Сокровище троллей
Шрифт:
— Покажите зверя! — попросил пасечник так неспешно, словно не висела у парней на плечах погоня.
Дождик поспешно сдернул крышку. Авипреш склонился над бочкой — и тут же получил плевок в плечо.
Аккуратно сняв с тулупа повисшую на нем веревку, старик сказал сочувственно:
— Долго вы, парни, в запряжке шли, замок-то далеко остался… Ну да ничего, сейчас путь под гору пойдет, вам полегче будет. Только бочку не опрокиньте. А внизу сворачивайте ко мне на пасеку. Бочку в сенях оставьте, сами за стол садитесь. Я следом за вами буду.
— А погоня? — не понял Арби.
— А что — погоня? Побродят по лесу да вернутся домой. Вы, парни, главное, не оборачивайтесь. Глядите вперед, незачем вам головами вертеть.
Беглецы дружно сдвинули сани с места. За спиной снова раздался голос Авипреша. Нет, старик не творил грозное заклинание — говорил так же мягко, с нотками просьбы:
— Река и лес — добрые соседи. А если у соседей горе — как не помочь? Разве годится, чтоб Тагизарна-водяница тосковала да плакала?
В ответ поднялся шорох, шелест, затрещали сучья, словно от сильного ветра. Певец хотел оглянуться, но бдительный Дождик дал ему тычка в бок. Не велено — так не пялься!
— Та самая монета, — повертел Челивис в пальцах серебряный кружок. — Третий раз ею бросают жребий. А я за нее нанялся в слуги. Сохраню ее как талисман, на удачу.
Кучер встал к Челивису спиной:
— Не гляжу, кидай.
Монетка звякнула о камень. Над нею молча склонились все, кроме кучера.
— Ежели персона, то госпожа Аймара идет вверх по течению, а госпожа Маринга — вниз, — не оборачиваясь, провозгласил кучер. — А ежели герб, то наоборот.
— Персона, — кивнул Челивис, подняв монету. — Все честно. Расходимся.
— Разошлись, — сказал Бурьян, спрыгивая с ветки. — Я слов не слыхал, но вроде как жребий кинули, кому куда идти.
— Дурачье, — буркнул Хмурый. — В здешних краях — и разделяться…
— Осмелели, — поддакнул Тумба. — За кем идем?
— За теми, которых двое. Один отвлекает парня, двое уволакивают девку.
Пасечник Авипреш, храни его Безликие, одолжил Дождику мохноногую, низкорослую лошадку. И запряг ее в сани, большие и крепкие, не чета тем, что едва не рассыпались под тяжестью бочки.
А потом взял в руки поводья, подмигнул парням:
— Эх, помогать так помогать! Покажу короткую дорогу. Идите за санями, сынки, да приглядите, чтобы бочка не опрокинулась.
И ведь не обошлось без лесовиков! Иначе не смогли бы они так быстро очутиться на берегу Тагизарны, будь даже в сани запряжена шестерка лошадей. И нигде им не преградили дорогу ни бурелом, ни бок о бок вставшие стволы!
Парни сгрузили бочку на снег. Прощаясь, Авипреш негромко сказал Дождику:
— А ты подумай, сынок, о чем я тебе говорил.
Сел в сани — и лошадка неспешно затрусила прочь.
Дождик грустно улыбнулся.
Когда они в доме пасечника ели кашу и пили травяной отвар с медом, старик еще раз предложил парнишке остаться на пасеке. «Лесовиков да водяницу ты, сынок, не боишься. И добрый ты, а пчелы добрых любят. Может, хватит тебе бродяжить?»
И остался бы Дождик у этого славного человека, с радостью бы остался… да вода не позволит. Та, что вместе в кровью по жилам бежит…
Юноша отогнал грустные мысли и обернулся к певцу Арби:
— Я тебе до последнего костра за помощь благодарен, но дальше я сам. Уж ты прости… водяные людям показываться не любят.
Арби попытался скрыть разочарование: очень уж хотелось ему увидеть водяницу. Буркнул неловко:
— А как ты дальше один — с бочкой?
— А никак! — улыбнулся Дождик. — До воды недалеко, тут уж я ее на руках… Иди ко мне, Шлепа, иди, умница…
Холод — плохо! Почему вода, такая мягкая и ласковая, становится жесткой и колючей? Почему в нее нельзя нырнуть и согреться, почему она царапает изнутри жабры и забивает глотку, стоит открыть пасть?
Но Первый Ученик не боится зимы. Он не хуже своего друга Нурнаша умеет валяться в сугробах. А когда весной в потеплевшее болото придут другие ящеры, Первый будет рассказывать им, что такое «снехх», «порошша», «вьюхха».
Он уже не маленький! Он охотник! Он сегодня учуял в сугробе спящую птицу… ну, хорошо, учуял учитель, но поймал-то птицу Первый! И он знает, как называется эта птица: тетерев! Этот тетерев проснулся и хотел улететь, но разве улетишь от большого, сильного, почти взрослого охотника?.. Хорошо, вкусно об этом вспоминать!
Скоро Первый начнет охотиться совсем-совсем один. И первую свою дичь принесет учителю: угощайся!..
А ноздри поймали запах. Человеческий. Не Кринаш, не Нурнаш, не Дагерта. Чужой человек.
Человек — это не опасность. И не дичь. Человека нельзя обижать.
Додумывал Первый эту мысль уже над глубоким оврагом, свесив вниз голову и разглядывая человека. Человек забился под свисающие до самого дна древесные корни.
— Здрасс, — наконец учтиво нарушил тишину юный ящер.
Человек вскинул голову, странно булькнул и попытался вытащить из ножен меч (ящерок уже знал, как эта штука называется). У него это не получилось: под корнями не хватало места, а встать человек почему-то не захотел.
Поведение незнакомца озадачило чешуйчатого юнца, но затем он догадался: охотник выслеживает добычу. А он, Первый, ему мешает.
Ящерок огорчился. Так хотелось поболтать!
— Зассада? — на всякий случай уточнил он.
Охотник-человек снова издал невнятный звук, но на этот раз не булькнул, а хрюкнул. Наверное, дал понять, что поджидает здесь кабана. Второй рукой, свободной от рукояти меча, он зачем-то потянул корень, словно хотел обрушить на себя мерзлую стену оврага.
— Ссиди, — с сожалением попрощался Первый и заскользил прочь от оврага. Позади осталось тяжелое дыхание, сопение и хруст снега.