Я был завсегдатаем всех пивных,Меня не приглашали на банкеты:Я там горчицу вмазывал в паркеты,Гасил окурки в рыбных заливныхИ слезы лил в пожарские котлеты.Я не был тверд, но не был мягкотел,Семья прожить хотела без урода,В ней все — кто от сохи, кто из народа.И покатился я и полетелПо жизни — от привода до привода.А в общем — что? Иду — нормальный ход,Ногам легко, свободен путь и руки.Типичный люмпен — если по науке,А по уму — обычный обормот,Нигде никем не взятый на поруки.Недавно опочили старики —Большевики с двенадцатого года.Уж так подтасовалася колода:Они — во гроб, я — в черны пиджаки,Как выходец из нашего народа.У нас отцы — кто дуб, кто вяз, кто кедр,Охотно мы вставляем их в анкетки,И много нас, и хватки мы, и метки,Мы бдим, едим, восшедшие из недр,Предельно сокращая пятилетки.Я мажу джем на черную икру,Маячат мне и близости и дали, —На жиже, не на гуще мне гадали.Я из народа вышел поутру,И не вернусь, хоть мне и предлагали.Конечно, я немного прозевал,Но где ты, где, учитель мой зануда?Не отличу катуда от ануда!Зря вызывал меня ты на завал —Глядишь теперь откуда-то оттуда.
x x x
Я юркнул с головой под покрывало,И стал смотреть невероятный сон:Во сне статуя Мухиной сбежала,Причем — чур-чур! — колхозница сначала,Уперся он, она, крича, серчала,Серпом ему — и покорился он.Хвать-похвать,
глядь-поглядь —Больше некому стоять,Больше некому приезжать,Восхищаться и ослеплять.Слетелись голубочки — гули-гули!Какие к черту гули, хоть кричи!Надули голубочков, обманули,Скользили да плясали люли, люли,И на тебе — в убежище нырнули,Солисты, гастролеры, первачи.Теперь уж им на голову чего-тоНе уронить, ничем не увенчать,Ищи-свищи теперь и Дон-КихотаВ каких-то Минессотах и Дакотах.Вот сновиденье в духе Вальтер Скотта.Качать меня, лишать меня, молчать!
x x x
Что брюхо-то поджалось-то, —Нутро почти видно?Ты нарисуй, пожалуйста,Что прочим не дано.Пусть вертит нам судья волаЛогично, делово:Де, пьянь — она от Дьявола,А трезвь — от Самого.Начнет похмельный тиф трясти —Претерпим муки те!Равны же во Антихристе,Мы, братья во Христе…
Песня о погибшем летчике
Дважды Герою Советского Союза Николаю Скоморохову и его погибшему другу
Всю войну под завязкуя все к дому тянулся,И хотя горячился —воевал делово, —Ну а он торопился,как-то раз не пригнулся —И в войне взад-вперед обернулсяза два года — всего ничего.Не слыхать его пульсаС сорок третьей весны, —Ну а я окунулсяВ довоенные сны.И гляжу я дурея,И дышу тяжело:Он был лучше, добрее,Добрее, добрее, —Ну а мне — повезло.Я за пазухой не жил,не пил с господом чая,Я ни в тыл не просился,ни судьбе под подол, —Но мне женщины молчанамекали, встречая:Если б ты там навеки остался —может, мой бы обратно пришел?!Для меня — не загадкаИх печальный вопрос, —Мне ведь тоже несладко,Что у них не сбылось.Мне ответ подвернулся:"Извините, что цел!Я случайно вернулся,вернулся, вернулся, —Ну а ваш — не сумел".Он кричал напоследок,в самолете сгорая:«Ты живи! Ты дотянешь!» —доносилось сквозь гул.