Солдаты космической войны. Дилогия

Демидов Андрей Геннадиевич

Уайтгауз только сейчас понял, что он оброс густой бородой.

– Алессандро! Алессандро-але-але-ссандро!!!
– прокричал пронзительно маленький индеец, улыбнулся ослепительной улыбкой и тоже показал себе на подбородок.

– Ты представь себе, как нам повезло! Чтоб нам и дальше так везло всю жизнь, - штурман три раза ударил костяшкой пальца о тулию своего соломенного сомбреро, и поплевал через левое плечо.

– Понимаю, ты имеешь ввиду, что встретишь длинноногую инопланетянку, у вас будет секс длинной в вечность и будете вы жить долго и счастливо, пока не умрёте в один день, - Уайтгауз улыбнулся, - а вообще, если это не военная тайна, где мы? Судя по старой ведьме, мы оказались в альтернативном будущем типа фильма "Безумный Макс".

– Рони, как я соскучился по твоему юмору! Нет, это не декорации "Безумного Макса - месть звёзд" с Сингхом в главной роли. Это Венесуэла, или то, что от неё осталось после ядерной бомбардировки силами Североамериканского союза. Той, для закрытия производства нефти и природных наркотиков, мешающих распространению современной синтезированной дури, - произнёс Дыбаль.

– Это было давно...

– Потом из-за потепления климата пустыня свалилась на эти места, и от Каракоса с современной инженерной инфраструктурой осталось одно воспоминания. Здесь возникло то сочетание цивилизаций, что ты видишь - древние люди с винтовками М-16 и спутниковой связью.

– Спутниковой связью?
– Уайтгауз прекратил надевать комбинезон, - значит, вы запросили Хьюстон о помощи? Где вертолёты NASA? Почему мы ещё здесь, а не на Канаверал? Или они отказались нас забирать, и северная Америка снова воюет с южной Америкой?

– Всё так, да не так, - ответил Дыбаль, и лицо его сделалось хмурым, - тут вот какое дело; это место называется Магдалена, импровизированная такая деревушка индейцев кичако, возникшая на месте пригорода Каракаса. Эти кичако, насколько я понял, часть большого народа гуарао, но очень-очень давно часть гуарао ушла на высокогорье, и выделилось в отдельное племя со своим языком и внешним видом, типа веснушек и рыжих волос. Раньше кичако жили в районе перевала Синтар, или по-другому Сан-Синтар. Это почти шесть тысячи футов над уровнем моря. В общем и целом тут высокогорье со всеми вытекающими для человека последствиями. Пониженное содержание кислорода в воздухе до восьмидесяти, семидесяти процентов от нормы замедляют процессы в организме, и делают жизненный метаболизм тяжелее, а цену ошибки, ранения, болезни делают очень высокой. Сейчас кичако спустились с гор, после того, как отсюда ушли старые жители из-за войны и пустыни.

– Увлекательная история, - сказал Уайтгауз.

Он закончил облачаться в комбинезон и начал надевать ботинок:

– Упс, я смотрю, живность тут не пуганная!

Прямо из его ноги через пальцы выскочила и с невозмутимым видом скрылась в траве жёлто-зелёная ящерица.

– Надеюсь, она мне там кладку из яиц не оставила, - Уайтгауз перевернул ботинок и постучал по рифлёной подошве.

– Джунгли, или как говорят испано-язычные - сельва, что ты хочешь?
– Дыбаль махнул ладонью, - ну вот, рассказываю дальше. В нашей деревне живут два рода кичако. Милях в семи отсюда есть ещё одна деревня под названием Тьерос. Там ещё три небольших рода кичако. У кичако идёт война с племенем с матильонес из-за мест выпаса скота, и площадок для кукурузы и коки. Из-за этого по всей сельве от перевала Синтар до ущелья Рождающихся Камней периодически стреляют и взрывают.

Похоже, что неистребимое, врождённое у многих людей зло - это часть стратегии жизни на создание побуждающего мотива совершенствования, для не закисания эволюции человеческих отношений, и люди творящие исходное зло, и те, кто зло транслирует, иногда мучаясь в своей отвратительности, часто и не понимают, что заставляют добрых людей развиваться, идти вперёд, туда, где общество наконец-то с пелёнок научится отделять и переделывать предполагаемых убийц, воров, насильников, лжецов, сексуальных извращенцев, тщеславных и завистливых, жадных недочеловеков.

