События глазами очевидцев
Шрифт:
Но чужое горе не обойдет, так не бывает, оно все равно придет и отомстит за наше равнодушие, если не нам, то нашим детям, внукам. И потому его место здесь. Пусть погибнет он, уже проживший лучшие свои годы, чем после будут гибнуть юные, может, совсем безгрешные сердца. И самому звонить домой не нужно: там совсем другой мир. Нужно оставаться в этом измерении места и времени, которое он сам сознательно избрал для себя.
Лена уже все сделала и вышла назад. Он дал ей свой адрес и номер домашнего телефона. У нее взял телефон редакции, чтобы когда-нибудь позвонить ей и узнать
В то время, он, конечно, не знал, что никакой такой редакции нет и что это просто шпионка, хорошо делающая свое дело. Но тогда он был доволен, т.к. думал, что через посторонних лиц его родные узнают, что он жив и здоров, и радостные воспоминания о доме перекликались с его мыслями.
морской офицер*- после “взятия” Белого дома, был заколот холодным оружием.
Глава Х
Он сменился и спустился вниз подышать воздухом, посмотреть на площадь, заполненную защитниками.
Среди вновь прибывших увидел людей в странной черной форме, наподобие формы морских офицеров царской армии. Молодой добродушный человек объяснил ему, приветливо улыбаясь, что они прибыли с Дальнего Востока, где возродили традиции добровольческого Корниловского полка.
Поднялся, не спеша, на свой 13-ый. В приемной Борода, он успел побывать дома и делился впечатлениями от ванны, домашнего обеда и прочей домашней прелести. Потом рассказал, что по телевизору видел в числе окружения Ачалова нашего Женю.
– Теперь он, конечно, засвечен, - с сожалением в голосе говорил Борода. Это было смешно слышать. Ведь наверняка даже из этого высотного “Интуриста”, что. напротив, в их окно наведен луч прослушивания, и все их речи аккуратно переписываются на пленку. И вообще - давно они все уже засвечены и пересвечены.
– Закрой штору, - сказал ему Василь с усмешкой.
– Все меньше людей будет разделять твои сожаления. Никто, конечно, ее закрывать не стал, потому, что свечку зажигать было еще рано.
Пришел Макашов.
– Ребята, мне бы пару часов вздремнуть, так что ко мне, пожалуйста, никого. И еще я, кажется, простыл основательно, а лекарство кончается, поэтому попрошу что-нибудь принести из санчасти,- сказал он и пошел к себе. Потом появился Женя, на минуту он зашел к нему, затем вышел и попросил Василия сходить в санчасть, принеси лекарство Макашову и получить на всех в медсанчасти индивидуальные медицинские пакеты.
Василий спустился вниз, получил всего пять индивидуальных медкомплектов, больше не было. Из лекарств дали не все, что нужно было для генерала. Оказывается, это лекарство было в единственном экземпляре и его берегли, так как оно применимо как средство защиты при газовой атаке. По дороге назад зашел в столовую, поужинал. Когда он пришёл, Женя сказал, чтобы сменил на посту Андрея.
Все разошлись, Василий остался дежурить непосредственно у дверей, в приемной. Собственно, его служба свелась к тому, чтобы
Василий отдал ему лист бумаги с номерами телефонов, который принес дежурный из Союза офицеров. Это были номера телефона в Минске, там собралась не одна сотня добровольцев, готовых приехать и которые почему-то ждали “Добро” на приезд от Макашова. Но Альберт Михайлович равнодушно прочитал записку и сказал, что никуда звонить не нужно.
Василия это взбесило, он не выдержал и, потеряв всякую субординацию, возмущенно стал выговаривать ему, что хуже не будет, если защитников Белого дома станет больше на сотни три добровольцев. Генерал, как-то сникший, выслушал Василия и, печально улыбнувшись, сказал с сожалением:
– Людей и так хватает, этих не знаем, как обеспечить питанием, но главное в том, что оружия нет, ведь “обложили” кругом. Он вздохнул и пошел в кабинет.
Васино возмущение кипело. Он ходил из угла в угол, мысли его также кипели:
– Как нет оружия? Да, ему говорили, что оружие, защитников Ельцина в августе 91-го из Белого дома заранее вывезли с учетом прогноза событий. - Но ты же генерал-полковник!
– возмущался он - Боевой генерал, ответственный за защиту Белого дома, а надеется только на то, что люди Ельцина проявят порядочность и не станут стрелять по скоплению гражданского люда. Мышление наивного ребенка, да и только.
К Макашову зашли его генералы...
– О чем там еще можно совещаться, когда людей нечем вооружить?
– с досадой думал он. Его мысли прервал дневальный, стоящий на дверях, доложив об очередных посетителях. Василий сказал:
– Пусть в приемную войдет один.
Вошел мужчина, и сообщил, что их пятнадцать человек приехало с Алтая:
– Столько суток тряслись в вагоне, что и сейчас рябит в глазах, но, слава Богу, добрались, все нормально, - отдышавшись, сказал он. После добавил к сказанному, что все хотят на самый передовой участок. Василий зашел к Макашову, доложил.
Генерал вышел к посетителю сам и опять, к Васиному возмущению, начал говорить этому человеку, что здесь уже не принимают прибывшие группы, а им необходимо брать постановление Верховного Совета и ехать назад разъяснять нашу политику на местах.
Василий вспомнил, как сам двое суток на перекладных добирался сюда. Конечно, может, эти люди теперь останутся живыми и здоровыми, в отличие от тех, кто здесь. Но сейчас их было по - человечески жалко: приехать издалека сюда, чтобы развернуться и уехать назад..
Стемнело. По коридорам расставили зажженные свечи. Теперь, когда кто-то приближался, дневальный солдат - из Васиных прежних бойцов - окликал и выходил ему навстречу, Василий же держал наготове автомат, стоя в дверном проеме. Переговорив с пришедшим, дневальный подходил и сообщал о нем Василию, он, в свою очередь, докладывал о посетителях Макашову.