Социология
Шрифт:
Процесс интеллектуализации и профессионализации преступности в России объясняется тем обстоятельством, что ряды преступного мира стали пополняться за счет квалифицированных специалистов из госсектора, оказавшихся вследствие падения уровня жизни и растущей безработицы на «социальном дне». В криминальной среде появились хозяйственные руководители, офицеры, специалисты по технологиям, анализу информации, владеющие оружием, и т. д.
С ростом преступности и ее общественной опасности прямо коррелирует динамика административных и иных правонарушений, аморальных явлений, пьянства, наркомании, токсикомании, самоубийств, проституции, бродяжничества, нищенства, распада семей, безотцовщины, детской беспризорности и безнадзорности, дезадаптации взрослых и детей, психических расстройств и других фоновых явлений и детерминант. [235] Есть объективные основания полагать, что в ближайшие годы девиантное поведение в обществе будет возрастать. А значит, оно будет расширять причинную базу преступности. Таким образом, согласно прогнозам специалистов, общая
235
См.: Liska A. Perspectives Deviance. – New Jersey. – 1987; Афанасьев В., Гилинский Я. Девиантное поведение и социальный контроль в условиях российского кризиса. – СПб., 1995.
Одной из приоритетных задач любого цивилизованного общества и его государственно-правовых институтов является предупреждение и борьба с преступностью. Для решения этой задачи создаются правоохранительные органы, полиция (милиция), судебные и пенитенциарные учреждения, адвокатура. Основываясь на разветвленной юридической системе, эти структуры применяют нормы уголовного, уголовно-исполнительного и уголовно-процессуального права. Однако правоохранительные органы не справляются с теми задачами, которые ставит перед ними общество. Показателями отставания социально-пра-вового контроля от интенсивно растущей преступности выступают, в частности, высокий уровень латентной преступности, низкая раскрываемость преступлений и выявляемость правонарушителей. Оказывается, не только в России, но во всех странах мира уровень латентности увеличивается или, по крайней мере, не уменьшается, а раскрываемость преступлений и выявляемость правонарушителей не растет. [236]
236
См.: Лунеев В. В. Преступность в XXI веке. С. 95.
Если правоохранительные органы станут полнее регистрировать совершенные преступления, научатся раскрывать все учтенные деяния и устанавливать виновных лиц, то уголовно-правовой контроль за преступностью не будет отставать от ее роста. Однако уголовная юстиция и правовая база данной деятельности – системы инерционные и нединамичные. Для существенных практических изменений нужны новая философия и стратегия борьбы с преступностью, большие капитальные вложения, высококлассные кадры и передовое техническое оснащение. А этих ресурсов, к сожалению, в большинстве стран мира недостаточно. [237]
237
Там же.
В заключение отметим, что, по мнению специалистов, «беспреступных» моделей общественного и государственного устройства в мире, к сожалению, не существует. Есть более или менее оптимальные модели общественно-правового устройства, например японская, где удачно сочетается историческое прошлое и современное настоящее, национальное и инонациональное, что позволяет удерживать преступность на относительно низком уровне. Большинство стран развивается через разрушение исторически традиционных форм социального контроля. [238] Криминальная революция, о которой в России заговорили в 90-е годы, по всей видимости, захватила все страны мира. Стабилизация или снижение преступности в некоторых государствах может быть скорее всего исключением, чем закономерностью, причем исключением временным. Ожидаемый усредненный коэффициент учтенной преступности в мире в пределах 6–8 тыс. на 100 тыс. населения Земли приводит в результате к впечатляющим цифрам: за один только год человеческое сообщество продуцирует до 400–500 млн зарегистрированных преступлений. [239]
238
Там же. С. 97.
239
См.: Лунеев В. В. Преступность в XXI веке. С. 94.
§ 5. Социологические объяснения девиантного поведения
Вряд ли какая-нибудь область социальных исследований привлекала к себе внимание социологов больше, чем проблема девиантного поведения и связанные с ним причины и мотивы. Однако многочисленность теорий и концепций говорит о неопределенности, противоречивости во мнениях исследователей даже в отношении самого определения отклоняющегося поведения. Это связано с тем, что сами комплексы социальных норм, нарушение которых и составляет существо девиантного поведения, заметно отличаются в разных обществах, и исследователям, каждый из которых является членом своего общества, бывает довольно трудно прийти к согласию.
Н. Смелзер в своем учебнике проводит краткий обзор самых разнообразных теорий, объясняющих девиантность поведения, – от биологических, трактующих отклонения врожденными, генетически приобретенными качествами психики, до радикально-криминологических, считающих девиацию продуктом противодействия отдельных социальных слоев господствующим нормам капиталистического общества. Типология этих теорий сведена у него в единую таблицу. [240] Мы не будем касаться здесь физиологических и психоаналитических объяснений, а обратимся к некоторым наиболее авторитетным социологическим концепциям.