– Стреляют и взрывают - это не хорошо, - покачал головой Уайтгауз, наблюдая, как мальчик шевелит губами, повторяя сказанное Дыбалем, - но я не понял, нам удалось запросить Хьюстон о помощи?

– Я про это и рассказываю, - равнодушно ответил Дыбаль, - матильонес сотрудничают с остатками силовых структур бывшей Венесуэлы2, и прежде всего с гвардией. Всё крутиться вокруг кокаина. Некоторое время назад у матильонес через гвардию появились станции радиоэлектронной борьбы российского производства типа "Красуха", "Ртуть" и "Чибис". Их установили на перевале и сначала сожгли все передающие устройства в радиусе ста километров, а теперь не дают никому даже принять бытовой радио и телесигнал. Мобильная связь не работает, интернет не работает, в общем - полная блокада. Хоть почтовых голубей посылай, или подавай сигнал дымами и зеркалами. Как в древней Греции теперь.

– Ох, русские, своим оружием всех бандитов мира вооружили. Дёшево, сердито и без принципов, - Уайтгауз нахмурился, - вот это номер, вот это засада, остаться в горной местности на дикой территории без связи и под прицелом бандитов. Я так понимаю нас теперь, как заложников, за выкуп будут менять твои кичако или матильонес, или гвардейцы на миллионы евродолларов. Так? Говорила мама - не продавайте папуасам оружие, это добром не кончится. "Красуха", "Чибис", чёртов мир!

– Опять во всём русские виноваты, - обиделся Дыбаль, - военными заводами в Западной и Восточной России, между прочим, не русские владеют уже сто лет и мировой торговлей оружием не они распоряжаются. Русские - это уже давно подпольная нация, про которую все говорят, но никто не знает, как она выглядит и где живёт. Этакой этничесо-культурный базон Хиггса, для территории бывшей Российской Империи.

Дыбаль залез в карман шорт, вынул цветастую бумажку в сто южноамериканских песо и сказал мальчику по-испански, - Понсио, иди к Агилару, принеси нам пива "Поларис".

– У тебя местные деньги?
– Уайтгауз смахнул с лица мелких москитов.

– Да, починил тут пару пикапов, генератор тока у Агилара, теперь шикую. Ты себя как чувствуешь, всё-таки три тысячи метров над уровнем моря, - Дыбаль проводил взглядом Понсио, который со всех ног бросился исполнять его просьбу. На его месте тут же, откуда ни возьмись, появляются сразу десяток маленьких, и не очень маленьких детей. Эти дети, мальчики и девочки, были едва одеты, у всех были одинаковые волосы цвета вороньего крыла и блестящие пуговки любопытных глаз.

– Не очень, знаешь, тошнит, голова кружится, еле стою на ногах, - признался Уайтгауз.

– Жуй листья коки, они тут все её жуют. Тонизирует, - Дыбаль протянул Уайтгауза несколько бледно зелёных листочков.

– Спасибо, - Уайтгауз положил в рот горький листочек и разжевал его, почувствовав, как деревенеет лицо, светлеет в голове и мышцы перестают болеть.

Глава 8

ИНДЕЙЦЫ КИЧАКО

– Так вот, - продолжил Дыбаль рассказ, - есть тут старик Агилар, что-то вроде старейшины. Он не в себе, вечно пугает всех отрешённым видом и выпученными глазами. Но в целом не плохой человек. Мы с ним про войну беседовали, про историю всего сущего, про технику, кулинарию. Знаешь, он умнейший человек, хотя и совсем не образованный. Философ-самоучка. Зрит прямо в корень вещей. Но не в этом соль. Соль в том, что тут много странностей вокруг. Какие-то призраки по небу летают, прозрачные и бесшумные, громы гремят, без молний и туч, чужие следы в сельве появляются постоянно. Не индейские и не солдат из Буэновентуры, а следы то ли животных, то ли механизмов, то ли нечистой силы. В общем, у кичако из-за этого всегда ушки на макушке. Эти ушки на макушке у местного охотника по имени Саурно, и сыграли чудесную роль в нашем спасении в пустыне. Если бы не Саурно, с его супер зрением и упрямством, не были бы мы живы. Этот Саурно заметил через свою оптику на винтовке нашу капсулу ещё до момента раскрытия парашютов. Представляешь? То есть мы были на высоте десяти километров, а он нас увидел.