Сочинитель 2
Шрифт:
В целях недопущения побега Кораблева во время следственного эксперимента работник прокуратуры выписал начальнику 15-го отдела РУОПа отдельное поручение — «обеспечить условия, исключающие возможность ухода подозреваемого, и одновременно гарантирующие задержание женщины, подозреваемой в организации убийства». Таким образом Кудасов получил официальную «отмашку» на проведение операции, готовить которую он, честно говоря, начал еще накануне.
Никита Никитич поручил разработать план «мероприятия» Вадиму Резакову — тот уже к двум часам дня доложил Кудасову о проведенной подготовительной работе. Предполагалось негласно оцепить пятачок вокруг магазина «Океан» силами личного состава 15-го отдела и СОБРа, в районе станции «скорой помощи»
Схема расстановки сил предлагалась следующая: одна группа прямого контроля располагалась непосредственно в магазине «Океан», две группы — в автомобилях «семерка» и «девяткам на площадке у магазина, еще одна группа — у киосков на Сенной. Кроме того, четверо офицеров должны были перекрывать пятачок в районе трамвайной остановки на Садовой, а пятеро — вести наблюдение из магазина „Самсон“. Снабженного радиомикрофоном Кораблева помимо всего прочего предполагалось подстраховывать двумя снайперами, размещенными на чердаках близлежащих домов — на случай, если его попытаются отбить. Недалеко от „гнезда“ одного из снайперов Резаков предложил разместить оператора с видеокамерой — он должен был постоянно „вести“ Кораблева и людей, которые попытаются вступить с ним в контакт…
Кудасов план одобрил и подумал о том, что Кораблев исключительно грамотно выбрал место встречи — в принципе, с пятачка у «Океана» хороший обзор во всех направлениях, а из-за уже много лет тянувшегося строительства метро на Сенной возможности для маневра транспортными средствами в этом месте резко ограничены… При возникновении спонтанных проблем во время встречи старик мог бы уйти достаточно легко, но при подготовленной операции шансов вырваться из кольца у Кораблева не было… Да и у «заказчицы», если она, конечно, появится — надежд мало… Даже если старик вдруг решит подать ей какой-то знак — все группы будут сориентированы на любых женщин, движущихся к пятачку у «Океана» или наблюдающих за ним… Да и к чему Кораблеву вести двойную игру? Взятая заказчица — его единственный шанс выйти на волю…
Так рассуждал Никита Никитич, обсуждая план предстоящей операции с Вадимом Резаковым — и оба они не знали, что весь этот тщательно, скрупулезно и профессионально разработанный план был заведомо обречен на провал… И уж тем более начальник 15-го отдела не мог даже предположить, что этому провалу в какой-то степени поспособствует журналист Андрей Обнорский, который позвонил Кудасову как раз в тот момент, когда Никита Никитич и Вадим решили смотаться на Сенную для проведения рекогносцировки на местности. Андрей предложил Никите встретиться и поговорить — интонации в голосе журналиста не очень понравились Кудасову, но он был настолько замотан, что извинился и сослался на совершенно страшную занятость. Обнорский как-то странно хмыкнул и повесил трубку. Никита вздохнул, досадливо сморщился, но подумал, что сумеет все объяснить Андрею позже — когда закончится операция на Сенной… Надо действительно как-то нормализовать отношения с парнем — решить все непонятки, объясниться… Андрей — друг, а друга обидеть легче всего. Кудасов не предполагал, что разговор с Обнорским состоится намного раньше, чем он планировал…
Дело в том, что Серегин, общаясь с самыми разными людьми в Петербурге — и с бандитами, естественно тоже, — еще накануне вечером узнал о неудавшейся попытке покушения на Антибиотика — весть об этом мгновенно разлетелась среди питерской «братвы». Дошли до Андрея и слухи о том, что предотвратил покушение не кто иной, как начальник 15-го отдела… Обнорский попытался связаться с Никитой, но тот от разговора ушел, сославшись на занятость. Тогда журналист начал обзванивать всех остальных своих знакомых в РУОПе — активно трепаться с ними «за жизнь» — в результате он довольно быстро узнал, что начальник управления Кузьменко по-прежнему в госпитале, Ващанов —
В Большом Доме Обнорский появился как раз тогда, когда Кудасов и Резаков начали рекогносцировку на Сенной. Серафим Даниилович встретил журналиста радушно, угостил чаем и начал по обыкновению жаловаться на недостаточное внимание прессы к проблемам борьбы с организованной преступностью. Обнорский скорбь Лейкина поддержал и предложил сделать с полковником большое интервью. Серафим Даниилович расцвел, а Андрей, пользуясь эйфорией полковника, начал его пробивать:
— Я думаю, это интервью будет базироваться на хорошем информационном поводе — говорят, ваши орлы, Серафим Даниилович, крутого киллера взяли, который аж самого Антибиотика грохнуть собирался?