Мы летали под богомвозле самого рая, —Он поднялся чуть выше и сел там,ну а я — до земли дотянул.Встретил летчика сухоРайский аэродром.Он садился на брюхо,Но не ползал на нем.Он уснул — не проснулся,Он запел — не допел.Так что я вот вернулся,Глядите — вернулся, —Ну а он — не успел.Я кругом и навечновиноват перед теми,С кем сегодня встречатьсяя почел бы за честь, —Но хотя мы живымидо конца долетели —Жжет нас память и мучает совесть,у кого, у кого она есть.Кто-то скупо и четкоОтсчитал нам часыНашей жизни короткой,Как бетон полосы, —И на ней — кто разбился,Кто взлетел навсегда…Ну а я приземлился,А я приземлился, —Вот какая беда…
x x x
Я еще не в угаре,не втиснулся в роль.Как узнаешь в ангаре,кто — раб, кто — король,Кто сильней, кто слабей, кто плохой, кто хороший,Кто кого допечет,допытает, дожмет:Летуна самолетили наоборот? —На земле притворилась машина — святошей.Завтра я испытаюсудьбу, а пока —Я машине ласкаюкрутые бока.На земле мы равны, но равны ли в полете?Под рукою, не скрою,ко мне холодок, —Я иллюзий не строю —я старый ездок:Самолет — необъезженный дьявол во плоти.Знаю, утро мне силы утроит,Ну а конь мой — хорош и сейчас, —Вот решает он: стоит — не стоитИз-под палки работать на нас.Ты же мне с чертежей,как с пеленок, знаком,Ты не знал виражей —шел и шел прямиком,Плыл под грифом «Секретно» по волнам науки.Генеральный конструктортебе потакал —И отбился от рук тыв КБ, в ОТК, —Но сегодня попал к испытателю в руки!Здесь возьмутся покруче, —придется теперьРасплатиться, и лучше —без лишних потерь:В нашем деле потери не очень приятны.Ты свое отгулялдо последней черты,Но и я попетлялна таких вот, как ты, —Так что грех нам обоим идти на попятный.Иногда недоверие точит:Вдруг не все мне машина отдаст,Вдруг она засбоит, не захочетИз-под палки работать на нас!
x x x
…Мы взлетали как уткис раскисших полей:Двадцать вылетов в сутки —куда веселей!Мы смеялись, с парилкой туман перепутав.И в простор набивалисьмы до тесноты, —Облака надрывались,рвались в лоскуты,Пули шили из них купола парашютов.Возвращались тайком —без приборов, впотьмах,И с радистом-стрелком,что повис на ремнях.В фюзеляже пробоины, в плоскости — дырки.И по коже — озноб;и заклинен штурвал, —И дрожал он, и дробьпо рукам отбивал —Как во время опасного номера в цирке.До сих пор это нервы щекочет, —Но садились мы, набок кренясь.Нам казалось — машина не хочетИ не может работать на нас.Завтра мне и машинев одну петь дудуВ аварийном режимеу всех на виду, —Ты мне нож напоследок не всаживай в шею!Будет взлет — будет пища:придется вдвоемНам садиться, дружище,на аэродром —Потому что я бросить тебя не посмею.Правда шит я не лыкоми чую чутьемВ однокрылом двуликомпартнере моемИгрока, что пока все намеренья прячет.Но плевать я хотелна обузу примет:У него есть предел —у меня его нет, —Поглядим, кто из нас запоет — кто заплачет!Если будет полет этот прожит —Нас обоих не спишут в запас.Кто сказал, что машина не можетИ не хочет работать на нас?!
