Сокровища Призрачных островов. Карта и компас
Шрифт:
Разве мог здесь остаться кто-то, чье сердце еще не зачерствело от ужасов и равнодушия? На кого указал компас?..
– Вернись, дочь моя, вернись, – тихо причитала нищенка, забившаяся в просвет между домами. – Дочь моя, ты самая смелая из всех дочерей Моря, ты самая любимая из всех дочерей Моря. Дочь моя…
– Что с тобой случилось? Каково твое горе, что ты выплакать его не можешь?
Ярош склонился над ней, убрал грязные волосы со лба, прорезанного глубокими морщинами, и увидел ее глаза, странные, изменчивые: женщина, кутающаяся в лохмотья, не всегда просила милостыню, она была из давнего народа, да только забыла себя.
– Твоя дочь любила море. Тогда она мне сестра.
– Ты знаешь, где моя дочь? Когда она вернется? – женщина слегка поднялась, надежда выплеснулась из ее взгляда, раскрашивая серый мир бедного квартала в бледные, но все же цвета.
– Я не знаю. Твое сердце знает. И Море… Оно ответит, если ты у него спросишь.
– Я боюсь Моря, – испуганно призналась она, отодвигаясь от пирата, словно он сам был воплощением Моря.
– Не нужно бояться, – рядом с ними стоял мужчина с темно-каштановыми волосами, блестели золотом четыре звезды на кожаной сумке почтальона, и на синей одежде в пуговицах тоже были выдавлены звездочки.
– Я видел тебя во сне, – Ярош встал между ним и женщиной.
– Меня друзья Айланом называют. Да, ты меня видел, когда тебя звали на площадь в столице, где…
– Достаточно. Я верю, что это ты, – оборвал Айлана пират. – Так что с ней?
В действительности Айлан был немного старше, чем в сновидении, где-то одного возраста с учителем Константином. Мужчина присел подле женщины.
– Звезды возвращаются на утраченные пути, – тихо молвил Айлан, словно заклятье. – Вернется твой путь и к тебе, давней, как Море. Если ты вспомнишь, кем была, когда твоя дочь еще не видела чужие корабли.
…Дым и огонь, и люди в серой форме, бьющие без разбора всех, кто еще может двигаться. Люди без души. И стрела, попадающая в грудь девушки… Другую, бездыханную, тянут в лодку…
Словно сама судьба сошла к ним, предлагая помощь. Судьба часто говорит с Морем, и время стало для них общим, как и цвет глаз.
Женщина испуганно смотрела на почтальона, но она вспоминала, тяжело вспоминала задушенную боль.
– Дай ей оружие, лишь тогда она станет такой, какой была, – предложил Айлан, поднимаясь, и в знак памяти о благодарности за помощь в ужасном сновидении Ярош подчинился.
Как только пальцы женщины обхватили рукоять, ее глаза вспыхнули, а пыль слетела с одежды, уже не рваной и совсем не серой. Она стала собой, но не человеком. Обличье непокоренной воительницы или давней богини приняла она, почти бессмертного существа, которому хочется взлететь в небо, чтобы разыскать обидчиков, а все остальное безразлично.
– Теперь Море ее примет, – успел сказать Ярош и отскочить: спасла реакция.
– Мертвой примет! – рассмеялся седой колдун с безумными глазами, занося для нового удара крючковатую палку с головой чудовища.
За ним стояла бездушная толпа, чье единственное общее желание – убийство, а единственное чувство – ненависть ко всему живому и свободному. Ярош давно не видел одновременно стольких людей с пустыми глазами.
Седой колдун, чье лицо казалось очень знакомым, усмехнулся.
– И вы не уйдете отсюда. Министр Феофан заплатит золотом за каждого пойманного пирата. И вдвойне за каждого мертвого!
Ярош уклонился от удара крючковатой палки и поймал на лету саблю, брошенную ему давней воительницей. Метал против мертвого дерева. Дерево отбивало удары лучше лезвия: в дерево верили больше.
Но только пират мог драться с колдуном на равных, а Ярош был настоящим пиратским капитаном. Сокол изловчился и перерубил палку, едва не вывернув запястье. Седой колдун попятился, в толпе вспыхнули глаза. Недавно уже виденное лицо – один из имперцев, которых они отпустили, когда помогли Герде…
– Бегите, сюда идут солдаты! – крикнул мужчина.
Побежденный седой колдун шмыгнул между людьми, обломки его палки уползли в тень домов, превратившись в змей. Солнце зашло за тучу, и мир еще больше посерел.
– Поздно, – на крышу хлипкого строения опустилось белокрылое существо с человеческим лицом. – Министр Феофан желает говорить с вами. Он предложит вам выбор. Выберете правильный путь – будете жить.
Ярош нацелил пистолет на белокрылого врага.
– В этом обличии ты настоящий, советник Императора? Или Химера? Любишь, чтобы тебя так называли? Спускайся, я убью тебя, – в голосе Яроша клокотала ненависть. – Ваши обещания лживы. Только кровь говорит сейчас правду. Спускайся!
– Поздно, – довольно повторила Химера, глядя сквозь толпу на улицу.
Люди расступились, пропуская группу солдат в серой форме во главе с тем, кто имел право носить многолучевую рубиновую звезду.
– Пиратам запрещено находиться в любом из городов Империи, – начал Феофан, но пиратский капитан не дал ему договорить.
– Империи принадлежит лишь один город! Не этот…
– Империи принадлежит все города и земли, где ходят ее деньги, – усмехнулся министр. – Арестовать пиратов.
– Убей его, Феофан, – тихо попросил советник Императора: его глазами на пиратского капитана смотрела сама Смерть. – Зачем ждать? Убей его здесь.
– Только кровь говорит сейчас правду, – передразнил Яроша министр, не приняв во внимание слова белокрылого советника. – Пусть его судит Суд Империи. Чтобы было неповадно пиратам будить от покоя мирные города нашей страны.
Сопротивляться бессмысленно. Их трое против десятков. И если бы он был один… Ярош бросил саблю и пистолет на брусчатку.