240
См.: Смелзер Н. Дж. Социология. С. 216.
Одной из известных концепций является теория навешивания ярлыков (Labelling theory). Эта теория основана, по существу, на двух положениях. Первое состоит в том, что девиантным действием считается не просто нарушение какой-либо нормы, а фактически любое поведение, которое с успехом определяется как девиантное, если на него навешен определенный ярлык, относящий его к этой категории. Другими словами, девиация содержится не столько в самом действии, сколько в реакции других на это действие. Второе положение утверждает, что само навешивание ярлыков продуцирует или распространяет девиацию. Ответ девианта на социальную реакцию ведет к повторной девиации, вследствие чего девиант приходит к принятию самоимиджа или определения самого себя как человека, который перманентно заключен в рамки девиантности своей роли. Особенность подхода здесь состоит в том, что теория ярлыков рассматривает девиацию не в качестве внутренней недисциплинированности девианта или его психологической предрасположенности к тому, чтобы нанести вред окружающим, а как результат социальных обвинений и проявления контроля со стороны общества за поступками своих членов.
Если юный правонарушитель оказался задержанным полицией по обвинению в каком-то проступке, то это может оказать серьезное влияние на всю его дальнейшую жизнь. Некоторые из таких последствий могут носить преимущественно психологический характер: те, кто раньше считал, что они такие же, как и все другие, начинают считать себя особенными. Когда на таких людей налепляют ярлык преступника, можно сказать, что с помощью этого ярлыка они уже сами начинают мнить себя попавшими в сеть преступных организаций, то есть обретают криминальную идентичность. Каждый последующий шаг по этому пути все более укрепляет у них ощущение, что они уже стали какими-то иными – не такими, как все, и не такими нормальными, как прежде. Иногда такой процесс называют также стигматизацией. В социологическом смысле стигма [241] – это социальный признак, дискредитирующий индивида или целую группу. Бывают стигмы тела (дефект или уродство), индивидуального характера (гомосексуальность) или даже целых социальных коллективностей (раса или племя).
241
В Древней Греции так называли несмываемое клеймо, которым метили раба или преступника.
Американский социолог Р. Коллинз убедительно показывает социальную ситуацию, складывающуюся под воздействием «навешивания ярлыков»: «Предполагается, что все люди нарушают закон. Но лишь некоторые из них попадаются, получают обвинение и облепляются ярлыками. и благодаря этому становятся полноценными преступниками. Если преступники, проходящие через суды и тюрьмы, с такой большой степенью вероятности оказываются бедняками, черными, или каким-то иным образом подходят под чье-то определение „социально нежелательных“, то это происходит вследствие того, что они являют собою те типы людей, которые с наибольшей вероятностью могут оказаться в числе арестованных и осужденных. Компания юнцов, ворующих статую из колледжа или насилующих на вечеринке девушек из университетского женского клуба, могут отделаться простым выговором, потому что на их проступки уже налеплен ярлык „шалости колледжа“. Неимущий черный юноша, вытворяющий такого же рода вещи, попадает в суд для несовершеннолетних и начинает карьеру серьезного преступника». [242]
242
По книге Collins R. Sociological Insight. – New York-Oxford, 1992. P. 99. Здесь и далее перевод автора – Анурин В. Ф. (Примеч ред.)
Коллинз в своей книге дает и более радикальное социологическое объяснение существования преступности в обществе. Он утверждает, что нередко преступников создает не просто полиция своими действиями, а само общество. В качестве примера он приводит некоторые виды так называемых «преступлений без жертв». В большинстве реальных преступлений имеется четко определенная жертва. Однако существует какое-то число преступлений, в которых реально жертв нет и которые относят иногда к «служебным» преступлениям. Они включают в себя, в частности, злоупотребление наркотиками, азартные игры и проституцию. О такого рода преступлениях «потерпевшие», как правило, не сообщают в правоохранительные органы, поскольку выгоду из преступления извлекают (или стремятся извлечь) обе его стороны: жертва сама охотно идет навстречу преступнику. Коллинз приводит такой пример: продажа и приобретение наркотиков не были преступлением до тех пор, пока не были приняты законы, превращающие продажу и приобретение их частными лицами в серьезное правонарушение. [243] Общество же, в лице государственных органов, просто возвело их в ранг преступления, издав соответствующие законы. Сегодня, как ни парадоксально, в сохранении такого положения более всего заинтересованы наркодельцы, поскольку легализация наркотиков существенно снизила бы их гигантские прибыли.
243
На протяжении всего XIX века в Европе использование опиума и основанных на нем лекарственных препаратов было вполне легальным и широко распространенным явлением. Наркотики можно было приобрести по доступной цене в любой аптеке.