Баллада о детстве
Час зачатья я помню неточно, —Значит, память моя — однобока, —Но зачат я был ночью, порочноИ явился на свет не до срока.Я рождался не в муках, не в злобе, —Девять месяцев — это не лет!Первый срок отбывал я в утробе, —Ничего там хорошего нет.Спасибо вам, святители,Что плюнули, да дунули,Что вдруг мои родителиЗачать меня задумали —В те времена укромные,Теперь — почти былинные,Когда срока огромныеБрели в этапы длинные.Их брали в ночь зачатия,А многих — даже ранее, —А вот живет же братия —Моя честна компания!Ходу, думушки резвые, ходу!Слова, строченьки милые, слова!..В первый раз получил я свободуПо указу от тридцать восьмого.Знать бы мне, кто так долго мурыжил, —Отыгрался бы на подлеце!Но родился, и жил я, и выжил, —Дом на Первой Мещанской — в конце.Там за стеной, за стеночкою,За перегородочкойСоседушка с соседушкоюБаловались водочкой.Все жили вровень, скромно так, —Система коридорная,На тридцать восемь комнаток —Всего одна уборная.Здесь на зуб зуб не попадал,Не грела телогреечка,Здесь я доподлинно узнал,Почем она — копеечка.…Не боялась сирены соседкаИ привыкла к ней мать понемногу,И плевал я — здоровый трехлетка —На воздушную эту тревогу!Да не все то, что сверху, — от бога, —И народ «зажигалки» тушил;И, как малая фронту подмога —Мой песок и дырявый кувшин.И било солнце в три ручьяСквозь дыры крыш просеяно,На Евдоким КирилычаИ Гисю Моисеевну.Она ему: «Как сыновья?»"Да без вести пропавшие!Эх, Гиська, мы одна семья —Вы тоже пострадавшие!Вы тоже — пострадавшие,А значит — обрусевшие:Мои — без вести павшие,Твои — безвинно севшие".…Я ушел от пеленок и сосок,Поживал — не забыт, не заброшен,И дразнили меня: «Недоносок», —Хоть и был я нормально доношен.Маскировку пытался срывать я:Пленных гонят — чего ж мы дрожим?!Возвращались отцы наши, братьяПо домам — по своим да чужим…У тети Зины кофточкаС драконами да змеями,То у Попова ВовчикаОтец пришел с трофеями.Трофейная Япония,Трофейная Германия…Пришла страна Лимония,Сплошная Чемодания!Взял у отца на станцииПогоны, словно цацки, я, —А из эвакуацииТолпой валили штатские.Осмотрелись они, оклемались,Похмелились — потом протрезвели.И отплакали те, кто дождались,Недождавшиеся — отревели.Стал метро рыть отец Витькин с Генкой, —Мы спросили — зачем? — он в ответ:"Коридоры кончаются стенкой,А тоннели — выводят на свет!"Пророчество папашиноНе слушал Витька с корешом —Из коридора нашегоВ тюремный коридор ушел.Да он всегда был спорщиком,Припрут к стене — откажется…Прошел он коридорчиком —И кончил «стенкой», кажется.Но у отцов — свои умы,А что до нас касательно —На жизнь засматривались мыУже самостоятельно.Все — от нас до почти годовалых —«Толковищу» вели до кровянки, —А в подвалах и полуподвалахРебятишкам хотелось под танки.Не досталось им даже по пуле, —В «ремеслухе» — живи не тужи:Ни дерзнуть, ни рискнуть, — но рискнулиИз напильников делать ножи.Они воткнутся в легкие,От никотина черные,По рукоятки легкиеТрехцветные наборные…Вели дела обменныеСопливые острожники —На стройке немцы пленныеНа хлеб меняли ножики.Сперва играли в «фантики»В «пристенок» с крохоборами, —И вот ушли романтикиИз подворотен ворами.…Спекулянтка была номер перший —Ни соседей, ни бога не труся,Жизнь закончила миллионершей —Пересветова тетя Маруся.У Маруси за стенкой говели, —И она там втихую пила…А упала она — возле двери, —Некрасиво так, зло умерла.Нажива — как наркотика, —Не выдержала этогоБогатенькая тетенькаМаруся Пересветова.Но было все обыденно:Заглянет кто — расстроится.Особенно обиделоБогатство — метростроевца.Он дом сломал, а нам сказал:"У вас носы не вытерты,А я, за что я воевал?!" —И разные эпитеты.…Было время — и были подвалы,Было дело — и цены снижали,И текли куда надо каналы,И в конце куда надо впадали.Дети бывших старшин да майоровДо ледовых широт поднялись,Потому что из тех коридоров,Им казалось, сподручнее — вниз.
