Соки земли
Шрифт:
Чудно? Надо подождать немножко, подвигаться, согнуться и выпрямиться, вот так, понемножку. Руки и ноги у него онемели и обмерли, пусть он наденет куртку и согреется. Но никогда она не забудет господня ангела, который вызвал ее давеча на крыльцо, и тут-то она услышала крики из лесу. Точно как в райские времена, когда ангелы трубили в трубы на Иерихонских стенах.
Чудеса. Но во время этой речи Аксель приходит в себя, расправляет члены и учится ходить.
Потом они полегоньку подвигаются к дому, Олина выступает в роли спасительницы и поддерживает Акселя. Дело идет на лад. Пройдя немного,
– Что это? – говорит Бреде. – Ты захворал? Не помочь ли тебе? – говорит он.
Аксель недружелюбно молчит. Он обещал Богу не мстить Бреде и не доносить на него, но на этом и остановился. И чего это Бреде вздумал возвращаться?
Видел он, как Олина пришла в Лунное, и понял, что она услышит крики о помощи?
– А, да это ты, Олина! – словоохотливо начинает Бреде. – Где ты его нашла?
Под деревом? Да, это с нами, людьми, неудивительно! – восклицает он. – Я ходил осматривать телеграф, и вдруг слышу крики. Уж кто не станет мешкать, так это Бреде, где нужна помощь, я тут как тут. И вдруг оказывается, это ты, Аксель! Ты лежал под деревом?
– Ты это и видел и слышал, когда шел вниз, – отвечает Аксель, – но ты прошел мимо.
– Господи помилуй меня грешную! – восклицает Олина, ужасаясь такой черствости.
Бреде объясняется: – Я тебя видел! Видеть-то видел. Но ты мог бы позвать, отчего ты не позвал? Я отлично тебя видел, но я думал, ты прилег отдохнуть.
– Молчи уж! – обрывает Аксель, – ты хотел, чтоб я там и остался!
Тем временем Олина соображает, что Бреде не должен вмешиваться, это умалит ее собственную необходимость и сделает ее спасение не таким безусловным, она мешает Бреде помогать, не дает ему даже понести сумку с провизией или топор. О, в эту минуту Олина всецело на стороне Акселя; когда впоследствии она придет к Бреде и будет сидеть за чашкой кофе, она будет на его стороне.
– Дай же мне понести хоть топор и лопату, – говорит Бреде.
– Нет, – отвечает Олина за Акселя, – он и сам донесет. Бреде продолжает: – Ты мог бы позвать меня, мы ведь уж не такие враги, чтоб ты не мог сказать мне слова. Ты звал? Ну? Надо было кричать погромче, мог бы сообразить, что на дворе метель. А кроме того, мог бы поманить рукой.
– Нечем мне было манить, – отвечает Аксель, – ты видел, что я лежал, точно припечатанный замком.
– Нет, этого я не видел. Вот никогда не слыхал чепухи! Ну дай же мне понести твою поклажу, слышишь!
Олина говорит: – Оставь Акселя в покое. Ему нехорошо.
Но тут, должно быть, заработал мозг и у Акселя. Он слыхал про старуху Олину; он соображает, что в будущем она обойдется очень дорого и замучает его, если будет считать, что одна спасла ему жизнь, Аксель решает разделить триумф. Бреде получает котомку и инструменты. Аксель даже говорит, что это его облегчило, ему стало лучше. Но Олина не желает с этим мириться, она тянет котомку и заявляет, что все, что нужно, понесет она, а не кто другой.
Хитрая глупость вступает в форменный бой, Аксель на минуту остается без поддержки, тогда Бреде выпускает котомку и подхватывает Акселя, хотя тот уже не шатается.
Дальше они идут так: Бреде поддерживает ослабевшего Акселя, а Олина несет ношу. Она несет, но полна
– Послушай-ка, Бреде, – говорит она, – что это толкуют, будто у тебя отобрали и продали хутор?
– Кого это ты допрашиваешь? – дерзко отвечает Бреде.
– Допрашиваю? Я не знала, что ты хочешь держать это в тайне?
– Жалко, ты сама не пришла и не поторговала хутор, Олина.
– Я? Что ты смеешься над нищей!
– Как, разве ты не разбогатела? Говорят будто тебе достался в наследство сундучок дяди Сиверта, хе-хе-хе.
Напоминание об улыбнувшемся наследстве не содействовало умиротворению Олины:
– Да, старик Сиверт хотел меня облагодетельствовать, иного не могу сказать. Но когда он умер, его очистили от земных благ. Ты сам знаешь, Бреде, что значит быть очищенным и зависеть от другого; но старик Сиверт пирует теперь под райскими сенями, а мы с тобой. Бреде, ходим по земле на самых обыкновенных ногах.
– Я тебя не уважаю, – говорит Бреде и обращается к Акселю: – Я рад, что подошел вовремя и могу помочь тебе дойти до дому. Я не слишком быстро иду?
– Нет.
Спорить с Олиной, препираться с Олиной? Невозможно! Она никогда не сдавалась и никто не мог сравняться с нею в искусстве сплетать небо и землю в единый корень доброжелательства и злости, чепухи и яду. И вот она слышит, что, собственно, это Бреде помогает Акселю дойти домой!
– Что это я хотела сказать, – начинает она: – Да! Про важных господ, что были намедни в Селланро – ты показал им свои мешки с каменьями?
– Если хочешь, Аксель, я возьму тебя на спину и понесу, – говорит Бреде.
– Нет, – отвечает Аксель. – Спасибо тебе!
Они все идут, и до дома остается уж недалеко, Олина понимает, что если хочет чего-нибудь добиться, то надо использовать время.
– Было бы лучше, если б ты спас Акселя от смерти, – говорит она. – И неужели же, Бреде, ты видел его гибель и слышал его предсмертные крики и прошел мимо?
– Попридержи-ка язык, Олина! – отвечает Бреде. Это было бы гораздо удобнее и для нее, она спотыкалась в снегу, нести было тяжело, она задыхалась; но она отнюдь не желала молчать. По-видимому, она приберегала на конец закуску, опасную тему, не пустить ли ее сейчас?
– А Варвара-то, – говорит она, – уж не сбежала ли она?
– Да, – беспечно отвечает Бреде. – И благодаря этому, ты получила работу на зиму.
Но это оказалась вода на мельницу Олины, она намекнула, как все ее ищут, как у всех на селе она прямо нарасхват; разве она не могла пойти в два места, да хоть бы и в три? Ее приглашали и к священнику. И в то же самое время она дала понять и еще одну вещь, которую не мешало послушать и Акселю: ей предлагали столько и столько-то за зиму, кроме того, новые башмаки да еще барашка по окончании срока. Но она знала, что в Лунном она попадет к необыкновенно хорошему человеку, который щедро вознаградит ее, и потому она предпочла прийти сюда. Нет, пусть Бреде не беспокоится, до сих пор ее небесный отец раскрывал перед нею одну дверь за другой и приглашал войти. И похоже, как будто Господь имел особый замысел, посылая ее в Лунное.