Сохранить себя
Шрифт:
Вопросы. Ника вяло отвечала на них, постоянно гладя морщинистую руку, с тревогой заглядывая в блеклые глаза. Что она могла рассказать? Девочка не понимала. Голос Арифа раздавался в голове, подсказывая ответы. Ника просто повторяла за ним, не думая, просто подчинялась.
— Ссскажи 'да', — бубнил террианец. — Ника, ссскажи 'да'.
— Отстань, — беззлобно пыталась так же мысленно отмахнуться от него девочка, у которой голова разболелась от его бесконечных 'да' — 'нет'.
— Колючка, ну давай, осссталось сссовсем чуть-чуть. Ссскажи 'да', и он отпуссстит вассс.
— Да, — кивнула Ника мужчине, который терпеливо что-то выспрашивал. Она очень устала от всего, что случилось в ее жизни. Тревога
— Ну что же, раз вы согласны, чтобы юноша и все его товарищи проживали с вами совместно, то не смею вас задерживать.
— Что? — хотела удивленно спросить Ника, но не могла и звука проронить. — Как это совместно?
Столько вопросов роилось в голове. Как это согласны?
— В тесноте, да не в обиде, — тихо ответила бабушка, тяжело вставая с неудобного стула. Ника помогла ей, поддерживая под локоть. А когда вышли в коридор, то первый, кого она заметила, это был Ариф в окружении своих прихвостней. Юноша решительно подошел к Нике и, обнимая за плечи, обратился к бабушке:
— Ссспасибо за ваше госсстеприимссство. Обещаю, что не будем вам мешать и притессснять.
— Дом большой, все вместимся. Да и столько юношей, работы для всех найду, — повеселела бабушка, улыбнувшись, на краткий миг вернув себе тот лик, который помнила девочка. Веселой, волевой и неунывающей женщины.
— Мама будет ругаться, — вставила недовольно Ника, поглядывая из-под густой челки на Арифа и пытаясь скинуть его ладонь с плеча.
Юноша перевел на нее взгляд, и вдруг его лицо расцвело озорной улыбкой.
— Я сссумею убедить ее, что мы не будем в тягосссть, — пообещал ей юноша, и Ника поверила, что этот может убедить кого угодно. Даже ее.
Было очень неудобно перед бабушкой, которая зорко следила за ней и Ари. Приятно от его внимательности и того, что не хочет с ней расставаться. Но соседство с этим эгоистичным типом сулило и многими неприятностями для Ники. Протяжно вздохнув, девочка махнула мысленно на него рукой, желая поскорее вернуться домой. А утром она еще посмотрит кто кого.
В кабинете без окон одиноко стоял массивный стол. Всё остальное было разбито, разброшено. Только монитор сиротливо светился на столе, повторял и повторял сообщение от дочери. Гейл лежал на полу, рыдая навзрыд. Он никак не мог поверить, что его дочь была способна на такой безрассудный с его точки зрения поступок. Его рысенок, его маленькая девочка пошла на такие жертвы ради него, того, чья жизнь закончилась когда он увидел ее лицо несколько минут назад.
— Отец, — любимый голос повзрослевшей Джоанны раздавался на весь кабинет, отражаясь от стен, — прости меня за все. Я неблагодарная дочь. Я очень плохая дочь. Но я не уничтожала станцию. Это была не я… И все это время была уверена, что ты уничтожил всех, кого я любила. Прости меня, папа. Очень прошу простить. Я… — тут Джоанна запнулась, с трудом находя силы продолжить, — я люблю тебя. Пап, слышишь, люблю. Я столько лет ненавидела тебя, а на самом деле я себя ненавидела, за то, что не оправдала твоих надежд. Ни твоих, ни дяди Билла. Простите меня. Люблю тебя, — тихий всхлип прервал речь. Но быстро обтерев ладонями слезы, Джоанна продолжила:
— Сильно люблю, но и его люблю. Отец, прости, но мы больше никогда не увидимся. Я слишком сильно тебя люблю, чтобы потерять по моей вине. Ты должен понять, если я прилечу к тебе, он убьет тебя, как и всех, к кому я питала хоть какие-либо чувства. Я не знаю, куда сейчас направляется корабль. Главное, подальше от тебя и его. Прости меня за любовь к нему, но я не могу себя пересилить. Он столько зла натворил, а я продолжаю любить. Это чувство душит меня. Прощай, отец.
Помнишь,
— Отец, прости меня за все. Я неблагодарная дочь. Я очень плохая дочь…
Запись повторялась и повторялась. А Гейл беззвучно рыдал, проклиная террианца, который разрушил судьбу дочери и его жизнь.
Эпилог
Энергия закончилась, и корабль начал резкое торможение. Мир за бортом менялся, замедляясь, пока полностью не замер. Сколько раз женщина мечтала вот так вот сидеть за капитанским штурвалом, всматриваясь в глаза вечности. Бесконечная вселенная была вокруг. Звезды холодными лучами перемигивались с Джоанной. Отключив борткомпьютер, она сидела, наслаждаясь безмятежностью и спокойствием. Решение принято, сама себя осудила, сама себя приговорила. Если бы не она, сколькие бы жизни были спасены. Если бы она не встретила его, то все было бы иначе.
Но она его встретила и полюбила.
Закрыв глаза, Джоанна мысленно вернулась в дни, когда она была счастлива. Именно так лучше принимать смерть. Капитанский мостик постепенно погружался во тьму. Все панели гасли одна за другой. Энергия полностью исчерпалась. Скоро и система жизнеобеспечения откажет. Вечный холод постепенно проберется под броню корабля, подкрадываясь все ближе к женщине. Джоанна понимала, что умрет, как спящая красавица покроется коркой льда.
Слезы текли по ее щекам, впитываясь в белоснежную ткань ворота рубашки. Могла ли она простить его? Который раз Джоанна спрашивала себя и приходила к одному лишь выводу. Она не террианка, она настоящая землянка. И простила любимого за сумасшедшую любовь. За ту одержимость, которую она сразу не заметила. Он же методично устранял любого, кто хоть каплю отнимал у него ее любовь. Не только землян, но и террианцев. А Джоанна просто не замечала и даже не задумывалась, почему стоило привыкнуть к одному помощнику, как на его месте оказывался другой, незнакомый.
Не к месту вдруг вспомнились красные глаза Адаара, с притаившейся в них болью. Зажав рот ладонями, Джоанна всхлипнула, сильнее зажмурилась.
Ласковые руки, нежные поцелуи — она помнила все. Но это не стоило тех жертв, что принес Адаар на алтарь их любви. Совсем не стоило.
Джоанна долго и безутешно рыдала, пока не утомилась. Забыться тревожным сном, женщина забралась в кресло с ногами, обнимая себя руками.
Сама себя осудила, сама себя приговорила…
Изо рта вырывались клубы пара, тело било мелкой дрожью от холода. А во сне она опять летала на руках отца маленькой восторженной девочкой, звонко смеясь от радости. Как же она мечтала стать капитаном, чтобы летать между звездами.
Было очень жарко, словно она спала под большим теплым одеялом и на печке.
— Открой глазки, ссспящая глупая красссавица, — жаркий шепот коснулся уха, обдавая горячим дыханием. — Давай, Джоанна, открывай.
Но веки были неподъемные, да и желание их открывать отсутствовало. Легкие поцелуи покрывали лицо, словно невесомое прикосновение крыльев бабочки.
— Ну же, сссоня. Я знаю, что ты проссснуласссь. Джоанна. Глупая моя, Джоанна. Ну и куда ты пыталась от меня сссбежать?