Соленая Падь
Шрифт:
– Ты, товарищ мой, по всему видать, крепко грамотная! Прочитай! Погромче!
Тася взяла бумажку, поглядела на всех кругом, но Мещеряков сказал ей быстро и строго:
– Читай, товарищ Черненко!
Тася Черненко стала читать...
"Товарищи мещеряковские и товарищи соленопадские!
– написано было в этой бумажке.
– Мы, карасуковские, посылаем от волости к вам своего представителя Глухова Петра. Выяснить настоящее ваше положение и на предмет нашего к вам присоединения. И чтобы вы не приняли товарища поименованного за колчаковского или просто так ему не сделали, то мы сообщаем вам, товарищи, для вашего же сведения: мы на всякий на случай поймали ваших партизанов
– Вот и видать сразу стало, - сказал Глухов, когда Тася Черненко кончила читать, - видать, что карасуковские мужики не кое-как деланные! А ты гляди бумагу-то зорче, товарищ женщина, - она еще и вашими заложенными товарищами тоже подписанная, бумага. Чтобы не вышло вдруг сомнения.
Все молчали.
Молчали долго, и Мещеряков подумал: надо сказать.
Весело так хлопнул Глухова по спине.
– Так это верстовский мужик - Сухожилов Корней - у вас заложенный! Ты гляди, сосед ведь он мой! Не то чтобы ограда в ограду, но и не так далекий дворов через пять и по той же стороне улицы!
– И еще засмеялся Мещеряков.
А Глухов на него поглядел и громко заржал тоже, размахивая волосатой ногой.
Брусенков сидел - мрачная туча.
Ефрем и ему сказал:
– Да ты засмейся, засмейся, товарищ начальник! Смешно же!
Но Брусенков не засмеялся. Сказал Глухову:
– Погодь. Я подумаю. Может, по своей вредности ты и стоишь того, чтобы четырьмя нашими товарищами пожертвовать?
– Может, и стою!
– согласился Глухов.
– Но еще поимей в виду, что в те самые в деревни, из которых жителями происходят заложенные товарищи, из Карасуковки письма посланы. С объяснением и для всеобщего сведения. Как ты после в деревни те покажешься - тоже подумай! И еще сказать, ты знаешь теперь, что я вовсе не зря в вашем штабе нахожусь. Известно стало, что я представитель.
– Товарищи! Ну что же, товарищи!
– сказал Довгаль.
– Давайте так: по первому вопросу у нас не слишком получилась договоренность - насчет лозунга мировой революции. Когда считать вторым вопросом переговоры с Карасуковской волостью в лице товарища Глухова - то же самое, не слишком. Но это в данный момент не должно нас останавливать. Среди нас не найдется ни одного, который подумал бы на этом остановиться. Мы должны сознавать - нам всем нужна победа над кровавым Колчаком, и все мы ждем как можно скорее родную нашу Советскую настоящую власть, которая безусловно и сделает уже все возможное в интересах всех трудящихся масс. Наша же задача на сегодняшний день - окончательно оформить объединение в связи с прибытием товарища Мещерякова и с принятием им фактически всей полноты военного командования...
– Довгаль посмотрел на присутствующих, потом обернулся к Тасе Черненко: - Товарищ Черненко сейчас огласит протокол, который и явится для всех нас, для всей Освобожденной территории радостным известием и самым важным документом! Прочти, товарищ Черненко!
Черненко поднялась над столом.
Ее тоненькая фигурка в ситцевом, в голубую крапинку платье, поверх которого надета была гимнастерка военного образца, и темная косынка, и руки с чуточку вздрагивающим листком бумаги - все попало в яркую полосу света, падавшую через окно. Тень Тасиной головы, рук
Тася Черненко заметила свое отражение и совсем немного, совсем слегка отвернулась от окна... Тень не исчезла, но стала сразу же нескладной - ни Тасиной головы, повязанной косынкой, ни ее рук, ни дрожащего листка уже нельзя было различить.
Тася Черненко начала читать:
– "...Главный штаб объявляет:
Отныне образуется главный штаб Объединенной Крестьянской Красной Армии - ОККА - с местонахождением в селе Соленая Падь.
Главнокомандующий ОККА, избранный на совещании командного состава обеих армий в июле сего года, товарищ Мещеряков Ефрем Николаевич с сего сентября четвертого дня тысяча девятьсот девятнадцатого года фактически приступил к исполнению своих обязанностей.
Приступил также к исполнению должности избранный там же начальник штаба ОККА товарищ Жгун Владимир Дементьевич.
Все действующие армейские соединения сведены с сего четвертого сентября тысяча девятьсот девятнадцатого года во фронт действующей армии. Командует фронтом бывший командир армии восставшей местности Соленая Падь товарищ Крекотень Никон Кузьмич.
Переименование частей ОККА, а также назначение командиров будет произведено особым приказом главнокомандующего товарища Мещерякова Е.Н.
Главнокомандующий ОККА товарищ Мещеряков Е.Н. входит в состав главного штаба Освобожденной территории как член штаба и заместитель начальника товарища Брусенкова И.С. по военным вопросам.
При штабе ОККА создается ставка верховного командования в составе четырех человек: начальника главного штаба товарища Брусенкова И.С, начальника штаба ОККА Жгуна В.Д., командира фронта товарища Крекотеня Н.К. и комиссара сельского штаба Соленая Падь товарища Довгаля Л.И."
Протокол был уже известен Мещерякову, он был принят совещанием командного состава партизанских армий еще в июле месяце. И все этот протокол знали, разве только Глухов не знал его. Но все равно - все слушали с интересом. Будто только сейчас и сразу как-то поняли, для чего все вместе собрались.
Тася Черненко села.
Мещеряков поглядел на нее, подумал: "Курносенькой такой, а ведь все надо понимать! Тут сам-то не сразу разберешься... Брусенкову я подчиняюсь в главном штабе, заместитель я его по военным вопросам. А он мне как главнокомандующему подчиняется в ставке... Ну, сейчас спорить, выяснять не будем. Дело покажет. Протоколом всего не решить.
– И еще поглядел на Черненко, удивился: - А ведь не курносенькая она вовсе".
Вынул из кармана гимнастерки трубку, стал набивать ее махоркой. И Куличенко стал вертеть цигарку. И Брусенков тоже. Все вдруг вспомнили слишком давно не курили.
– Ну, товарищи, - сказал Довгаль, - я считаю, все ж таки самое главное совершилось. Дай-ка твоего, Ефрем!
– И через стол потянулся за кожаным кисетом Ефрема.
– Самосад? Либо покупной?
– А я уже спутался!
– ответил Ефрем.
– У меня в походном в ящичке мешочек - я, каким бы ни разжился, все туда, в одно место, и сваливаю.
– Тоже - объединение!
– сказал Глухов.
– Ну когда у тебя большой мешок - угощай всех!
Мещеряковский кисет пошел по рукам.
Коломиец, затянувшись перед тем из огромной цигарки, поднялся с места.