я могу проснуться — (О, только разбуди меня!), Широко распахнуть окно И благодарно улыбнуться Сиянью завтрашнего дня.

373

Звезды меркли в бледнеющем небе, Все слабей отражаясь в воде. Облака проплывали, как лебеди, С розовеющей далью редея… Лебедями проплыли сомнения, И тревога в сияньи померкла, Без следа растворившись в душе, И глядела душа, хорошея, Как влюбленная женщина в зеркало, В торжество, неизвестное мне.

374

Белая лошадь бредет без упряжки. Белая лошадь, куда ты бредешь? Солнце сияет. Платки и рубашки Треплет в саду предвесенняя дрожь. Я, что когда-то с Россией простился (Ночью навстречу полярной заре), Не оглянулся, не перекрестился И не заметил, как вдруг очутился В этой глухой европейской дыре. Хоть поскучать бы… Но я не скучаю. Жизнь потерял, а покой берегу. Письма от мертвых друзей получаю И, прочитав, с облегчением жгу На голубом предвесеннем снегу.

375

Нечего тебе тревожиться, Надо бы давно простить. Но чудак грустит и б жится, Что не может не грустить. Нам бы, да в сияньи шелковом, Осень-весен поджидая, На Успенском или Волковом, Под песочком Голодая, На ступенях Исаакия Или в прорубь на Неве… …Беспокойство. Ну, и всякие Вожделенья в голове.

376

Цветущих

яблонь тень сквозная, Косого солнца бледный свет, И снова — ничего не зная — Как в пять или в пятнадцать лет, — Замученное сердце радо Тому, что я домой бреду, Тому, что нежная прохлада Разлита в яблонном саду.

377

Тускнеющий вечерний час, Река и частокол в тумане… Что связывает нас? Всех нас? Взаимное непониманье. Все наши беды и дела, Жизнь всех людей без исключенья… Века, века она текла, И вот я принесен теченьем — В парижский пригород, сюда, Где мальчик огород копает, Гудят протяжно провода И робко первая звезда Сквозь светлый сумрак проступает.

378

На границе снега и таянья, Неподвижности и движения, Легкомыслия и отчаяния — Сердцебиение, головокружение… Голубая ночь одиночества — На осколки жизнь разбивается, Исчезают имя и отчество, И фамилия расплывается… Точно звезды, встают пророчества, Обрываются!.. Не сбываются!..

379

Закат в полнеба занесен, Уходит в пурпур и виссон Лазурно-кружевная Ницца… …Леноре снится страшный сон — Леноре ничего не снится.

380

Я твердо решился и тут же забыл, На что я так твердо решился. День влажно-сиренево-солнечный был. И этим вопрос разрешился. Так часто бывает: куда-то спешу И в трепете света и тени Сначала раскаюсь, потом согрешу И строчка за строчкой навек запишу Благоуханье сирени.

381

Насладись, пока не поздно, Ведь искать недалеко, Тем, что в мире грациозно, Грациозно и легко. Больше нечему учиться, Прозевал и был таков: Пара медных пятаков, "Без речей и без венков" (Иль с речами — как случится).

382

Поэзия: искусственная поза, Условное сиянье звездных чар, Где, улыбаясь, произносят — "Роза" И с содроганьем думают — "Анчар". Где, говоря о рае, дышат адом Мучительных ночей и страшных дней, Пропитанных насквозь блаженным ядом Проросших в мироздание корней.

383

Мне весна ничего не сказала — Не могла. Может быть — не нашлась. Только в мутном пролете вокзала Мимолетная люстра зажглась. Только кто-то кому-то с перрона Поклонился в ночной синеве, Только слабо блеснула корона На несчастной моей голове.