Сокол. Трилогия
Шрифт:
Доходили, доходили во дворец Уасета разные нехорошие слухи о своеволии номархов-вельмож. Один завел в своем доме публичный дом – и его люди хватали по всем дорогам и весям красивых девушек, другой лично пытал и вешал, третий грабил всех, кто имел неосторожность проплывать по реке мимо его владений, четвертый… И казалось, не было на них управы, хотя еще два года назад, сразу же после восшествия на престол, Ах-маси по совету матери провозгласил, что отныне только он, великий правитель Обеих земель, будет верховным судьей! И только государственные судьи имеют право решать – виновен человек или нет, и уж тем более никто не смеет убивать,
Однако номархи, для видимости соглашаясь со всем, вели себя по-прежнему, вовсе не собираясь ограничивать себя ни в чем. Что им до родины, своя хата куда как ближе! Ах-маси, конечно же, понимал, что за подлые твари окружали престол, и старался возвеличить других, раздавая должности не по знатности, а по заслугам.
Вот и здесь, в полевом лагере осаждающих, была такая же история. Кто-то из высших военачальников и жрецов, имеющих доступ к военным секретам, поставлял ценные сведения врагу. Кто именно – сейчас выясняли люди Ах-маси-младшего. Сам начальник гребцов немного пришел в себя, хотя встать так и не мог – потерял слишком много крови. Фараон лично навещал своего сподвижника, и тот улыбался, чувствуя оказываемую ему честь. Чувствовали то и другие. Завидовали. И однажды чуть было не отравили анхабца – это просто чудо, что раненому юноше кусок в горло не лез и принесенную рыбу слуги скормили собакам. Те и сдохли на следующий день в страшных мучениях.
Поначалу подозрение пало на кашевара, но, лично проверив походную кухню, молодой царь пришел к неутешительному выводу – подсыпать яд в пищу мог практически любой. Кухня никак не охранялась – вроде бы как и незачем было, а вокруг в ожидании – а вдруг чего перепадет? – постоянно ошивались какие-то нищие бродяжки. Вообще, дисциплинка в лагере была та еще… как и в любом войске.
Повелитель Черной земли тут же велел выставить у кухни пост, потом навестил Каликху, тоже с трудом оправлявшегося от полученных ран. Командир гвардии выглядел сейчас лучше начальника гребцов, но ненамного. Правда, порывался встать идти руководить охраной… Фараону пришлось строго приказать – лежать! Лежать и выздоравливать.
– С кем же ты теперь бьешься по утрам, государь? – вздохнув, тихонько спросил Каликха.
Юный царь улыбнулся:
– А ни с кем. Некогда. Ты вот всегда был под рукой, а теперь, увы…
– Ничего, господин мой, еще немного, и мы снова с тобой встретимся на росной траве!
Каликха, кроме всего прочего, был неплохим бойцом – конечно, в кулачном бою он уступал своему повелителю, но вот в том, что касалось бросков, болевых захватов и прочего, мог дать фору любому. Именно с ним и тренировался фараон по утрам, чувствуя, как приливает к сердцу кровь, а в теле поселяется бодрость. Сейчас вот не с кем стало тренироваться…
Да, раньше еще можно было перемахнуться кулаками с анхабцем… но сейчас и тот, увы, ранен, и неизвестно еще, когда встанет. Эх, Ах-маси, Ах-маси, как все не вовремя…
Взяв колесницу, повелитель Обеих земель, не торопясь, объехал весь лагерь. Хотя, сказать по правде, в эти времена даже понятия такого не существовало – войска обычно располагались где придется и кто как. Кто в шатре, кто в шалаше – если таковой находилось из чего сделать, – большинство же и вовсе спало на голой земле, подстелив циновку, благо подобное позволял климат. Даже часовых – и то начали выставлять
Молодой царь прикладывал все усилия, чтобы изменить ситуацию, и в войске Уасета теперь многое становилось иначе, нравилось то кому-то или нет. Отряды располагались по рангу, не смешиваясь – щитоносцы со щитоносцами, лучники с лучниками и так далее, шатер командира – в центре, чтоб легче было искать вестникам, обязательно – часовые, которых специально выделенные люди проверяли каждую ночь.
На холмах близ реки были устроены наблюдательные пункты. Кстати, на одном из этих холмов – во-он на том, крайнем, – и появлялась вдовица с серебряным зеркалом. Там же был разбит ее шатер и шатры слуг.
Ах-маси вдруг посетила мысль: а каким же образом может осуществляться обратная связь между лазутчиками и осажденными? Скорее всего, по ночам, через тех же парней – Шаку и Перека, как же еще иначе-то? С другой стороны, со стен тоже могут подавать условные знаки – к примеру, пускать все тех же солнечных зайчиков… По секрету всему свету! Хотя можно придумать шифр… Правда, вот пока никто никаких вспышек на вражеских стенах не наблюдал, а следили за ними пристально. Значит, скорее всего, все-таки парни… Лично пробирались, получали указания, действовали. И конечно же, они обязательно должны были держать связь с предателем (или, что вероятней, предателями) из высших кругов.
Следить! Следить! Эх, жаль, тезка Ах-маси так не вовремя вышел из строя. Скорей бы поправился, да будет на то воля богов. Подумав так, фараон натянул поводья и, повернув колесницу, погнал лошадей к реке.
Командирская барка начальника гребцов покачивалась на волнах борт о борт с царской. Кивнув часовым, молодой царь быстро взбежал по сходням, заметив промелькнувшую на палубе фигурку Баты. Такой ничем не приметный паренек… лучший агент, по словам анхабца! Мальчик-убийца, гм…
– О господин мой! – увидев вошедшего фараона, обрадованно вскричал Ах-маси. Дернулся было… но тут же тяжело опустил голову на циновку, побледнел, закусив губы от боли.
Тело его было стянуто тугими бинтами с коричневатыми пятнами запекшейся крови, в изголовье стояла плетеная фляга и большая глиняная кружка с водой. Выглядел анхабец не очень, можно было бы и получше, впрочем, как еще может выглядеть человек, едва не угодивший на поля Иалу?
– Видел, к тебе приходил Бата. – Молодой царь уселся, скрестив ноги, рядом.
– Да, государь… кое о чем докладывал.
Видно было, что раненому приятно говорить о делах: глаза его азартно блеснули, на потрескавшихся губах заиграла улыбка, даже, казалось, чуть-чуть зарумянились щеки.
– Вдовица Нефтиш, та самая, с зеркалом, каждый раз наводит красоту в одно и то же время – утром.
Фараон хмыкнул:
– Так когда же еще наводить красоту, дружище? Уж не на ночь же глядя!
– Да, но это очень удобное время для того, чтобы подавать врагам световые сигналы – солнце как раз напротив.
– И что, Бата уже видел, как вдова их подавала?
– Увы, – лежащий вздохнул, – Нефтиш всегда наводит красоту на вершине холма, под раскидистыми деревьями, в окружении множества служанок и слуг, тщательно оберегающих покой своей госпожи. Чужой просто не сможет подойти настолько близко, чтобы хоть что-то уловить.