«Соколы», умытые кровью. Почему советские ВВС воевали хуже Люфтваффе?

Смирнов Андрей Владимирович

Что же касается немецких зенитчиков, то они тоже били по Ил-2 не из пулеметов, а из 20– и 37-мм автоматических пушек, а, кроме того, их снаряды попадали в штурмовик, как правило, почти строго сбоку. Как показало обследование советскими специалистами бронекорпусов, поврежденных немецкими зенитками, угол встречи зенитного снаряда с броней «ила» в большинстве случаев составлял не менее 65—70° в горизонтальной плоскости и не менее 75—80° – в вертикальной²⁰⁶. Несомненно, именно поэтому снаряды зениток пробивали броню «горбатых» почти вдвое чаще, чем снаряды немецких истребителей²⁰⁷ – атаковавших преимущественно сзади. (Сказывалось, конечно, и то, что немецкие зенитчики применяли, наряду с 20-мм, и 37-мм калибр.) Правда, воевавший в 504-м и 893-м штурмовых авиаполках И.И.Пстыго утверждает, что пронизать броню Ил-2 могли лишь бронебойные, но отнюдь не осколочные снаряды 20-мм зениток²⁰⁸. Однако В.И.Перов и О.В.Растренин, ссылаясь на результаты обследования поврежденных в бою бронекорпусов «илов», а также на результаты полигонных испытаний, указывают, что по своему поражающему действию снаряды 20-мм зенитных орудий практически

ничем не отличались от снарядов 20-мм авиапушек²⁰⁹ – а у последних, как мы видели, броню штурмовика проламывали и осколочно-фугасные боеприпасы. Эти же авторы приводят и фотоснимок пробоин, проделанных в бортовой броне Ил-2 осколочно-фугасным снарядом 20-мм зенитки. Так что утверждение И.И.Пстыго (как и утверждение В.Швабедиссена о том, что броня Ил-2 «выдерживала попадание малокалиберных зенитных снарядов»²¹⁰) может считаться верным только для тех случаев, когда угол встречи зенитного снаряда с броней оказывался слишком малым. Правда, случаи такие были отнюдь не единичны. Их наблюдал, например, прикрывавший весной 1945 г. Ил-2 над Данцигом летчик 12-го истребительного авиаполка ВВС ВМФ В.А.Тихомиров; по-видимому, именно такой случай наблюдал в октябре 1941 г., во время удара Ил-2 по аэродрому Молвотицы южнее Демянска, и немецкий военный врач Х.Киллиан: «Артиллеристы палят из пушек трассирующими снарядами малого калибра, снаряды попадают в цель, но отлетают в стороны. Это хорошо видно»²¹¹.

В общем, бронирование Ил-2 могло выручить его лишь при попадании снаряда в бронеплиту под очень малым углом. Правда, бронекорпус – не разрушавшийся при вынужденной посадке «на брюхо» – спас жизнь многим летчикам сбитых штурмовиков, но это уже другой вопрос – о потерях летчиков. А.Н.Ефимов отмечает также «успокаивающее» психологическое воздействие бронирования на пилота: «[...] Чувствуешь себя отгороженным от всех опасностей. Впечатление надежности кабины и самолета не покидало и в полете. Весь лик машины вызывал боевой подъем, помогал подавлять чувство опасности под огнем противника»²¹². Последнее, несомненно, должно было повышать эффективность действий пилота при атаке цели. Однако и это не может заслонить тот факт, что броня Ил-2 не была надежной защитой от огня немецких истребителей и зенитных орудий.

Впрочем, будь даже эта броня непробиваемой, ее все равно обесценивало бы то обстоятельство, что «летающий танк» был чуть ли не наполовину деревянным. Из-за нехватки алюминия вся хвостовая часть фюзеляжа Ил-2 с килем, а у машин выпуска 1942 – начала 1944 г. еще и обшивка (а иногда и силовой набор, за исключением лонжеронов) консолей крыла²¹³ были выполнены из дерева – и отличались поэтому низкой стойкостью к попаданиям снарядов. «Если снаряд «Эрликона» [20-мм зенитки. – А.С.] попадал в Ил-2 с металлическим крылом, – свидетельствует Г.Ф.Сивков, – он делал пробоину диаметром до 200 мм с рваными краями. Самолет при этом продолжал спокойный полет. Если такой снаряд попадал в деревянное крыло, разрушалось до 30% обшивки и сразу возникал сильный крен. С трудом можно было удержать машину в горизонтальном полете»²¹⁴. А деревянную хвостовую часть фюзеляжа «ила» 20-мм зенитные снаряды часто «буквально перепиливали» пополам²¹⁵. Именно по деревянным частям штурмовика – стремясь «отбить хвост и плоскости» – били из пушек и многие немецкие летчики-истребители. Так, в 54-й истребительной эскадре люфтваффе пришли к выводу о том, что наилучшие результаты в борьбе с Ил-2 (наряду со стрельбой по бортам кабины) дает ведение огня сверху по крыльям. А в 1944-м ее FW190 старались бить по деревянному фюзеляжу «илов»²¹⁶.