x x x
Тоска немая гложет иногда,И люди развлекают — все чужие.Да, люди, создавая города,Все забывают про дела иные,Про самых нужных и про близких всем,Про самых, с кем приятно обращаться,Про темы, что важнейшие из тем,И про людей, с которыми общаться.Мой друг, мой старый друг, мой собеседник!Прошу тебя, скажи мне что-нибудь.Давай презрим товарищей соседнихИ посторонних, что попали в суть.
x x x
Я прожил целый день в мируПотустороннемИ бодро крикнул поутру:«Кого схороним?»Ответ мне был угрюм и тих:"Все — блажь, бравада,Кого схороним?! — Нет таких?..Ну и не надо".Не стану дважды я просить,Манить провалом.Там, кстати, выпить-закусить —Всегда навалом.Я и сейчас затосковал,Хоть час — оттуда.Вот уж где истинный провал,Ну просто — чудо.Я сам шальной и кочевой,А побожился:Вернусь, мол, ждите, ничего,Что я зажился.Так снова предлагаю вамПока не поздно:Хотите ли ко всем чертям,Где кровь венозна,И льет из вены, как река,А не водица.Тем, у кого она жидка,Так не годится.И там не нужно ни гроша, —Хоть век поститься!Живет там праведна душа,Не тяготится.Там вход живучим воспрещенКак посторонним,Не выдержу, спрошу еще:«Кого схороним?»Зову туда, где благодатьИ нет предела.Никто не хочет умирать —Такое дело.Скажи-кось, милый человек,Я, может, спутал:Какой сегодня нынче век,Какая смута?Я сам вообще-то костромской,А мать — из Крыма.Так если бунт у вас какой,Тогда я — мимо.А если — нет, тогда ещеВсего два слова.У нас там траур запрещен,Нет, честно слово!А там — порядок — первый класс,Глядеть приятно.И наказание сейчас —Прогнать обратно.И отношение ко мне —Ну как к пройдохе.Все стали умники вдвойнеК концу эпохи.Ну, я согласен — поглядимСпектакль — и тронем.Ведь никого же не съедим,А так… схороним.Ну почему же все того…Как в рот набрали?Там встретились — кто и когоТогда забрали.И Сам — с звездою на груди —Там тих и скромен, —Таких как он там — пруд пруди!Кого схороним?Кто задается — в лак его,Чтоб — хрен отпарить!Там этот, с трубкой… Как его?Забыл — вот память!У нас границ полно навесть:Беги — не тронем,Тут, может быть, евреи есть?Кого схороним?В двадцатом веке я, эва!Да ну-с вас к шутам!Мне нужно в номер двадцать два —Вот черт попутал!
x x x
Вот в плащах, подобных плащпалаткам, —Кто решил такое надевать?! —Чтоб не стать останками остаткам, —Люди начинают колдовать.Девушка — под поезд: все бывает,Тут уж истери — не истери…И реаниматор причитает:"Милая, хорошая, умри!Что ты будешь делать, век больная,Если б даже я чего и смог?И нужна ли ты кому такая —Без всего и без обеих ног?"Выглядел он жутко и космато,Он старался за нее дышать.Потому что врач-реаниматор —Это значит должен оживлять.Мне не спится и не может спаться, —Не затем, что в мире столько бед,Просто очень трудно оклематься,Трудно, так сказать, реаниматься,Чтоб писать поэмы, а не бред.Я — из хирургических отсеков,Из полузабытых катакомб,Там, где оживляют человеков,Если вы слыхали о таком.Нет подобных боен и в корриде —Фору дам, да даже сотню фор,Только постарайтесь в странном видеНе ходить на красный светофор.