Лейкин широко открыл глаза и внимательно уставился на журналиста — этот парень всегда почему-то обладал информацией большого объема, чем положено простому репортеру… откуда он ее только берет? Поговаривали, что Обнорский раньше был кадровым офицером Комитета, воевал на Ближнем Востоке, занимался там непонятно чем… Честно говоря, Серафим Даниилович относился к этому парню с некоторой опаской — особенно учитывая его связи. К тому же и у самого Лейкина были с Комитетом особые отношения…
— Кстати, — продолжал Андрей, делая вид, что не замечает удивленного взгляда полковника. — Я вот не считаю случайным, что этого киллера взяли под вашим непосредственным руководством… Кузьменко — ладно, он человек заслуженный, израненный весь. А вот Ващанов… Не хочу обижать Геннадия Петровича — но у него что-то таких успехов в последнее время не было… Конечно, могут найтись такие, которые скажут — случайность, мол. Но раньше, когда нам диамат преподавали, говорили так: случайность — есть лишь непознанная закономерность…
Андрей молол абсолютную чушь, надеясь грубо подольстить Лейкину, и поэтому даже не понял, отчего полковник чуть не подпрыгнул на стуле, услышав имя Ващанова… Одна фраза Андрея практически уверила Лейкина в том, что парень этот — точно «комитетчик». И Ващанова он помянул не случайно… Серафим Даниилович кашлянул смущенно и, доверительно наклонившись, сказал негромко, как своему:
— С этим киллером — действительно грамотно получилось… Но это наш общий успех, особенно Кудасов Никита отличился. Только пока об этом писать рановато… Вот через пару деньков… тогда, может, все еще интереснее окажется. Я вам не для печати, между нами, скажу — есть очень интересные перспективы.
— Выход на заказчика? — понимающе кивнул журналист.
Лейкин только головой повел:
— Ну, понимаете, сейчас об этом говорить еще рано… Мы, оперативники — народ суеверный.
— Понимаю, понимаю, — закивал Обнорский. — О чем речь!
Столкнувшись с таким редким пониманием, Бенни Хилл снова запел соловьем про оргпреступность и беспощадную борьбу с ней. Андрей выждал минут пять, а потом снова закинул удочку:
— А я так думаю, Серафим Даниилович, может быть, мы интервью начнем делать сейчас, а потом — если все хорошо сложится — и новую фактуру к нему добавим… А?
Лейкину идея понравилась — да и журналист нравился полковнику все больше и больше. Что там говорили про его гонор и высокомерие — приличный, воспитанный, очень тактичный парень, умеет уважение старшим выказать… Лейкин и сам не заметил, как разболтал Андрею очень много из того, о чем говорить бы не должен, в частности, сказал и о возрасте Кораблева, и о его хобби — разведении кроликов на приусадебном участке в Кавголово. Хорошо, хоть, имя не ляпнул — удержался… В общем, поговорили они долго и обстоятельно, Андрей записал на диктофон полторы кассеты и, прощаясь, выразил горячую надежду на скорое продолжение «такого интересного интервью».