Сокровище семи звёзд
Шрифт:
Детектив, внимательно выслушав его, ненадолго задумался, затем спросил:
— Горшок или весы?
— Что это значит? — Мистер Корбек, сдвинув брови, уставился на него.
— Это старое выражение бирмингемских воров, однако, сейчас воровской жаргон многим известен. Прежде в Бирмингеме мастерские по обработке металлов находились чуть ли не на каждой улице, поэтому в небольших количествах металлы можно было купить недорого, если не спрашивать, откуда они взялись. Обычно задавали только один вопрос: нужен ли товар в виде слитка (а горшок для плавки всегда стоял на огне) или требовалось сохранить форму предмета (тогда его взвешивали). Этим делом занимаются и до сих пор, и не только в Бирмингеме.
— Кроме меня — никто.
— Существуют ли другие, похожие на них?
— Не знаю, — мистер Корбек пожал плечами, — но, возможно, таковые имеются.
Детектив, помолчав, спросил:
— А смог бы какой-нибудь другой знающий человек — из Британского музея, например, или торговец антиквариатом, или коллекционер, как мистер Трелони, — оценить их художественную ценность и, соответственно, стоимость?
— Конечно! У кого есть голова на плечах, с первого взгляда поймет, что это ценные вещи.
Лицо детектива просветлело.
— Тогда еще есть шанс. Если дверь и окно были заперты, то эти светильники не могли быть украдены случайно, горничной или чистильщиком обуви. Кто бы это ни был, он нацеливался именно на них и не расстанется с добычей, не заполучив за них достойную цену. Нет необходимости сообщать в Скотленд-Ярд, если вы этого не желаете. Мы можем провести расследование частным образом.
После паузы мистер Корбек спросил:
— У вас есть какие-либо предположения о том, как была совершена эта кража?
На губах полицейского появилась улыбка знающего и опытного человека.
— Разумеется, сэр. Все эти таинственные преступления, в конце концов, оказываются на удивление простыми. Преступник знает свою работу, он постоянно наготове, ожидая удобный случай. Более того, он по опыту знает, каковы могут быть эти удобные случаи и как они обычно возникают. Жертва соблюдает осторожность, но ей не известны все трюки, которые могут быть для нее подготовлены, и, сделав ту или иную малейшую ошибку, она попадает в ловушку.
Когда мы узнаем все об этом деле, вы поразитесь, что не заметили вполне очевидных вещей.
Мистер Корбек, казалось, слегка обиделся:
— Послушайте, сэр, в этом деле все не так просто — кроме того, что вещи украдены. В окне нет форточки, и оно было закрыто, камин заложен кирпичами. В комнату вела только одна дверь, которую я запер на замок и задвижку. Ночью из комнаты я не выходил. Перед тем как лечь спать, я все осмотрел и проверил свои вещи еще раз. Когда я проснулся, светильники были украдены. Если вы можете найти здесь признаки простой кражи, то вы умный человек.
Маргарет коснулась его руки, пытаясь успокоить раздосадованного гостя, и тихо сказала:
— Не огорчайтесь понапрасну. Я уверена, что они отыщутся.
Сержант Доу повернулся к ней так резко, что я в это же мгновение вспомнил о его подозрениях насчет нее, и спросил:
— Могу ли я узнать, мисс, на чем основывается ваше мнение?
Я боялся услышать ее ответ, обращенный к человеку, не доверяющему ей, но все равно ее слова отдались во мне новой болью:
— Не могу сказать вам, откуда я это знаю. Но я в этом уверена!
Детектив молча смотрел на нее некоторое время, затем бросил быстрый взгляд на меня. Потом он еще немного поговорил с мистером Корбеком, выясняя всевозможные детали, касающиеся отеля, номера и украденных светильников, и покинул нас. Вслед за ним откланялся и наш гость, пообещав, что после того, как устроит некоторые свои дела, вернется рано утром и остановится в доме мисс Трелони.
Большую часть дня мы провели, разглядывая антикварные редкости, собранные мистером Трелони. Со слов Юджина Корбека я уже получил некоторое представление о масштабах его исследований Египта, и в этом свете все вокруг меня начало приобретать новые краски, а недавнее безразличие сменялось восхищением. Этот дом теперь казался мне настоящим музеем древнего искусства. В дополнение к экспонатам разных размеров, находившимся в огромном кабинете мистера Трелони, в огромном зале, на лестничных площадках и в комнатах было множество других, от огромных саркофагов до крошечных скарабеев. Все это наверняка вызвало бы зависть у любого коллекционера.
Маргарет с растущим интересом осматривала все вокруг. Перебирая изящные статуэтки и таинственные амулеты, располагавшиеся на полках многочисленных шкафов, девушка заметила:
— Прежде они казались мне частью обстановки. Наверное, так же люди относятся к семейным портретам, воспринимая их как нечто само собой разумеющееся. Вы не поверите, но я совсем недавно стала обращать внимание на эти вещи, и теперь они привлекают меня все больше и больше. Интересно, не проявление ли это родственной связи с коллекционером? Если так, то странно, что раньше я ее не ощущала. Как чудесно мы с вами проведем время, рассматривая коллекцию!
Последняя фраза привела меня в самый настоящий восторг. Итак, мы вместе блуждали по многочисленным комнатам дома, восхищаясь чудесными вещами. Их там было столько, что поначалу мы ограничились беглым осмотром, но потом нам захотелось более подробно ознакомиться с каждым экспонатом и, осматривая их день за днем, постепенно изучить.
В зале располагалось что-то вроде большой стальной рамы, украшенной цветочным орнаментом, которую, по словам Маргарет, ее отец использовал для подъема каменных крышек саркофагов. Сама рама оказалась не слишком тяжелой, так что ее можно было легко передвигать. Мы по очереди поднимали крышки и рассматривали бесконечные ряды рисунков и иероглифов, вырезанных на саркофагах. Несмотря на признание в собственном невежестве, Маргарет было известно о них более чем достаточно из бесед с отцом. Прожитый вместе с ним год способствовал расширению ее кругозора. Мисс Трелони обладала замечательным умом и хорошей памятью, так что ее познаниям могли бы позавидовать многие ученые. Единственное, в чем девушку можно было упрекнуть, так это в наивности и простоте ее высказываний. Ей была присуща такая свежесть во взглядах и мнениях, что в ее компании я снова почувствовал себя юным. А все беды и тайны, обрушившиеся на этот дом, казалось, отступили…
Из саркофагов, на мой взгляд, самыми интересными были, без сомнения, те три, что находились в кабинете мистера Трелони. Два — из темного камня: один — из порфира, а другой из неизвестного мне минерала, похожего на бурый железняк. Что касается третьего, он был сделан из желто-коричневого камня, напомнившего мне мексиканский оникс, но его естественный рисунок был выражен меньше, причем в некоторых местах камень выглядел почти прозрачным. И нижнюю часть, и крышку покрывали сотни, а может быть, и тысячи мелких иероглифов сине-зеленого цвета. [8] Саркофаг был длинным, футов девять, и, возможно, ярд в ширину. Волнистые края и изящно изогнутые углы радовали глаз, на них было приятно смотреть.
8
Цвета красок, применявшихся в гробницах, символизировали: синий — небо и тела небесных богов, зеленый — возрождение.