Солдаты Сумерек
Шрифт:
– А это тогда что было? – Зубров указал на пустой круг.
– Это? Это душа оборотня. Очистите место огнем, да пошли спать!
Но сначала Феоктистов перерезал веревки на четвероногом пленнике. Очнувшийся волк встряхнулся и убежал. Даже не посмотрев на «нового хозяина».
А через несколько часов, когда не выспавшийся крестоносец начал седлать своего дестриэ, Володька торжественно сказал:
– Мы же говорили, сэр Жан, что утро вечера мудренее. Ночью ты спас нас, теперь мы спасём тебя!
И протянул рыцарю мешок с монетами. Но потом вдруг быстро отдернул руку и многозначительно поднял указательный палец:
– Стоп! Я вспомнил один отличный фильм!
– Какой? – непроизвольно улыбнулся Николай.
– «Стрелы Робин Гуда»!
– А причём тут Робин Гуд?
– Там была похожая история с рыцарем и замком.
* * *
1984 год по хронологии Метрополии, 25 мая. СССР, г. Бузулук.
Когда снаружи раздались знакомые раскаты, Емельянов вначале не поверил ушам. Спасительной соломинкой заколотилась надежда, и он бросился к окну, что выходило стёклами на «карьеры». Среди ясного неба сверкала межпространственная иллюминация. Фантомы возвращались! Аж слёзы выступили от облегчения.
Через несколько минут Вовчик стоял на краю «котлована Зоринки», и крутил головой. Какой же из этих холмиков новый? Где корабль-посредник? Справа опять вставало солнце, а ветер нёс аромат зацветающей лесостепи. Сердце бешено ухало. Он засмотрелся на причудливую горушку, когда упругие тёплые ладони закрыли ему сзади глаза. Ухватился за них, ощутил бархатистую кожу, горячую силу внутри.
– Зоринка!!!
Конечно, это была она – его звездная мечта. Вот только в обыкновенной земной одежде. Простенькое платье, явно не новые туфли-плетёнки. А длинные волосы прихвачены на затылке яркой новомодной заколкой «банан».
– Зоринка, это ты?!
И уже понял, что ошибся. Не могла эта очаровательная студентка быть врачом из иномирья. Но почему тогда она подошла к нему? И – «фейерверк»?!
– Да я это, я! – девушка довольно рассмеялась. – Ты не рад, что прилетела?
– Конечно, рад! А что это за… маскарад?
– По-твоему мне стоило выйти в скафандре?
– Да, конечно! – смутился Вовка. – Извини. Но просто мы так тебя ждем!
– Кто это «мы»? – вдруг посерьёзнела фантом.
– Ну, понимаешь, мы тут анабиозную ванну вашу починили. А потом она опять сломалась. С ребятами внутри. В общем, там все три наших семьи переживают. Как думаешь, ребята там ещё живы?
– Та-ак!.. – его слова ей явно не нравились. – И что вы с ванной сделали?
– Да ничего, в общем. Приспособили под нашу розетку. Электрическую. Она заработала, кошку и собаку увеличила. Ну и мои друзья сами в неё залезли. Тоже захотели стать большими и сильными. А она после этого взяла и не открылась! Мы все здорово испугались, когда ванна ребят не выпустила. А потом матери ни в милицию, ни к ученым обращаться не стали. Хотя я предлагал. Всё ждут чего-то.
– И сколько человек об этом знает?
– Ну, Феоктистовы, Зубровы, мои родители. Больше мы никому не говорили.
– Это хорошо! Можно попробовать посмотреть, что вы там натворили. Но говорить о нас никому не нужно! В смысле – о фантомах. Это понятно?
– Понятно! – Вовка смотрел на неё совершенно влюблёнными глазами. – А ты здорово по-русски говоришь. Никогда не думал, что так хорошо и быстро можно выучить неродной язык!
– Пустяки! Я просто способная. Ты сейчас лучше иди домой, успокой всех и объясни, что нужно говорить, а что нет.
– А ты? – совсем по-детски изумился Емельянов.
– Я чуть позже подойду.
Вовка с изумлением обнаружил, что стоит совершенно один. Лишь лёгкий след на глине от девичьих туфель говорил, что встреча ему не пригрезилась. Совсем сбитый с толку, мальчишка поплёлся обратно.
Глава 6
6699 год от Сотворения Мира, 3 августа. Королевство Норман.
В небольшом, но уютном зале центральной башни Дыб-Кальвадоса аббат Йорген принимал приора из Тюри-Аркура. Они уже осмотрели это «новое приобретение монастыря святого Патрика», и теперь мирно беседовали, потягивая сладкое вино из глиняных чарок. Солнечный свет врывался через открытые оконца, высвечивая на гобелене сцену охоты. Подобные ему тканые полотнища почти полностью закрывали каменные стены зала. Две квадратные колонны, с подставками факелов, оружием и щитами, подпирали деревянный потолок. Вдоль стен стояли шкаф с фолиантами и свитками, стойка для письма, серебряное распятие, столик красного дерева и два кресла.
Вино священникам подливал безмолвный служка. Полупустая хлебница, блюдо с остатками поросятины в соусе и плетёная ваза с фруктами свидетельствовали, что беседа носила не совсем богословской характер. Аббат уже третий раз выслушивал как «злостный еретик» Робин Худ ограбил приора на имперском тракте по пути в Фалез, куда он якобы отправился для неотложных закупок. Вот только Йорген достоверно знал, что его гость имел в городе несколько иной интерес – там жила весёлая блудница, которую приор, вопреки сану, изредка посещал. Но пока аббат лишь обдумывал, как можно было половчее обратить этот секрет в звонкую монету.
– Как же изящно Вам удалось заполучить для Церкви это великолепие! – неожиданно сменил тему захмелевший толстяк. – И всего за пятьсот экю!
Аббат скромно улыбнулся, показывая, что ему приятна столь высокая оценка его смиренных заслуг. Но достойно ответить не успел. Послышался рёв рыцарского рога. Неужели вернулся хозяин? Ведь по договору Дыб-Кальвадос переходит к аббатству после захода солнца. То есть – ещё через несколько часов! И приор нужен здесь именно как свидетель, чтобы удостоверить перед епископом факт невыполнения обязательства. А теперь получится наоборот?
Святые отцы подошли к окну: из донжона площадка перед воротами хорошо просматривалась. Действительно, сэр Жан. И тоже с благородным свидетелем. А, впрочем, стоит ли переживать? Ещё вчера монах-пилигрим рассказывал братии о возвращении крестоносца. Как истинный бессребреник, сэр Дыб-Кальвадоский не привез из Трои ничего, кроме славы! А из неё, как известно, экю не выжмешь.
Йорген приказал впустить рыцарей. Пока опускали мост и поднимали решетку, священники рассматривали всадников. Их смущал спутник сэра Жана, рыцарь в тёмном тораксе, на горячем вороном. Наконец, конь повернулся, и стал виден его герб: косая алая полоса и белая лилия на чёрном фоне. Оба одновременно ахнули – это же сэр Кристофер де Гретевил! Любимец де Шансона. И что сие значит? Барон нарушил договоренность и начал собственную игру? Впрочем, от этого жадного пройдохи можно ожидать всякого.