Содержательное единство 2001-2006

Кургинян Сергей Ервандович

И если в 2000 году в рамках так называемого "российско-американского контртеррористического консенсуса" была дана отмашка на снятие хаоса и "консервативную консолидацию", то теперь нам говорят, что "консервативная консолидация" исчерпана. Иными словами, что заказ на снятие энтропии отменен и получен новый заказ – на наращивание энтропии. В таких условиях особо тягостно слушать все это неоколониальное "мычание" (оно же – бытовой суррогат стратегии): "Да мы как они, да мы рядом с ними, да мы раньше слушали Кремль, а теперь Вашингтонский обком…"

"Вашингтонский обком" расколот. Америка не знает

сама, как выйти из ситуации. "Атлантическая солидарность" порушена, мир распался на группы. И что делать? Переходить от суррогатной стратегии России как американского сателлита к столь же суррогатной стратегии России как сателлита Китая?

Во-первых, это самоубийство.

Во-вторых… Во-вторых, это надо еще суметь сделать.

В рамках последнего визита президента Путина в КНР имел место следующий эпизод (цитирую по вполне открытым официальным источникам).

Путин заявляет: "За 2005 год объем поставок российских машин и оборудования в Китай снизился почти вдвое. Причем это происходит на фоне заметного роста поставок товаров той же группы из Китая в Россию. Сложившаяся модель наших связей во многом зависит от конъюнктуры сырьевых рынков. И здесь заключена опасность нестабильности взаимной торговли".

Да, Путин здесь не проявил своей обычной осторожности. И, по китайским меркам, перебрал. Потому что в Китае о таких вещах не говорят публично. Но то, что отвечает Ху Цзиньтао – это за гранью… Опять же цитирую (хотя и не поручусь за точность перевода с китайского, озвученного нашим телевидением): "Китай готов принять из РФ продукцию машиностроения, но только передовую".

Если я понимаю что-то в китайских мерках, то такой ответ – это экстремальная жесткость. Это очень специфический стратегический мессидж. Китайцы тем самым фактически говорят нам следующее: "Мы понимаем, что вы нами "торгуете", пугаете Запад: дескать, вот мы сейчас к Китаю прислонимся! Так вы на этот счет не обольщайтесь".

Уже этого достаточно для беспокойства. Но это – то, что на поверхности. А что на глубине?

В двух словах – там идет лихорадочная закупка русских военных технологий. Никогда прежде такими темпами это не происходило. Все скупается под корень. Не техника, а именно технологии. И, повторюсь, такими темпами, как будто есть ощущение, что еще три-четыре года эту территорию можно "доить", а дальше конец. Так поступают со смертниками.

Когда говорят о дружбе с Китаем – что имеется в виду? Если наша территория пустеет… Если китайцам зайти на пустеющую территорию – как чихнуть… Если мы, вдобавок, бегаем между американцами и ними, и они не понимают, с кем мы торгуемся и кем мы торгуем, и что мы творим… Если нет ни одного внятного стратегического ответа, а любая прагматика, по определению, носит ситуационный характер и вызывает крайнюю настороженность… Если все это так, то как можно оценить ситуационно-прагматическое желание ряда наших загнанных в тупик элитариев (не Путина имею в виду) перейти от сателлитной проамериканской внешнеполитической линии к сателлитной же прокитайской?

Во-первых, это глупо. А во-вторых – безнадежно. Потому что американцы допускают неоколониальное существование какой-нибудь "банановой республики". Пусть, мол, и "демократические институты" у себя презентуют (ну, там, выборы, погоны… парады…).

И людишки пусть под пальмами бегают… И опекаются местными высокопоставленными "гориллами".

Повторяю, по отношению к русским такой формат снят с повестки дня даже в США. Но в США он в принципе существует. А Китай… Он к странам и народам, готовым перейти на подобный формат (а ранее претендовавшим на совсем иную миссию), будет относиться гораздо более жестко. И исторически он будет, конечно, прав. От чего не легче.

Что из этого вытекает? Если Россия хочет жить – и не хорошо ("красиво жить не запретишь"), а хоть как-то (если можно красиво – почему нет? Но в том-то и дело, что нельзя) – то что нужно? Увы, нужна грубая мобилизационная модель, способная решить, прежде всего, задачи, о которых я говорил, но и нечто большее. Эта грубая мобилизационная модель не имеет ничего общего ни с полицейщиной, ни с какими-то "наездами". Но это – очень жесткая, неприятная модель. Я не вижу социальных и политических сил в стране, которые в состоянии ее развернуть. Вот в чем ужас. Это первое.

Второе. Такая модель не устроит ни элиту, ни народ. Она никого не устроит. Она устроит страну. То есть, всех – и никого. Значит, ее придется продавливать.

Но чем ближе все подходит к последнему барьеру, тем больше какое-то внутреннее озверение людей. Люди этот барьер чувствуют. И не все готовы оказаться без страны. Одно дело умственное – прочитать об этом в газете "Завтра" или у Кургиняна, а другое – уже видеть, как вот треснуло, вот еще треснуло, вот еще…

Ни одна витальная проблема не решена. Да, масса каких-то проблем, связанных с удобством жизни, решена. И не худшим способом. Но это куплено ценой нерешения фундаментальных витальных проблем. Вот в чем беда-то. А их надо решать, чтобы жить.

Третье. Элитная сателлитная бытовуха – в прошлом.

Дело не в том, что социально-государственная логика, которую с помощью этой бытовухи наша элита эксклюзивно проговаривает в узком круге, не устраивает общество. Дело в том, что эта логика УЖЕ НИКОГО НЕ УСТРАИВАЕТ. НИКОМУ МЫ В ЭТОМ КАЧЕСТВЕ НЕ НУЖНЫ.

Вот в чем казус.

Грустно это констатировать, но США долго хотели держать Россию "агонизирующе целостной" (формат РФ). Но только потому, что не понимали, что делать в случае развала РФ. Они и сейчас этого не понимают до конца. Но они (и не только они) начинают понимать другое. А именно – что нынешняя Россия не жизнеспособна. Все это понимают – кроме узкого круга людей, которые каждый день по телевизору говорят, что страна воскресает и бурно развивается. Все остальные понимают, что страна реально умирает.

Этот разрыв между реальностью умирания и "пиаром возрождения" не может длиться долго.

Он, этот разрыв, уже съел неоколониальную "бытовуху", успокаивавшую нашу элиту. И после этого образовалась полная пустота. Единственное, что ее может заполнить – это полноценная система мировоззренческих установок. Со всеми уровнями, которые существуют в таких системах (стратегия, доктрина, концепция и так далее).

Заимствовать сегодня чье-либо чужое на неоколониальный манер мы не можем и не хотим. Точнее, мы по-прежнему не хотим. А так называемая элита не может по вышеуказанным не зависящим от нее обстоятельствам.