Сочинения
Шрифт:
Глава 33. Защищение того же царя
Да не удивляется никто, что обманываемый царь ссылал в ссылку столь великих мужей: он верил архиереям, которые хотя скрывали в себе лукавство, однако ж имели все наружные достоинства и тем вводили его в заблуждение. Знающим Священное писание известно, что и божественный пророк Давид был также обманут; и обманул его не архиерей, а домашний и негодный раб, — разумею Сиву, который налгал царю на Мемфивосфея и за то получил его поле. Впрочем, это я говорю не в обвинение пророка, а для того, чтобы защитить царя, показать слабость человеческого естества и научить, что не должно слушать только обвинителей, хотя бы они были и очень достойны веры, но одно ухо надобно оставлять и для обвиняемого.
Глава 34. О кончине царя Константина
Итак, царь переселился в лучшее царство. Областные начальники, вожди войска и все другие власти положили его в золотой гроб и перенесли в Константинополь. А перед гробом и за гробом шло все войско, горько оплакивавшее свою потерю, потому что все имели в нем нежного отца. Какой чести удостоилось его тело и сколько времени оставалось оно в царском дворце — так как начальствующие ожидали прибытия его сына, — о том писать считаю излишним, потому что это описано другими, которых сочинения не трудно прочитать и из
Книга II
Глава 1. О возвращении святого Афанасия
Итак, пробыв в Тревире два года и четыре месяца, божественный Афанасий возвратился в Александрию [ [117] ], — и старший сын Константина Великого, царь Константин, управлявший западною Галлиею, по этому случаю написал к александрийской церкви следующее послание.
Глава 2. Послание царя Константина, сына Константинова, к александрийцам
117
Афанасий возвратился из ссылки в 337 г.
Константин кесарь — народу кафолической александрийской церкви.
«От вашей благочестивой проницательности, думаю, не скрылось, что Афанасий, истолкователь достопоклоняемого закона, был на время послан в Галлию — для того, чтобы, по жестокости кровожадных и непримиримых врагов, угрожавших опасностью священной главе его, не потерпеть ему от разврата злых неисцелимого зла. Для сохранения его от такой именно жестокости он был исторгнут из челюсти нападавших на него людей и послан жить под моим покровительством, так чтобы в назначенном для его жительства городе иметь ему в изобилии все нужное, хотя достохвальная его добродетель, полагаясь на помощь Божию, вменила бы ни во что и бремя тягчайшей участи. Потом, желая особенно удовлетворить боголюбивейшему вашему благочестию, владыка наш, блаженной памяти Константин, благочестивейший родитель мой, вознамерился уже возвратить упомянутого епископа на собственное его место, но так как, не исполнив еще сего желания, он предварен был человеческим жребием и почил, то, сделавшись наследником намерения блаженной памяти царя, я счел долгом исполнить его. Увидевшись с Афанасием, вы сами узнаете от него, какое питал я к нему уважение. Да и неудивительно, если я что–нибудь сделал в его пользу: к этому располагали и побуждали мою душу сколько выражения вашей любви, столько же доблесть сего мужа. Божественное промышление да хранит вас, возлюбленные братья».
С этим посланием божественный Афанасий прибыл в Александрию и радостно принят был всеми — горожанами и поселянами, знатными и незнатными. Только приверженцев Ариева заблуждения обуздывало его возвращение. Посему Евсевий, Феогнис и все, принадлежавшие к их обществу, снова обратились к обыкновенным своим козням и стали опять без умолку трубить в уши еще юного тогда царя. Здесь надобно сказать, как этот государь совратился с прямого пути апостольских догматов.
