Сокровище Голубых гор (др. перевод)

Сальгари Эмилио

— Отобьем эту последнюю атаку и потом уж без помехи переберемся на твердую землю, — сказал он и скомандовал: — Пли!

Дружно грянуло сразу четыре выстрела. Три чудовища забились в воде, поднимая вокруг плота целые каскады окрашенной темной кровью пены. Остальные скрылись

— Ну, теперь баста! — довольным голосом проговорил Ульоа. — Эти уроды из трусливых и долго не забудут нашего угощения» Еще одно дружное усилие, друзья, — и мы наконец в тихой пристани.

Спустившись с плота, пловцы за несколько минут протащили его к выступавшему перед ними из

воды естественному мосту из корней ризофоров, вывели на него девушку, проявившую завидное мужество, перенесли туда же все бывшие на плоту вещи и с чувством полного облегчения предались созерцанию окружавшей их роскошной растительности.

Ризофоры принадлежат к породе тех деревьев, которые растут в воде. Глубоко внедряясь в морское дно своими многочисленными крепкими и цепкими корнями, с густой сетью постепенно утончающихся разветвлений, они забираются и на песчаные побережья. Весь остров Новая Каледония на протяжении большей своей части опоясан такими деревьями. Из-за своих паразитических свойств ризофоры заглушают всякую другую растительность и очень быстро размножаются сами. Соленая морская вода им, очевидно, вполне благоприятствует, поэтому целые их островки встречаются иногда довольно далеко от берегов, почву которых они пробуравливают корнями вплоть до воды.

После довольно продолжительного отдыха капитан Ульоа предложил своим спутникам двинуться потихоньку и с соблюдением всевозможных предосторожностей на самый остров.

— Имейте, друзья мои, в виду, что нас на первом же шагу могут встретить канаки, — предупреждал он. — Если мы не сумеем сразу внушить им к себе страх и уважение, то нам придется, пожалуй, пожалеть, что мы не погибли в море. Сеньорита, — обратился он к девушке, — идите как можно осторожнее. Этот «мост», как видите, очень шероховат и скользок.

Маленькое общество осторожно тронулось в путь. Местами он преграждался густой сетью низко нависших и густо переплетенных между собой мелких ветвей ризофоров, подымавшихся террасовидными уступами, так что их приходилось перерубать ножами.

Вдруг капитан, шедший впереди, поспешно обернулся к непосредственно следовавшей за ним девушке и что-то шепнул ей, и они оба присели, выставив вперед карабины. Остальные спутники поспешили последовать их примеру.

Через несколько минут Ульоа снова поднялся на ноги и, обернувшись к дону Педро, который ближе других спутников находился к нему, шепнул:

— Впереди видны люди.

— Канаки? — с тревогой спросил молодой человек.

— Кажется.

— А много их?

— Пока только двое. Вооружены копьями и каменными топорами. Что-то делают там. Но что именно, не могу понять.

— А далеко отсюда?

— Не особенно. Да вот взгляните сами.

Посторонившись, он пропустил немного вперед молодого человека. Дон Педро поспешно взглянул в указанную ему сторону и тоже увидел две высокие и статные фигуры, наряженные только в одни передники и походившие скорее на негров, нежели на малайцев. Они прикрепляли к гигантскому ризофору длинные бечевки, свитые из лиан.

— Ну, а вы не разглядите,

что они там делают? — спросил Ульоа.

— Точно натягивают на дерево какие-то веревки, — ответил молодой человек, всматриваясь в работу дикарей.

— А, теперь я понял, в чем дело! — проговорил Ульоа. — Они устраивают силки для кутио-кузти.

— Что же это такое, дон Хосе? — полюбопытствовала Мина.

— Так называется туземцами перелет голубей ноту, — пояснил он.

— Судя по этим приготовлениям, птица скоро должна показаться в здешней местности.

— Это те самые птицы, которые изображены на документе отца? — спросил молодой человек.

— Те самые, дон Педро, — ответил Ульоа. — Вероятно, вечером у нас будет великолепный ужин, потому что эта птица очень вкусная. Нужно только быть крайне осторожными, чтобы не попасть в лапы этим молодцам. Наверное, их поблизости целое полчище. Канаки — народ воинственный и храбрый. Они отваживаются нападать на людей, имеющих даже огнестрельное оружие. Для того чтобы навести на них страх и заставить сказать, где находится интересующее нас племя крагоа, нам необходимо захватить хотя бы одного из них в плен.

— А нельзя ли сделать попытку завязать с ними мирные сношения? — спросил молодой Бельграно.

— О нет, об этом и думать нечего! — с живостью возразил Ульоа.

— Они вообразят, что мы их боимся, и тогда нам придется плохо… Но вон они удалились. Пойдемте к тому дереву, которое они так живописно украсили веревочными гирляндами.

Небольшой отряд снова двинулся вперед прямо по направлению к ризофору, вокруг которого только что возились дикари.

— Так и есть, я угадал, — проговорил Ульоа, подойдя к дереву и рассматривая искусно размещенные по ветвям и скрытые в густой листве силки из гибких лиан. — Ни одному нашему птицелову не устроить такого замысловатого приспособления, — восхищался он.

— Удивительная изобретательность и тонкость практического чутья у этих дикарей. А еще смеют говорить об их тупоумии! Смотрите, как все целесообразно придумано. Все силки — а их, как видите, здесь множество — зависят от одной веревки; стоит только потянуть за нее, все петли сразу стянутся, и ни одной птице не уйти» А как умно распределена приманка в виде зерна, насыпанного на поперечные жердочки.

Все спутники капитана, особенно молодые люди, вполне разделяли его восхищение замысловатостью этих приспособлений для ловли птиц.

— Теперь нам необходимо найти безопасное убежище, из которого мы могли бы наблюдать за дикарями, когда они опять явятся, не будучи сами замечены ими, — продолжал Ульоа. — По всей вероятности, птицы скоро появятся здесь. Но раньше должны вернуться дикари, чтобы успеть вовремя спрятаться и следить за силками. Как только силки окажутся наполненными добычей, необходимо тотчас же затянуть все петли, иначе птицы живо склюют корм и улетят.

— Вон направо кокосовые деревья с плодами, капитан, — вмешался старый боцман. — Там можно будет и спрятаться.