Сокровища Аттилы

Соловьев Анатолий Петрович

Расчистив паутину, Диор увидел бронзовый рычаг, насаженный на металлический стержень, напоминавший копье. Рычаг был закреплен таким образом, что его можно было давить только вниз. Что Диор и сделал, наступив на него ногой.

Вдруг что–то заскрежетало под полом. Железная дверь стала со скрипом открываться, обнажая темный проем. Оттуда дохнуло могильной сыростью. Тщеславная гордость охватила Диора. Он превзошел парфянских магов! Ха–ха, ему нет равных по уму во всей вселенной! Радость Диора была столь велика, что он не задумываясь бросился к открывшемуся входу в подземелье. Каменные ступеньки вели вниз. Держа горящий факел, он вступил на них. И только спустившись на несколько ступенек, сообразил,

что следовало бы закрепить рычаг, придавив его камнем. Вдруг послышался стук, как будто что–то упало. Он кинулся обратно. Успел заметить, что захлопнулась мраморная крышка колодца. Диор не добежал до железной двери. Она бесшумно закрылась перед его носом.

Глава 3

ПРИКЛЮЧЕНИЯ ДИОРА В ПОДЗЕМЕЛЬЕ

1

В отчаянии Диор ударил в дверь плечом. Это было все равно что пытаться сдвинуть скалу. Факел освещал небольшое помещение, уходящее вниз. Там, где ступеньки заканчивались, был поворот. Запасной факел Диор не захватил. Силхан будет ждать до вечера, только тогда решится заглянуть в зал. Советника Аттилы там не окажется. Что подумает тысячник? Ведь вокруг дворца сплошная цепь охраны. Опять начнут обыскивать. Найдут загадочного деревянного идола с отрубленной головой. Конечно, Силхан решит, что тут не обошлось без колдовства. Перед чародейством воины бессильны. Возьмут на аркан старшего шамана тысячи, а не Силхана. Но Аттила силен здравомыслием. Он не поверит, что умнейший Диор вдруг превратился в статую, которой чей–то лихой меч снес голову. Силхан обнаружит и расчищенный от мусора угол. Заметит он и бронзовое кольцо. Догадается ли потянуть за него? Поймет ли, для чего предназначен рычаг? Гунны еще никогда не сталкивались с подобными вещами. Но если Силхан сообразит, как открывается дверь, вся тысяча будет знать о существовании подземелья. Тьфу, как плохо!

Диор тщательно осмотрел осклизлые замшелые стены, площадку, на которой стоял. Постучал в подозрительных местах рукоятью меча. Колодца, скрывающего рычаг, с этой стороны не оказалось. Странно. Как открывали дверь те, кто возвращался из подземелья? Возможно, условным сигналом. Впрочем, есть выход! Юргут рассказывал, как выбрался из подземелья, убегая от стражей–готов. Нужно найти лаз. И следует поторопиться, пока не догорел факел. Надо держаться правой стороны подземного хода, тогда не заблудишься. Диор кинулся вниз по ступенькам. Из темноты поворота на него дохнуло сыростью.

Пламя факела освещало грузный свод из плотно пригнанных каменных плит. Под ногами хлюпала отвратительная жижа. Видимо, где–то просачивалась вода. Стало быть, люди давно отсюда ушли и некому следить за порядком. По обеим сторонам чернели двери. Они были закрыты на железные засовы и заперты на огромные ржавые замки. Только шестая по левой стороне оказалась распахнута. В ней над очагом висел на цепях огромный котел. Из него торчала засохшая человеческая рука с растопыренными в мольбе пальцами. На стенах кельи вбиты крюки. На полу валялось нечто, напоминающее большой барабан, усеянный по ободу острыми шипами. Скорей всего это была камера пыток.

Подземный ход разделился на два. Диор свернул направо. Десятка через три шагов увидел раскрытую келью. Дверь в нее была выломана. Свет факела озарил каменную лавку. На ней лежащий навзничь скелет, привязанный к скамье истлевшими веревками. В земляном полу виднелось множество нор. Каждая — голова пролезет. Вот она — та самая Крысиная келья, в которую когда–то угодил Юргут. Но крыс не было видно. Они, наверное, ушли из подземелья. А это значит, что им здесь нет пищи. Плохой признак!