Глава 3. О том, как царь Констанций уклонился от правой веры
Жена Лициния, Констанция, была сестра Константина. К ней имел доступ один пресвитер, носивший в себе заразу арианства. Болезни своей он явно не обнаруживал, но, беспрестанно входя с Констанциею в беседы, говорил ей, будто бы Арий подвергся клевете. Всехвальный Константин, после смерти нечестивого мужа своей сестры, имел о ней чрезвычайное попечение и никак не допускал, чтобы она, вследствие своего вдовства, испытала какое–нибудь огорчение. Он даже присутствовал при самой ее кончине и оказывал ей надлежащие услуги. В это–то время она велела позвать к себе упомянутого пресвитера и просила царя, чтобы он удостоил его покровительства. Константин тогда обещал ей это и впоследствии исполнил обещание — облек его особенною доверенностию. Но сколько ни велико было уважение к тому пресвитеру, он, зная твердость убеждений царя в вере, не посмел обнаружить пред ним своей болезни. Наконец, собираясь прейти в царство нетленное, Константин в своем завещании разделил между сыновьями государство тленное, и, так как никто из них не присутствовал при его кончине, он вверил завещание одному только этому пресвитеру, приказав передать его Констанцию, потому что Констанций находился ближе других братьев и по всем ожиданиям должен был приехать прежде их. Пресвитер передал завещание, как было повелено, и, став через то известным Констанцию, скоро сделался человеком к нему близким и получил приказание бывать у него как можно чаще. Потом, заметив, что мысли Констанция непостоянны и подобны тростям, туда и сюда колеблемым противными ветрами, он осмелился начать войну против евангельских догматов. Как бы оплакивая бурное волнение церквей, он говорил, что виновны в этом те, которые внесли в учение веры чуждое Писанию слово «единосущный», и что это именно производит раздоры и между духовными, и между мирянами. Вместе с тем, обвиняя Афанасия и единомысливших с ним, он начал потом строить против них козни. Пользуясь содействием этого человека, Евсевий, Феогнис и Феодор перинфский (Феодор был человек весьма ученый и написал толкование на божественные евангелия; его называют обыкновенно ираклийским), как соседи царя по жительству, часто видались с ним и уверяли его, что возвращение Афанасия из ссылки породило множество зол и что буря опять охватила не только Египет, но и Палестину, и Финикию, и другие сопредельные области.
Глава 4. О вторичном изгнании блаженного Афанасия, также о поставлении на его место Григория и о смерти последнего
Такими и подобными речами осаждая легкомысленный ум Констанция, они убедили его изгнать Афанасия из александрийской церкви [ [118] ]. Но Афанасий, узнав наперед об их кознях, сам удалился и переехал на запад. Евсевиане выдумали на Афанасия клеветы и изложили их в послании к римскому епископу; а римскою церковию в то время управлял Юлий [ [119] ]. Повинуясь церковному закону, он велел и самим клеветникам приехать в Рим [ [120] ], и звал на суд божественного Афанасия. Последний поспешил принять это приглашение, а составители обвинения в Рим не ехали, зная, что ложь их легко откроется, и так как овец нашли без па–стыря, то вместо пастыря поставили над ними волка, которому имя было Григорий [ [121] ]. Шесть лет, подобно дикому зверю, терзая александрийскую паству, он вынудил себе наказание за зло и от своих пасомых погиб жестокою смертию. Между тем Афанасий обратился к Константу, потому что старший из царей — братьев, Константин, был убит на войне, и жаловался ему на козни арианского скопища, говоря со слезами, что против апостольской веры идет открытая война. Он напоминал ему о его родителе, о созванном по его приказанию великом соборе и о том, что, сам участвуя в заседаниях, он определения епископов утвердил законом. Умоляя таким образом царя, Афанасий пробудил в нем ревность его отца [ [122] ]. Выслушав все, Констант тотчас же послал своему брату письмо, в котором увещевал его хранить наследие отцовского благочестия неприкосновенным. Отец наш, писал он, утвердив царство благочестием, истребил и римских тиранов, покорил и все окрестные варварские народы. Тронувшись этим письмом, Констанций издал повеление, чтобы как восточные, так и западные епископы собрались в Сардику, город иллирийский, митрополию дакийской провинции, потому что, кроме этого, было в церкви много и других болезней, требовавших соборного врачевания.