В этой связи следует остановиться на значении такого – едва ли не чаще всего прославляемого в отечественной литературе – качества Ил-2, как высокая живучесть конструкции. Действительно, ильюшинский штурмовик мог, судя по всему, выдержать больше попаданий пуль и снарядов, нежели другой самолет таких же размеров и с такой же полудеревянной конструкцией. Именно этой хорошей для полудеревянного самолета общей живучестью конструкции (а не мифическим «сильным бронированием») надо, в частности, объяснить утверждение бывшего командира 9-й зенитно-артиллерийской дивизии вермахта В.Пикерта о нечувствительности Ил-2 к попаданиям бронебойных снарядов 20– и 37-мм зениток²¹⁷. Но по сравнению с цельнометаллическими машинами живучесть «горбатого» следует признать все-таки недостаточной.

Сами же громадные потери Ил-2 (живучесть конструкции которых, подчеркнем еще раз, в литературе сильно преувеличена) следует объяснить прежде всего спецификой боевого применения этих штурмовиков. В отличие от бомбардировщиков и истребителей, они работали исключительно с малых высот – а значит, чаще и дольше, чем другие самолеты, находились в сфере действительного огня малокалиберной зенитной артиллерии немцев – этого очень эффективного и многочисленного средства поражения. Именно зенитный огонь погубил б'oльшую часть потерянных по боевым причинам Ил-2. Если учесть только те «илы», о которых точно известно, что их уничтожили зенитки или истребители, то в 1941 г. доля жертв зенитного огня составляла среди них 68,2% (101 самолет из 148), в 1942-м – 54,6% (203 из 372), в 1943-м – 57,4% (1468 из 2558), в 1944-м – 67,2% (1859 из 2741), а в январе – апреле 1945-го – 74% (1048 из 1417)²¹⁸. (Заметим, что в 1943-м—1945-м – в период общего отступления противника – точно известными были причины гибели уже подавляющего большинства сбитых штурмовиков.)

Чрезвычайная опасность, которую представляли для Ил-2 немецкие малокалиберные зенитки, была обусловлена, во-первых, совершенством материальной части этого оружия. Конструкция зенитных установок позволяла очень быстро маневрировать траекториями в вертикальной и горизонтальной плоскостях; каждое орудие было оснащено прибором управления артиллерийским зенитным огнем, который выдавал поправки на скорость и курс самолета; трассирующие снаряды облегчали корректировку огня. Наконец, немецкие зенитки обладали высокой скорострельностью; так, 37-мм установка Flak36 выпускала 188 снарядов в минуту, а 20-мм Flak38 – 480²¹⁹. Во-вторых, насыщенность этими средствами войск и ПВО тыловых объектов у немцев была очень высокой. Количество стволов, прикрывавших объекты ударов Ил-2, непрерывно возрастало, и в начале 1945 г. по штурмовику, работающему в полосе немецкого укрепленного района, в секунду (!) могло выпускаться уже до 200—250 20– и 37-мм снарядов (а также до 8000—9000 13,1-мм пуль крупнокалиберных зенитных пулеметов)²²⁰. А ведь штурмовики находились над полем боя в среднем по 10—15—20 минут... В-третьих, сказывалась высокая стрелково-артиллерийская и тактическая выучка немецких зенитчиков. Первый прицельный выстрел малокалиберная зенитная батарея была готова дать уже через 20 секунд после обнаружения советских самолетов; поправки на изменение курса Ил-2, угла их пикирования, скорости, дальности до цели немцы вводили в течение 2—3 секунд²²¹. Применявшаяся ими концентрация огня нескольких орудий по одной цели также увеличивала вероятность поражения штурмовика – особенно, если огонь сосредоточивался по точке, через которую, становясь в «круг», последовательно проходили все атакующие «илы»... Неудивительно, что, по свидетельству бывшего летчика 140-го гвардейского штурмового авиаполка 8-й гвардейской штурмовой авиадивизии Н.Т.Полукарова, его Ил-2 в среднем в каждом четвертом боевом вылете получал хотя бы одно прямое попадание малокалиберного зенитного снаряда. В 3-й воздушной армии 1-го Прибалтийского фронта в июне – июле 1944 г., в Витебско-Оршанской, Полоцкой, Режицко-Двинской и Шяуляйской операциях на один поврежденный зенитками штурмовик приходилось всего 2—3 боевых вылета. А в ходе ударов флотских Ил-2 по военно-морским базам или конвоям в море немецкие зенитчики сбивали примерно 20% атакующих штурмовиков и наносили повреждения еще 35—40 процентам!²²²