Факел

сгорел почти наполовину. Диор мчался по проходу огромными прыжками. Его тень мелькала на стене, подобно черной птице. Вот еще один поворот. Диор вдруг краем глаза заметил, что его тень пересеклась с чужой. Он остановился, тяжело дыша, прислушался. Ни шороха, ни шагов. Пространство, освещенное факелом, было пустым. Но Диор мог поклясться, что мгновение назад кто–то был на этом повороте. Он крикнул:

— Хай!

Мертвая тишина была ему ответом. Диор метнулся в правый проход — никого. Кинулся в левый, свет озарил лишь каменные своды. Он опять крикнул:

— Хай, во имя всех богов! Кто здесь, отзовись!

Позади него раздался жуткий, леденящий душу хохот. И тотчас по проходу метнулась огромная черная птица. Хохот послышался слева, потом справа. Диор кинулся за птицей. Но она исчезла. Дикий смех дробился под сводами, удалялся. Диор в отчаянии продолжал бежать. Пот струился по его лицу. Где же этот лаз? Надо было догадаться спросить Юргута, за каким поворотом тот находится. Диор уже не помнил, сколько раз он сворачивал. А если римлянин Юлий забил лаз? От этой догадки Диора обдало холодом. Он остановился. Скорей всего, так оно и есть. Ведь кроме Юргута, никто тогда не спасся. Разве Юлий оставил бы без внимания место, откуда можно легко бежать из подземелья?

Диор побрел вперед не разбирая дороги. Она то и дело разветвлялась. Показалась открытая келья. Он зашел в нее и увидел, что здесь уже был. Вот на полу барабан с шипами. Над подернутым пеплом очагом висит закопченный котел. Из него вздымается сморщенная рука. Видно, в этом котле заживо варили людей. Факел догорал.

Выскочив из кельи, Диор пустился бежать наугад. Отчаяние придало силы. За его спиной вдруг послышались осторожные легкие шаги. Кто–то украдкой догонял его. Диор резко обернулся. За пятном света все терялось во мраке. Впереди опять развилка. Диор свернул направо. И увидел такое, что протер глаза.

Яркое сияние лилось из широко распахнутой двери. Слышалось журчание воды, словно за стеной. В это время потух факел. Но он уже не понадобился. Диор шагнул на манящий свет.

2

Перед ним открылся огромный великолепный зал. Тот самый, о котором с таким восхищением рассказывал Юргут. Зал был ярко освещен. Блестел мраморный пол. Сверкала позолота карнизов. Бежал ручей, исчезая в отверстии.

Но не от этого у Диора перехватило дыхание.

Возле противоположной стены на возвышении, покрытом ковром, стояло золотое кресло. А в кресле сидел человек.

Этим человеком был его отец Юргут.

Он смотрел на приближающегося Диора, как смотрят птицы или змеи: искоса, одним глазом, склонив голову и вытянув шею. Второй глаз его вытек. Лицо рассекал чудовищный багровый шрам. Юргут стал еще страшнее, чем был.

Только заметив шрам, Диор поверил, что его отец живой человек, а не дух, принявший облик Юргута. Вдруг за спиной Диора кто–то пронзительно завопил:

— Ха–ха, филин привел к нам чужака!

Этого испытания советник Аттилы уже не выдержал. Он упал и лишился чувств.

Очнулся Диор от холодной влаги на своем лице. Он открыл глаза. Над ним склонился человек, одетый в звериную шкуру, обросший всклокоченными волосами, с бледным рябым лицом. На его плече сидел большой серый филин. В глазах рябого незнакомца горел огонек безумия. Жутко гримасничая, он лил на Диора из пригоршни воду. Заметив, что чужак пришел в себя, незнакомец дико захохотал, отпрыгнул от него, хлопая ладонями по полу, и, не переставая гримасничать, завопил:

— Кто ты, ха–ха?

— Я сын Юргута, — по какому–то необъяснимому наитию ответил Диор, поднимаясь с пола.