Солнце в рюкзаке
Шрифт:
Темнело, а пейзаж все не менялся. То же бескрайнее поле, а ведь где-то рядом, по моим подсчетам, уже должен был показаться переход на следующую линию. Он представлялся огромными вратами или пещерой, выдолбленной в скале, но на этом чертовом лугу попадались только кроличьи норы, и никакого намека на переход. Полоска горизонта уже начала синеть, над ней распласталось плотное белое облако, похожее на акулий плавник, и оно тоже меняло цвет, и в небе показались светлые пятна будущих звезд.
Я мысленно развлекался разными вариациями победы над «Прыгуном» — Лайн дал моим
Рассуждая про себя о братстве и команде, я неожиданно натолкнулся на некую преграду — дело в том, что рожденные Аттамом не могут иметь братьев. Строго говоря, все мы одно и то же, но родственные связи — дело Женщины, Эбы, и ощущать их было бы опасным для силы Мужчины.
Но есть же откуда-то в нашем лексиконе это слово — брат? Откуда? И ведь я даже знаю, что оно значит.
Вечер того дня ознаменовался еще одним происшествием — Тайтэнд поймал кролика. Он давно принюхивался и присматривался, но днем порядка не нарушал, но, как только стало темнеть и Квоттербек зажег на своем плече маячок, Тайт заволновался, засуетился и принялся рыскать кругами.
— Сколько еще до стоянки? — не выдержал он. — Час, полтора?
— Полтора.
— Я сверну к норам?
— Маяк зажги.
Квоттербек к вечеру стал совсем неразговорчивым. Он искал переход и предоставил нас самим себе — на первой линии это поведение было оправданно.
Тайт кивнул, мигнул зеленым огоньком и превратился в тень, рыскающую в сумерках. Я зажег свой маяк без напоминаний и гордился этим.
Лайнмен понуро брел замыкающим, хрипя на разные лады. Он все еще тащил Солнце и весь был погружен в этот процесс. Солнце порядком нагрелось, и даже ткань, в которую оно было завернуто, слегка потрескивала.
Я был голоден и ждал результатов охоты Тайта с нетерпением. Казалось, стоит ему поймать зайца, как мы сразу рассядемся кружком, разотрем уставшие мышцы и в пять минут сварим чудесный суп с крепким бульоном в желтых блестках жира.
Местность тем временем стала меняться — ненавязчиво, почти неприметно, но показались по бокам тропы невысокие кусты с желтыми и фиолетовыми цветами. Их чашечки смахивали на бокалы для вина — длинные и узкие. Из каждого «бокала» торчал длинный пушистый ус.
К этим цветам Квоттербек принялся присматриваться, как заправский ботаник. Щупал их, рассматривал, выворачивал наизнанку. С цветов сыпалась пыльца.
Глядя на него, я тоже начал хватать эти цветы — не знаю почему, но меня всегда тянуло повторять его движения и действия. Я сорвал парочку и вместе с одним из них ухватил плод, вытянутый и прозрачный, как леденец.
Он оказался твердым, сладким и пряным на вкус. Как кусочек прозрачного меда, только островатый… из этого плода получился бы отличный соус, о чем я и сообщил Тайту, вернувшемуся из сумерек с кроликом на вытянутой руке.
Тайтэнд никак не отреагировал — он был занят
— Соус, говоришь…
Я помню каждый его взгляд. И тот взгляд помню — он смотрел из-под ресниц и немного в сторону, словно видя меня не там, где я находился на самом деле.
— Раннинг, — позвал он меня, потому что я замешкался с ответом. — Раннинг, маяк! Держи маяк включенным!
Он по-прежнему смотрел куда-то в сторону, и я обернулся посмотреть, в чем там дело.
На фоне отцветшего неба невдалеке от нас стоял «Прыгун». Он был огромен — черная махина, крепко вцепившаяся в землю обеими трехпалыми лапами. Непрозрачный купол медленно поворачивался с хорошо слышным механическим жужжанием. Жерла пушек, опутанных проводами, висели неподвижно, но я знал, что это временное бездействие. Пилот искал цель и нашел ее через несколько секунд. Лапы «Прыгуна» заскрипели и поджали металлические пальцы. Стволы дрогнули и поползли вверх.
— Раннинг! — Черт, пока я стоял и глазел, команда успела переместиться. Голос Квоттербека донесся до меня приглушенный ветром. Я обернулся, ища их глазами, — добежать до любого укрытия не проблема, проблема была в том, что «Прыгун» нацелился на меня, и вести за собой его прицел — значило бы уничтожить команду. Успелось подумать — хорошо, что я налегке…
Я не увидел ни света маяков, ни укрытия. Неужели погасили?
Тогда почему я стою и свечусь, как дурак?
— Не… гаси… маяк!..
Это было последнее, что я услышал, а потом на меня обрушился шквал взрытой горячей земли и клочья травы. Больно ударило по ушам — разрывающим гулом, закончившимся тяжелым хлопком, словно где-то рядом ударил в ладоши сказочный великан.
На несколько секунд я оглох и ослеп, а потом повернулся и побежал в противоположную от тропы сторону, набирая скорость и заранее вычерчивая для себя траекторию неожиданных углов и поворотов.
Пилоту «Прыгуна» нельзя давать ни малейшей подсказки о намерениях моего движения.
Оборачиваться было некогда, но я слышал и физически ощущал — «Прыгун» прет за мной, я чувствовал запах реактивов, которыми его, видимо, накормили совсем недавно. Запах, который издавало и наше Солнце, — кислый и химический.
Время от времени он останавливался, чтобы переключиться на прицельную стрельбу, и этих долей секунды мне хватало для смены направления — хотя мышцы трещали от напряжения, но я на полном ходу успевал сделать полный поворот или вычертить неожиданный угол.
Я опережал его, и каждый раз меня просто накрывало волной грязи и с корнем вырванных растений, но долго так продолжаться не могло. Я увел «Прыгуна» от команды, но что дальше? Деваться некуда, они потеряют Раннинга на первой линии… а это проигрыш, проигрыш, черт возьми!
Мне остается надеяться на Квоттербека… он обязательно что-нибудь придумает… и желательно, придумает до того момента, как пилот сообразит, что на низких прицельных скоростях ему меня не поймать, после чего увеличит скорость, оставит в покое идею со стрельбой и будет просто топтать меня сытой многотонной машиной.