118
Образ Констанция, нарисованный всеми без исключения христианскими писателями IV–V вв., далек от действительности. На самом деле Констанций был незаурядным политиком и военачальником. По выражению М. Э. Поснова, «он был простым отражением Константина в последние годы его жизни». Он был ревностным христианином, активно боролся с язычеством и страстно стремился к единству в церкви, которое он понимал в арианском духе. Это объясняется тем, что его другом и воспитателем был Евсевий никомидийский, да и подавляющее большинство духовенства востока империи придерживалось теории Ария. Сильное противодействие Констанция Афанасию и александрийскому духовенству объясняется не только его стремлением укротить гегемонистские претензии александрийской церкви, но и пониманием той политической опасности, которую несла с собой всемерная поддержка этой группировки римским епископом, стремившимся расширить сферу своего влияния на Востоке.
119
Юлий, еп. римский (337–352 гг.)
120
Римский собор в защиту Афанасия и Никейского символа состоялся осенью 340 г.
121
Григорию удалось стать епископом Александрии только после того, как императорские войска разгромили выступивших против этого назначения жителей города.
122
Единого мнения по вопросу о том, кто был инициатором созыва Сердикийского собора 343 г., который мыслился вначале как вселенский, нет даже в источниках, таких, например, как произведения Афанасия. По одним сообщениям, на этот шаг решился сам Констант, по другим — его на это склонила делегация западных епископов.
Глава 5. О константинопольском епископе Павле
Зараженные язвою арианства в возбуждении смут обвиняли также и константинопольского епископа, ревностнейшего поборника правых догматов, Павла, а к этому присоединяли несколько и других клевет, какие обыкновенно взносили на проповедников благочестия. Народ, однако же, не допустил тогда увезти своего епископа в Сардику, страшась арианских против него замыслов. Но спустя немного времени ариане склонили на свою сторону легкомысленнейшего царя и, изгнав Павла из царственного города, переселили его в Кукуз — маленький городок, принадлежавший прежде к каппадокийской области, а теперь причисленный ко второй Армении. Начальники всех смут не удовлетворились даже и тем, что дивного Павла заточили в пустыню. Они еще послали исполнителей кровавого своего замысла и предали его насильственной смерти. О всем этом свидетельствует божественный Афанасий, к причинам своего бегства, изложенным в защитительной его речи, присоединив сказание и о Павле. Преследуя и нашедши сего константинопольского епископа, ариане открыто задушили его в упомянутом каппадокий–ском городе Кукузе и орудием своего злодейства употребили тамошнего префекта Филиппа, который был представителем их ереси и усердным слугою в злых их замыслах. Вот какие кровавые злодеяния произрастило богохульство Ариево. Впрочем, неистовству против Единородного свойственны злодейские поступки и против служителей Его.
Глава 6. О Македонии и происшедшей от него ереси
Предав таким образом смерти, или лучше, переселив в царство небесное Павла, ариане поставили на его место Македония, ибо почитали его своим единомышленником, так как он, подобно им, богохульствовал на Всесвятого Духа. Впрочем, немного спустя они изгнали и его — за то, что он не хотел называть тварию Того, кого Священное писание именует Сыном. Отверженный же ими по этой причине, он сделался основателем своей собственной ереси. Не называя Сына единосущным Отцу, он учил, по крайней мере, что Сын во всем подобен Родившему, но Духа Святого именовал прямо тварию. Все это действительно так, как мы сказали, произошло спустя немного времени.
Глава 7. О соборе, бывшем в Сардике
В Сардику, по сказанию древних свидетельств, собралось двести пятьдесят архиереев [ [123] ]. Сюда прибыл и Афанасий Великий, и Асклепа газский, о котором я прежде упомянул, и Маркелл, епископ Анкиры, митрополии галатийской, бывший уже епископом во времена великого собора. Сюда прибыли и обвинители их, представители еретического скопища, прежние судьи дел Афанасия. Узнав же, что собор непреклонно и здраво стоит в божественных повелениях, они не явились в заседание, хотя и были званы, но и обвинители, и неправедные судьи — все вместе разбежались [ [124] ]. Впрочем, об этом лучше всего свидетельствует самое послание собора, которое, для большего удостоверения, я и внесу в свое повествование.
123
Сердикийский собор состоялся в 343 г. в Сердике (ныне София).
124
Феодорит неточен: антиникейские епископы с самого начала решили не участвовать в соборе в Сердике и уединились в Филиппополе (ныне Пловдив), где провели свое заседание и выпустили энциклику к епископам вселенской церкви, опровергающую доводы своих противников.