В первой половине войны на величине потерь штурмовиков от зенитного огня сказывалась и применявшаяся ими тактика. Так, в 1941 г. они демонстрировали общее для всей тогдашней советской ударной авиации пренебрежение противозенитными маневрами – совершенно не пытаясь уклониться от трасс и разрывов снарядов. (Генерал-майор люфтваффе К.Уэбе объяснял это плохой маневренностью Ил-2²²³, но дело явно было в ином – в слабой подготовке советских летчиков и (или) отсутствии у них боевого опыта. Ведь впоследствии даже двухместные «илы» – чья маневренность была хуже, чем у одноместных выпуска 1941 г., – маневрировали в такой ситуации весьма активно.) Подобное поведение над целью, подчеркивали немцы, «приводило к исключительно большим потерям»²²⁴.

Правда, в 1941—1942 гг. Ил-2 часто подходили к цели на сверхмалой высоте. Это должно было затруднить немецким зенитчикам как обнаружение «горбатых» – до последнего момента не видимых за стеной леса или складками местности, – так и их поражение (из-за слишком большого углового перемещения цели). Однако, отмечалось в директиве командующего ВВС Красной Армии А.А.Новикова от 22 августа 1942 г., противник все же сумел организовать «эффективное противодействие с земли нашим ударам с бреющего полета. На вероятных направлениях полета самолетов Ил-2 создаются мощные завесы зенитного огня, для чего используются все виды оружия, вплоть до минометов, огнеметов, фугасов, танковых и противотанковых пушек, в результате чего наши штурмовики несут значительные потери»²²⁵.

С 1942 г., летая на средних или малых высотах, пилоты Ил-2 стали применять рысканье по курсу, скольжение (т.е. боковое смещение самолета) и другие виды противозенитного маневра – выполнявшиеся и всей группой, и каждым самолетом в отдельности. Однако при этом изменялись либо один, либо два параметра полета (например, только курс или курс и высота), тогда как для надежного уклонения от снарядов требовалось одновременно изменять три параметра – и курс, и высоту, и скорость (изменение, например, одного только курса немецкие зенитчики быстро учитывали и корректировали свои трассы). А это, в свою очередь, требовало хорошей выучки пилотов, хорошей групповой слетанности – того, что в советской штурмовой авиации встречалось нечасто. Кроме того, немцы могли парировать противозенитный маневр «горбатых» постановкой заградительного огня... Более надежным способом снизить потери Ил-2 от зенитного огня было подавлять зенитки – перед или одновременно со штурмовкой объекта. Но этим, как мы видели, еще в первой половине 1943 г. пренебрегали – и только потом стали практиковать и постоянное выделение для этой цели специально натренированных экипажей и нанесение удара по зениткам силами трети, половины, а то и всей группы. Даже если орудия и не удавалось при этом уничтожить, огонь их становился менее прицельным, а то и совсем прекращался. «Когда штурмовик пикировал на зенитную батарею, – свидетельствует И.И.Пстыго, – ни одна из них не выдерживала нервного напряжения и еще до открытия самолетом огня весь расчет разбегался в укрытия. [...] Не помню и не слышал, чтобы такой поединок хоть раз выиграли зенитчики»²²⁶. Эффективный огонь при такой тактике штурмовиков зенитки открывали только в момент ухода «горбатых» от цели...

Тем не менее – как мы видели выше – потери Ил-2 от зенитного огня (в абсолютном исчислении) все возрастали: на фронте применялось все больше и больше этих самолетов, а значит, у немецких зенитчиков появлялось все больше и больше целей. Из-за этого и общая величина боевых потерь штурмовиков в 1943—1945 гг. оставалась примерно на одном уровне или даже возрастала: в 1943-м по боевым причинам ВВС Красной Армии потеряли 3515 этих машин, в 1944-м – 3344 (а по данным В.И.Алексеенко – 3722), в январе – апреле 1945-го – 1691²²⁷ (т.е. за весь год при той же напряженности боевых действий могло бы быть потеряно до 5000 Ил-2). И отмеченное выше увеличение числа боевых вылетов, приходящихся на одну боевую потерю Ил-2, достигалось только за счет значительного возрастания численности советской штурмовой авиации (а также, возможно, за счет некоторого увеличения интенсивности ее использования, т.е. увеличения количества боевых вылетов на один самолет)²²⁸.