Солнечная Сторона
Шрифт:
— Ах, вот оно что! — жена тоже перешла на повышенный тон. — Мы сидим без копейки, а он вместо того, чтобы найти, наконец, работу, молнии считает! Другие работники института открыли фирмы, а этот даже сторожем дольше двух дней проработать не может…
— Дура! — завопил Никола. — Ты не понимаешь, что говоришь!…
— Я не понимаю?! А кто у кого на шее сидит? Тебя же звали лесом торговать. У тебя же голова на плечах есть, ты бы давно уже на иномарке ездил!
— Пошла вон!
— Вот и сказать
— Отец! — вдруг из-за спины матери заговорил сын. — Жизнь давно уже другая, надо меняться!
— Куда меняться? В торговлю?
— А хоть бы и в торговлю! Хорошие баблы заколачивать мож…
— Баблы! — взревел Никола. — Ты, сморчок, не понимаешь, чего мы лишились… Институт с мировым именем торгует американскими трусами…
— А что такого в трусах, если баблы дают? Ты что хочешь, чтобы институт опять воздух травил? Опять к старому…?
— Не к старому, а к делу, к работе. Институт дело делал… Ты хоть понимаешь такое слово: «де-ло»?
— Ну уж хватит нам такого дела…! Без вашего дела люди лучше жить стали.
— Ты что ли лучше?
— Если бы ты, отец, в коммерцию пошел, и мы бы хорошо жили…
— Ну, надо ж! Какая коммерция?! Надо ж! Как вам мозги наизнанку вывернули! Не сможет страна одной торговлей чужими шмотками долго жи…
— Опять ты за свое! — перебил сын. — «Раньше думай о Родине…», знаем, проходили… хватит!
— Чего хватит?! — Никола на мгновение смешался. — Да-да! Вот именно! Раньше думай о Родине… Вот именно! — Никола ударил кулаком по столу. — Раньше думай о Ро…
— Не пойму, отец! — снова перебил сын. — Ты что, опять за то, чтобы старое вернулось?
Сын ушел в комнату и тут же вернулся назад с книгой в руках.
— Ты этого хочешь? — с вызовом спросил он, бросив на стол книгу.
Это был «Архипелаг ГУЛАГ» в новом немецком издании.
Николу словно обухом по голове ударило. Он тупо посмотрел на книгу.
При чем здесь гулаг?
— Снова в лагеря? — продолжил сын. — Этим вам Родина отплачивала за ваши заботы о ней?! Шестьдесят миллионов сгноили, и снова…
— О, Господи! — воскликнула жена Николы. — Опять сцепились! У вас, мужиков, других тем нет, что ли?
Она, развернувшись, вышла из кухни.
Но отец и сын не слышали ее.
Брошенная на стол книга будто подняла муть десятилетий. Всякий раз бросаемая в горячих спорах она словно вздымала ее призрачную пелену, за которой всякий раз будто маячило нечто неясное и непонятное, поднимающее людей на нешуточные схватки. Это нечто поднимало одних на других, заставляя забывать обо всем и не видеть окружающее.
С минуту Никола стоял, ничего не соображая. Перед глазами вдруг всплыли стены лаборатории, Иван Иваныч, бумажка со списком. Все это в тот же миг рухнуло, словно разбитое
Наконец взгляд его начал проясняться. Он посмотрел на книгу.
— Сколько сгноили?! — тихо спросил он.
— Шес…
— Ты хоть немного шевели извилинами! — перебив сына, тихо начал Никола. — Или, — Никола снова стал заводиться, — они тебе по наследству не достались?! В стране тогда всего сто восемьдесят миллионов было! Шестьдесят — это каждая третья семья вместе с детьми и стариками! Кто бы с немцами воевал и как бы воевал?! — уже чуть ли не в бешенстве взревел он.
— На страхе и воевали! — повысил тон и сын. — Весь народ в страхе держали…
— Ты что такое принес? — спросила вошедшая на кухню жена. Она держала в руках бутылек.
— А ты… ты что, — не слушая ее, продолжал кричать сыну отец. — Ты этот страх видел?! Ты жил тогда, чтобы его видеть?!…
— Не надо жить и видеть, чтобы знать! Вот читай сам…
Сын двинул по столу «Архипелагом».
— Чего ты мне ею тычешь? Я, небось, поболе твоего тех лет захватил. Я их знаю без книжек. Хотя… — Никола вдруг резко замолчал. Переведя дух, он медленно взял книгу.
— Ты ответишь мне или нет? — вновь вклинилась жена.
Никола, не слыша ничего, посмотрел на сына сосредоточенным взглядом.
— Ты сам-то внимательно ее читал?… — спросил он.
— Кого? — опешил от неожиданности сын.
— Не кого, а что! Книгу эту внимательно, спрашиваю, читал?!
— А как еще? От корки до корки.
— Я спрашиваю — вни-ма-тель-но?
— Ну…
Никола снова ненадолго замолчал, не сводя с сына пристального взгляда.
— Не знаю, что там такое… — неожиданно ответил он жене.
— То есть?
— Какое-то общеукрепляющее… — бросил Никола и тут же вновь обратился к сыну.
— «Ну», говоришь! — сказал он ему, — Ну раз «ну» — так «ну»… А теперь давай откроем ее вместе.
— Какое общеукрепляющее? — опять вмешалась жена. — Где ты это взял? Почему без этикетки?
— Откуда мне знать?! — ответил ей Никола, углубляясь в книжку. — На улице продавали.
— То есть, как это, на улице?! Тебе сколько раз говорить, чтобы ты в аптеках лекарства покупал?
— Не хватило денег на аптеку…
— О господи! Мало у нас травятся, что ли? Это можно сразу выбрасывать, не вскрывая.
— Не надо выбрасывать! — не отрываясь от книжки, сказал Никола. — На себе попробую…
— Ну, щасс! — возразила жена. Бутылек загремел в пустом мусорном ведре.
Женщина, развернувшись, вышла из кухни. Но Никола уже ничего не видел и не слышал, он был полностью погружен в чтение.
— Говоришь, в страхе жили, — произнес он, листая страницы. — Говоришь, в этой книжке ты это прочитал.
— Да, прочитал, — буркнул сын.