Солнечная Сторона
Шрифт:
Через некоторое время они уже шли по пустой темнеющей улице. Дети беззаботно бегали вприпрыжку вокруг бабушки. Подступающие сумерки нисколько не пугали их. Они играли в догонялки, громко смеясь и повизгивая.
— Бабушка-бабушка! — закричали вдруг дети, показывая на противоположную сторону улицы. — Вон там! Там спилили деревья.
Старушка, не останавливаясь, оглядела улицу.
«Однако, пусто стало», — подумала она, глядя на оголенный тротуар.
На месте спиленных деревьев сидел на корточках какой-то человек. В сумерках не было видно его лица, но этот человек неожиданно напомнил старушке ее сына, которого она потеряла много лет назад. Вспомнилось, как ее сын еще мальчишкой в точно такой же позе сиживал на корточках, наблюдая за копошащимися в траве букашками. Вспомнилось и другое — как на махонькое тельце ее мальчика, только-только появившегося на свет, брызнули первые лучи пробудившегося солнца…
Нет, от этих воспоминаний ее сердце не сжалось в комочек, как сжималось в течение долгих лет. Иссушенное годами, оно уже устало это делать. Лишь слабая волна щемящей грусти
…На небе загорались звезды. Задержавшаяся на западе чуть светлая полоска неба напоминала о том, что в той стороне на свой короткий летний ночлег опустилось жаркое солнце. Бабушка и внуки продолжали идти по темной улице. Дети все так же бежали вприпрыжку, смеясь своим забавам. И не видели они, как за их спинами, на месте спиленных деревьев, прямо из воздуха, словно зыбкие видения, появились полупрозрачные образы двух высоких стройных тополей. Постепенно образы сгустились, налились красками. Огромный жук, летевший на огни витрины, на полном лету ударился о широкий ствол дерева, и неподвижные листочки на тополях вдруг разом затрепетали под поздним вечерним ветерком…»
Вообще, по замыслу Руслана, их мир постепенно растворяется в небытии. Прямо он не показал, как это происходит, но, в целом, при чтении его романа такое ощущение возникает. И трудно даже объяснить, в чем оно выражается. Доводилось ли вам терять близких людей? Если да, то вы поймете, о чем я хочу сказать. Уходит человек, и вслед за этим будто опустошается что-то в этом мире. Но теперь представьте себе, что похожее ощущение опустошения возникает там изо дня в день, когда вроде никто и не теряется. Впрочем, в том мире люди тоже исчезают — исчезают порой необъяснимо, нелепо, нелогично. Уходят. Уходят. Уходят. Растворяя тот мир. Бывает и по-другому — люди не уходят физически, то есть никуда не деваются, остаются рядом, но зато что-то исчезает в них. Что-то постепенно в них тает, тает и тает, пока не остаются пустые оболочки. И становится порой жутковато жить среди таких пустых оболочек, видеться каждый день, общаться с ними. Вот примерно так растворяется мир, безвозвратно лишаясь своих жизненно-важных ценностей. Общество теряет приобретения, которые с немалым трудом накапливались в нем (точнее говоря, в наших головах и душах) в течение всей долгой истории человечества. Будто его история катится вспять — к первобытному обществу. Видимо, неспроста в записках Руслана появляются и первобытные люди.
А ведь и в самом деле, погружаясь в их мир, я порой испытывал ощущение, что их часы идут в обратном направлении. Сложно передать и это ощущение. Представьте себе, что рок несет вас к повторению тех ваших старых ошибок, от которых вы думали, что навсегда избавились. Вас несет к тем неприятным эпизодам в вашей жизни, которые вы хотели бы навсегда позабыть, вы пытаетесь сопротивляться этому, но эти события неотвратимо приближаются и повторяются. Вот примерно в чем выражается это ощущение обратного хода времени. И все же, оказываясь там, я пытался бороться с таким непонятным ощущением и даже поспорил с Русланом насчет обратного хода истории. Ну не может история быть обратимой и иметь попятный ход. Тем более, когда речь идет о человеческой истории. Я думаю, человечество все же не может двигаться вспять. Какие бы изменения ни происходили в общественном устройстве. Ну посудите сами, чтобы стать сильнее диких джунглей, человек пошел не по пути наращивания клыков и мышц. Он ведь остался физически слабым существом. Бесспорно, тигр мощнее и красивее неандертальца, как бесспорно и то, что частный собственник лучше содержит свое хозяйство, чем государственный работник, но и в том, и в другом случае человек, благодаря разуму и новым законам жизнебытия, выходил из джунглей, поднимался над хаосом. Да и абсолютная свобода тигра выглядит предпочтительнее многочисленных ограничений, какими стало связывать человека нарождающееся общество, однако же… Вот, давайте пофантазируем и представим, что в каменном веке объявились бы гипотетические критики человеческой эволюции. Они ведь так же издевались бы и над убогими хижинами, и над опасным для самого человека огнем, и над примитивными заменителями клыков — каменными орудиями, как наши критики сейчас измываются над экономическими огрехами исторически только поднимающегося нового общественного устройства. Они, не уставая, приводили бы в пример силу, мощь и красоту тигров и волков. А уж как досталось бы человеческому сообществу за различные запреты и правила. Так что же, надо было послушаться их, вернуться в джунгли, и ждать, пока у хомо сапиенс отрастут тигриные клыки и когти? Не повернули же тогда люди назад в джунгли! Почему мы теперь способны повернуть?
