Соль чужбины

Еленин Марк Соломонович

Генерал Кутепов очень не любил охраны. Он надеялся на себя и был бесстрашным человеком. К тому же охрана редко может предупредить покушение. Если монархи и президенты государств, несмотря на все принятые меры, имея к услугам весь полицейский аппарат, делаются жертвами террористических актов, то насколько беззащитнее русские эмигранты, хотя бы и глава эмиграционной организации!.. Генерал Кутепов берег чужое время и совестился пользоваться им в своих надобностях»...

(Журнал «Иллюстрированном Россия», 1930, № 7)

«...На похищение нашего Вожди мы даем ответ большим, поголовным вступлением в ряды РОВСа. Пусть призыв 1930

года навсегда войдет в историю под названием Кутеповского призыва!

(Журнал «Часовой», 1930, № 25)

Парижские газеты напечатали сенсационную новость: правительство Франции в качестве награды тому, кто укажет местопребывание генерала Кутепова (живого или мертвого) или наведет полицию на след похитителей, выделяет миллион франков.

Участие тысяч добровольных сыщиков весьма затрудняло поиск профессионалов. Каждый день рождались новые сенсации — одна неправдоподобней другой...

ИЗ ЦЕНТРА В ПАРИЖ «ДОКТОРУ»

«На Ваш запрос: генерал Миллер Евгений Карлович окончил кадетский корпус, кавалерийское училище, Академию Генерального штаба.

Военный агент в Бельгии, Голландии, Италии.

В 1909 году командир 7-го гусарского полка, генерал-майор, затем — начальник кавалерийского училища; начштаба Московского военного округа, начальник штаба 5-й армии. В 1915 году пожаловано звание генерал-лейтенанта. Гражданскую войну провел на севере России (Архангельск, Мурманск). Крайний монархист.

С июля 1920 года по апрель 1922-го — главноуполномоченный по военным и морским делам Врангеля в Париже. С апреля — начальник штаба главнокомандующего Русской армией, отличающийся либеральными взглядами. С июня 1923 года — в распоряжении великого князя Николая Николаевича. С 1929 года — старший помощник председателя РОВСа. Упрям, целеустремлен. Однако не всегда тверд в достижении своих целей. Порой бесхарактерен, неуверен в себе. Типичный штабист, исполнитель.

Центр».

3

Штаб РОВСа находился недалеко от Елисейских полей, на узкой боковой улочке Колизе, на втором этаже старого дома под номер двадцать девять.

В довольно большой комнате — не такой, правда, чтобы ее можно было назвать залом, — за длинным столом, накрытым бордовой плюшевой скатертью (ох уж эти русские плюшевые скатерти — на все торжественные случаи жизни!), собралось почти все руководство Воинского союза. Сюда всегда приходили при полном параде — независимо от выполняемой работы, при всех царских орденах и знаках отличия гражданской войны. В центре стола — новый начальник Союза генерал-лейтенант Евгений Карлович Миллер, бывший заместитель Кутепова. Назначение его явилось для всех неожиданностью. Миллера не очень жаловали: он считался не боевым генералом, прошедшим «ледяной поход», победы и отступление Добровольческой армии, а скорее — интеллигентным губернатором Северной области, диктатором края, где и на стоящих-то боев не было. Помнилось, что при первых орудийных залпах начальник края, быстро собрав свое имущество, бросив и войска, и свою губернскую канцелярию, бежал на ледоколе с помощью союзников. Политическая ориентация его тоже казалась не очень четкой, не очень самостоятельной: представитель ставки главковерха, представитель Колчака, друг англичан и американцев... Союзники, вероятно, и поставили его на столь высокую должность. Всего год ходил среди других в заместителях Кутепова — и вот, пожалуйста, новый начальник РОВСа! Любите и жалуйте. А за что? За какие доблести? За какие такие заслуги!

Весть о внезапном исчезновении генерала Кутепова мгновенно облетела Париж, следом — всю Францию и наделала слишком много шума. Первые полосы газет соревновались в сенсационных заголовках, печатали фотографии начальника РОВСа, его жены и сына, высказывания его подчиненных, интервью не только с заинтересованными лицами, но и с первыми встречными на улицах, имеющими свою версию происшедших событий. Военные, дипломаты, просто авантюристы ряда европейских стран считали своим долгом внести лепту в расследование, которое под давлением правой общественности начала французская полиция. Чуть ли не ежедневно возникали новые, непрочные, как мыльные пузыри, очередные версии, объясняющие происшедшее с Кутеповым. Версии росли, пухли от «самых проверенных» подробностей и через день-два лопались, не оставив после себя ничего, даже воспоминаний.

И лишь штаб РОВСа хранил пока многозначительное молчание.

Правительство подтвердило миллионную награду тому, кто найдет Кутепова или укажет на его похитителей или убийцу.

...Миллер сидел в центре стола, ждал, пока наступит тишина. Слева и справа рассаживались, тихо переговариваясь, генералы Шатилов, фон Лампе, Лукомский, Экк, Штейфон, срочно приехавший из Болгарии Абрамов и примчавшийся неизвестно откуда Туркул, о котором в последнее время говорили разное.

— Господа? — чуть поднял голос Евгений Карлович. — О чем это вы, разрешите полюбопытствовать? Пора начинать.

— Генерал Лукомский изволил вспомнить тот исторический Военный совет, который решал вопрос о Деникине и Врангеле, — поспешно отвечал Экк, больше всего боящийся недомолвок и ложных подозрений, из которых, как он хорошо знал, в любое мгновение может вспыхнуть долгая генеральская ссора. — Как давно это было, ваше превосходительство! Иных уж нет, а те — далече.

Миллер, и тут усмотревший выпад против себя лично («тебя-то тогда с нами не было! Исторический совет. Все у них историческое!»), все же удержался от комментариев. Он встал, чтобы начать заседание, но в это время дверь от толчка резко раскрылась, и появился генерал Эрдели — рослый, мужественного аскетического вида, — в партикулярном, но напоминающем какую-то служебную униформу костюме и фуражке. Бывший начальник кавдивизии и корпуса был несколько смущен.

— Прошу прощения, господа, — сказал он глухим от усталости голосом, — за появление здесь в подобном виде и невольное опоздание. Виноват-с... Покорнейше прошу извинить — обстоятельства.

— Может, вы все же поясните, генерал? — сказал недовольно Шатилов. — У каждого из нас свои обстоятельства.

— Извольте учесть, генерал Шатилов... Не знаю, как вам, а мне лично приходится добывать средства к существованию для себя и семьи, — в голосе Эрдели прозвучал вызов. — Я работаю ночным шофером такси, господа. Сегодня была трудная ночь. Вы удовлетворены, генерал Шатилов?

Тот лишь безразлично пожал плечами.

— Господа, господа! — решительно вмешался Миллер. — Садитесь, пожалуйста, Иван Егорович. Мы открываем второе заседание, ради которого я имел честь собрать вас, сознавая, что отрываю каждого от его личных дел в пользу дел общих. Общевоинского союза, — поправился он. — Слово для информации имеет полковник Монкевиц — по долгу службы, так сказать!

Николай Августович, взяв указку и папку, набитую до отказа газетами и газетными вырезками, прошел к стене, где за зелеными занавесками висели карта Франции и план Парижа. Он хотел было отбросить занавеску, но раздумал и принялся прикалывать рядом чистый лист бумаги, а затем черным мелком — точно и споро — рисовать квадраты, одни под другим, разделенные прямыми линиями. Справа появился еще прямоугольник. Монкевиц поставил несколько жирных крестов, сделал несколько надписей и обернулся. То, что он начертил, выглядело так: