Солдат удачи
Шрифт:
Слово за словом я повторял за демоном, стараясь даже подрожать его интонации, которая менялась от тихого шепота в начале и до срывающихся на крик выкриков в конце. На последнем слове он резким взмахом разрезал свою ладонь об острое лезвие кинжала, который был зажат у меня в руках. Черный клинок хищно блеснул матовым лезвием. Из разреза на ладони демона тут же хлынула черная кровь, которая закапала на землю маленьким ручейком. Демон молча перевел взгляд сначала на мою руку, а потом на кинжал, и нетерпеливо дернул рогатой головой, показывая, что теперь моя очередь.
Мне не оставалось ничего другого кроме как повторить это действие.
«Теперь у нас с тобой одна судьба, человек, — демон сверкнул глазами. Я же рассматривал полоску запекшейся крови на ладони. Раны, которая должна была остаться на руке, не было. Был только старый шрам, которому был не один год.
— Что с этой татуировкой? — напомнил я, сунув почти под нос демону руку.
— Посмотрим, что же даровал тебе Высший, — демон вгляделся в узор на моей руке своими фиолетовыми глазами. — Слово-ключ? Не слишком ли просто?
Демон задал вопросы кому-то неведомому. Во всяком случае они адресовались точно не мне.
— Вытяни руки вперед и произнеси: «Тас-сар». Ты должен сам увидеть, чем тебя наградил это древние божество.
— Тас-сар, — сказал я, вытягивая в руку в сторону ближайшего дерева. Я все еще довольно скептически относился к магии, как таковой. Не думал, что мне будет такое доступно. Слишком уж бредово это выглядело. Ни с того ни с чего приходит какой-то безумец и дает тебе возможность использовать одно заклинание, назвав это наказанием. Довольно странно.
То, что произошло дальше можно было увидеть только в высокобюджетных блокбастерах. За долю секунды вокруг моей руки образовались языки пламени, закручиваясь вокруг моего предплечья в качестве оси. Не успел я ничего понять, как большой огненный след рассек воздух, устремившись к дереву, растущему в десяти метрах от меня. В глазах резко потемнело. Мою тяжелую голову потянуло прямо к моей импровизированной подушке. Последним, что я услышал был громкий треск, ломающийся древесины, и яркая вспышка света.
*****
Проснулся я, как только утренний свет начал пробиваться сквозь кроны деревьев, и не сразу понял, где нахожусь. Так, наверное, бывало с каждым. Открываешь глаза и в первую минуту не понимаешь, где ты оказался. Это была точно не моя комната. Осмотревшись, я выдохнул. С новыми образами деревьев и почти потухшего костра пришло осознание, где же я оказался. Это была точно не моя комната. Лесная полянка с восходом светила сильно изменилась, наполнившись новыми красками, в которых преобладающие большинство имели все оттенки зеленого. Последняя надежда, что это все было дурным сном рассыпалась прахом, поставив меня перед мрачной действительностью. Мне больше не удастся проснуться в своей постели. Теперь этот мир моя новая реальность. От прошлого нужно было отказаться.
Всё окончательно встало на свои места, когда я услышал не слишком мелодичный храп, раздававшийся из-за бревна, на котором вечером сидел Толстяк. Нет смысла хвататься за прошлое. Мне следует научиться жить в этом мире. У меня появился второй шанс. Сердце
— Вот вам на лицо и падение нравов, — продекламировал я с умным видом, парадируя одного профессора постоянно говорящего про то, что наше общество постепенно скатывается в пучину разврата и насилия. Мои глаза рассматривали Таронса Тейта…
Кислый запах вина и пота ударивший в нос, заставив меня поморщиться. Слишком резко этот «аромат» выделялся на фоне утренней свежести. Толстяк лежал на мягкой траве, раскинув руки в стороны и сжав в своих огромных ладонях бутылку из-под вина. С того раза, как я его видел в последний раз, а это было не больше десяти часов назад, он довольно сильно изменился: под правым глазом наливалась синевой здоровенная гематома, его рубашка была порвана до такого состояние, что казалось, что её пропустили сквозь камнедробилку. Также Толстяк за ночь смог пропить свои сапоги, сверкая черными, как уголь, пятками. Но что было удивительней всего. Возле него лежал его топор, который Таронс Тейт умудрился не потерять в ночном загуле. Оружие для этого человека было важнее какой-то обуви.
Усмехнувшись своим мыслям, я осмотрелся вокруг. Лагерь утопал в полнейшей тишине, нарушаемой лишь пением птиц и тихим шелестом листвы. Будто бы все резво собрались и ушли в неизвестном направлении, оставив меня с Толстяком одних. Это запустение подчеркивали черные столбы редкого дыма, поднимающиеся вверх. Они говорили о том, что костры окончательно потухли или были близки к этому. Всё топливо для огня перегорело за ночь.
Быстренько перекусив тем, что было у меня в сумке, и запив это кислым вином, я поперхнулся. Когда я делал аккуратные глотки из фляги мне казалось, что челюсти сводит в судороге. Но другого источника жидкости мне найти не удалось. Хорошо хоть обнаружить эту флягу, лежащую рядом с моим спальным местом. Как она там оказалась — большая загадка, которую я, наверное, никогда не смогу разгадать.
— Где этот пьяница? — Гарет появился ровно в тот момент, когда я пережевывал последний кусок своего бутерброда. У меня даже не возникло сомнения о том, кого он разыскивает. Поэтому я не стал скрывать, то место, где окопался Тейт, указав пальцем на бревно, за которым послышалось невнятное бормотание.
Гарет подошел к злополучному куску дерева и зло вырвал из рук Толстяка бутылку. Воин зубами выдернул деревянную пробку, которой был закупорен сосуд, и вылил темно-рубиновую жидкость на лицо Тейта. Секунду ничего не происходило, а затем Толстяк резко открыл глаза.
— Аооо-х, — вошел воздух в грудь Таронса Тейта, вырывая его из забытья. Он с ужасом скосил глаза на руку, в которой раньше был стеклянный сосуд, и дрожащим пальцем провел по своей щеке, чтобы облизнуть его, а затем с негодованием уставиться на Гарета. — Ты хоть представляешь сколько времени я потратил на то, чтобы эта бутылка перекочевала из винных погребов замка в мои честные руки? А-а-а! Представляешь, сколько пришлось потратить браги на этих стражников, выставленных бароном? Гарет!?
— Ты её почти всю сам вылакал, — зло сказал он. — От одного глотка ничего бы не изменилось.