Сокровища Валькирии. Земля сияющей власти
Шрифт:
— У тебя что, заклинило?
— Ты что-то спросил?
Арчеладзе попробовал перевести свою фразу на английский, но, кажется, противник ничего не понял.
— Я с камня прыгнул, — почему-то сказал он. — С высокого камня, в двадцать пять футов.
— Оно и видно, что прыгнул, — проворчал полковник. — Пилишь, как пластинка заезженная…
Пехотинец почти на четвереньках выбрался на дорогу, сел по другую сторону горящей машины.
— Я был вынужден это сделать, — признался он. — Опаздывал на самолёт…
Его плохо было слышно из-за треска и гула пламени, доносились лишь отдельные слова. Арчеладзе показал на свои уши.
— Что ты там бормочешь? Говори громче!
— Реабилитация в психиатрическом блоке!
— Да-да, понял! Крыша поехала?
По-английски это звучало невразумительно. Теперь тот сделал знак, что не слышит.
— Я сказал: ты что, душевнобольной?
Пехотинец помедлил, пытаясь оттереть грязь с лица, потом встал и короткими тяжёлыми шагами приблизился к Арчеладзе, обойдя стороной пожар на дороге. Сел в метре справа.
— У меня отменное здоровье.
— Чего же ты прыгаешь с высоких камней? А потом драться кидаешься? Ты посмотри, случайно, шерстью не оброс?
— Шерстью? Почему я должен обрасти шерстью?
— Возможно, одичал в Боснии. А возможно… мазью какой-нибудь натёрли.
— Нет, нет, напротив, я получил здесь много, очень много… Много полезной информации.
— И по голове получил. У тебя же повязка слетела, рана кровоточит.
Пехотинец потянулся было рукой к голове, но отдёрнул её, вспомнил, что грязная. Порылся в карманах, выгреб ошметья суглинка и платок, который был грязнее рук.
— Ничего, до свадьбы заживёт! — сказал Арчеладзе по-русски.
Он опять не понял.
Спину жгло от огня, палило обожжённые места, а по груди и ногам пробегала дрожь. Заря дотаяла и в воздухе вместе с искрами засверкали снежинки, округлые, как зёрна, и называемые в России крупой.
— Я видел тебя на фотографии, — неожиданно заявил пехотинец. — Точнее, фоторобот, составленный по описанию моего подчинённого. Очень похожий фоторобот.
— Так-так! — заинтересовавшись, начал было по-русски Арчеладзе и перешёл на английский. — Где ты меня видел? Кто показывал фоторобот?
— Мой шеф. Мой новый шеф.
— Минуту, парень, а ты кто? — полковник дотянулся рукой до погончика на плече и сгрёб липкую грязь. — О, да ты целый подполковник!
— Я командовал экспедиционным батальоном морских пехотинцев, — без всякой утайки сообщил он. — В составе миротворческих сил.
— Какая встреча! — куражась, воскликнул Арчеладзе. — Это твой батальон охраняет зону два нуля девятнадцать?
Подполковник вскинул брови и потянул длинную паузу, верно, вспомнив, с кем сидит и говорит на дороге.
— Да, это ты охраняешь! Теперь всё ясно!.. Только не понятно, что же ты прыгаешь с камней? Командир батальона, охрана сверхсекретного объекта… И прыгает!
— Я опаздывал на самолёт.
— Прыгнул и всё равно опоздал!
— Потому что машина подорвалась на мине. Я с трудом выполз из кабины, небольшая контузия…
— Нет, парень, ты действительно болен, — заключил Арчеладзе. — Я представлял себе американскую морскую пехоту эдакими крутыми парнями, а ты какой-то… Как в штаны навалил. Нет, дерёшься ты хорошо, но послушаешь твои речи…
— До Боснии я был крутым парнем, — с тоской признался он. — А здесь происходят… необъяснимые события.
— Это правда, — серьёзно согласился полковник. — Необъяснимых событий здесь достаточно, чтобы крыша поехала. Например, берут вполне нормального человека, натягивают на голову обруч, натирают каким-то раствором и человек быстро звереет, обрастает шерстью. Не встречал такого?
— Нет, такого не встречал. Но на моих глазах… человек сошёл с ума. Мой капрал. Он увидел ангела над собой. А потом внезапно потерпели катастрофу два вертолёта. Оба пилота бросили управление и стали читать молитву.
— А у меня катастрофа хуже, — проговорил Арчеладзе. — Боготворил женщину, а она оказалась… Ну, в общем, такая тварь!
— Это не катастрофа!
— Да, разумеется, в твоём возрасте — не катастрофа. А в моём…
Он не слушал, толковал своё:
— В этой горе что-то есть! Потому что на ней жил Христос! Сначала в шалаше, потом в маленьком домике… Почему с этой горы Господь слышит молитвы? И кто умеет молиться, может обратиться к Богу напрямую, без священника.
— Да, брат, плохи твои дела, — по-русски сказал полковник.
— Что?.. Ты знаешь, да? Ты знаешь, в чём состоит тайна горы?
— Нет, не знаю.
— Ты должен знать! Ты же русский! Славянин!
— Это вовсе не обязательно.
— Скажи мне! — подполковник забылся и стёр грязной рукой кровь с головы. — Я убедился, русские владеют способностью… коллективного мышления. В определённых ситуациях у них срабатывает генная память, и они вспоминают то, чего не могли знать, что не приобретали в учебных тренировках. А Густав Кальт сказал: вы не рабы Божьи, а внуки! Родственники, и потому вам много позволяется!
— Не знаю я Густава Кальта, но, по-моему, он загнул, — усмехнулся Арчеладзе. — Я, например, не чувствую себя ни рабом, ни внуком. Зато я другое знаю.
— Что ты знаешь?
— А то, что эта война на Балканах развязана с единственной целью — ввести сюда войска ООН, то есть ваши, американские, и захватить гору Сатву, оккупировать Землю Сияющей Власти. Потому что кто ею владеет, может претендовать на владение всем миром.
— Это политика! Она мне не интересна!
— Ну да, политика тебе неинтересна, но в Боснию ты пришёл!