Руслан в своих набросках хотел найти для своих героев, попавших в джунгли Антиутопии, шанс возвращения в нормальную жизнь. И он нашел его в избавлении от антизаконов. В некотором смысле, с ним можно согласиться. Действующие в обществе антизаконы плотно опутали его, они даже сформировали целую систему права (точнее, антиправа). По ним работают их суды, их принимает Госдума, Президент эти антизаконы подписывает, и вся эта система антиправа работает против людей. Она не защищает общество, а постепенно уничтожает, разъедает его. Именно антизаконы как раз и вымывают из живого организма общества те самые его жизненно-важные элементы, которые поддерживают его. Но, я думаю, сам же автор «Антиутопии» не увидел при этом одной важной вещи. Это не удивительно. Он писал свою «Антиутопию» несколько отстраненно — как беспристрастный исследователь. Я же был просто читателем, и передо мной,
Н-да! Им надо… Но каждый ли сможет так проснуться? Это примерно то же самое, что выйти из состояния гипноза самостоятельно, без участия гипнотизера. (В реальном гипнозе это сделать, насколько известно, не удается)…
Я стою у окна. За стеклом глубокая ночь. А на самом стекле я вижу свое затемненное отражение. Будто вижу самого себя в той самой зыбкой, растворяющейся параллели. Будто вижу себя в их зыбком мире всеобщего всепоглощающего сна.
Удивительная получается повесть. Странная получается повесть. Если по ее прочтении у вас останется ощущение, что она являет собой сумбурное описание чьего-то сна, не удивляйтесь. Может, так оно и есть. Если вся жизнь — это сплошной сон, то какой еще может быть повесть, описывающая такую жизнь? Если же вы сумеете сохранить ясность восприятия, то, значит, вы стоите по эту сторону стекла, значит, вы принадлежите к категории людей, сохраняющих ясность и во всеобщем коллективном сне.
Я стою у окна и смотрю в темноту. За окном, превратившимся в тусклое зеркало, ощущается присутствие темноты — ощущается каким-то неведомым шестым чувством… Там ночь — там не простая ночь…
Однако хватит отвлекаться! Меня ждет моя повесть. Я вновь возвращаюсь к компьютеру, к своим героям. Их жизнь бежит независимо от наших заумностей. Я опять погружаюсь в упрятанную меж строчек историю и следую за героями, спешащими в неведомую для них светлую параллель. Спешите и вы за мной, дорогой читатель. Пока мы с вами блуждали в философских потемках, в той параллели пролетело уже несколько дней, и там нас ждет ясное солнечное утро. Мы просыпаемся (так и хочется добавить: просыпаемся в мире Людей). Да-да! Я, наконец, выполняю свое обещание перенести вас в настоящий, чистый и ясный мир. Сейчас мы, действительно, проснемся! Если сбросить пелену сна вам очень трудно, то позвольте мне стать для вас тем самым добрым гипнотизером, который поможет вам это сделать. Сегодня у нас это получится. Вы только расслабьте свое внимание и просто читайте дальнейшие строчки. Сейчас вам увидятся яркие солнечные зайчики, которые будут игриво слепить вам глаза, и вы услышите заливистое пение жаворонка.
Итак…
Мы просыпаемся…
XV
Яркие солнечные зайчики слепили глаза. Еще не успевшее высоко подняться солнце играло ими на поверхности неторопливо текущей реки. Косматые ивы, сгрудившиеся у самых ее берегов, тянулись своими длинными листьями к ее волнующейся глади. Они словно пытались потрогать свое колышущееся отражение. Где-то далеко в вышине заливался жаворонок.
Никола сидел на траве у самой воды и смотрел на далекий противоположный берег. Рядом с ним сидел, глядя туда же, Артем.
Они оба молчали. Еще минуту назад они долго разговаривали, а теперь замолкли, думая, каждый о своем.
— Так, значит, — прервал молчание Никола, — теперь я окончательно остаюсь здесь?
Его собеседник кивнул.
— Да, — сказал он. — В том мире твое тело нашли у развалин института. Очевидцы рассказали, что ты бросил в здание бомбу…
— И что?
— Похоронили.
Они снова на некоторое время замолчали.
— А здесь? — снова спросил Никола.
— А здесь все будет неплохо. Ты будешь работать в институте, разработаешь шкалу грозовых разрядов, твоим именем назовут единицу их измерения… вроде Ампера для силы тока.
— И?
— И… — Артем, улыбнувшись, посмотрел на Николу, — внесешь свою маленькую лепту в строительство города Солнца из далекого будущего…
Никола мельком взглянул на Артема.
— Ты хотел сказать, города на Солнце, — произнес он после короткой паузы.
— Да! — удивился Артем. — А ты откуда знаешь!?
— Приснилось как-то.
Артем удивленным изучающим взглядом посмотрел на собеседника.
Никола продолжал неподвижно сидеть, глядя на играющую поверхность воды. В его глазах заиграли солнечные зайчики, по лицу пробежала едва заметная мечтательная улыбка.