Солнечная Сторона
Шрифт:
На следующий день я начал свои занятия с Юнной со сдерживания своего обещания. И держал его… ровно десять минут.
Не смотреть на нее оказалось невыносимо. А поскольку обещание надо было выполнять, я старался глядеть на нее тайком. Конечно же, она это почувствовала. И вот, в один из таких моментов, когда я в очередной раз уперся в нее взглядом, она, уловив это боковым зрением, вдруг рассмеялась. Обернувшись ко мне и блеснув распахнутыми золотистыми глазами (у меня от этого помутилось сознание), она сказала:
— Ну что с тобой поделаешь! Смотри…
Она на минуту отвела
— Ты хоть и молоденький, а такой славненький!… Завидую я вашим девчонкам…
И быстро отвернувшись, она понеслась по солнечному пространству прочь.
Я остался на месте совершенно остолбеневший. Ничем не измеримый восторг распирал меня. Обрушившееся на меня счастье смешало во мне все. Я не знал, что мне делать. Устремиться за ней или оставаться на месте? Нет, не подумайте, что мною овладели какие-то дерзкие мысли по отношению к Юнне. Она оставалась для меня не просто учительницей, она была — само божество. Я до безумства любил ее, но я боялся коснуться ее даже в своих мечтаниях.
Как пролетели следующие мои дни на Солнце, я помню очень расплывчато. Учеба для меня закончилась. Нет, в отношениях с Юнной ничего не произошло. Она осталась моим руководителем, мы по-прежнему проходили солнечные недра, она рассказывала и что-то показывала мне, но все было как в том самом призрачном плазменном тумане, свойства которого мы с ней проходили: расплывчато и неясно. Я за все это время так и не коснулся ее. Но она позволяла на себя смотреть!
Ох, какое блаженство я испытывал в эти минуты! Я неотрывно глядел на нее, ловил каждый ее жест, каждый взлет ее бровей, каждое движение ее глаз, шевеление губ. Ни одна мимолетная улыбка, ни один, даже нахмуренный, взгляд не проходили мимо моего внимания. А какой восторг испытывал я, когда она смеялась! С каким исступлением в такие минуты поедал ее глазами! Я изучил все ее лицо, каждый его изгиб, каждую клеточку. В своих снах я купался в ее глазах, трогал, целовал, прижимался к ним, со сладкой нежностью прикасался к ее губам, щекам, бровям, ресницам, но наяву этого делать не смел. Я больно тосковал от этого, мучился, но понимал, что Юнна никогда бы мне этого не позволила. Она для меня была учительницей, я для нее — учеником.
Поглощенный ею, я совершенно потерял счет времени, а оно неумолимо двигалось. И вот настал день отъезда. И только тогда, когда нас собрали, чтобы погрузить на цибели, до меня, наконец, дошло, что я стою перед фактом неминуемого отбытия. Вид распахнутой дверцы ударил меня, как гром. Эйфорию сдуло в одно мгновение.
«Где же Юнна!? — во мне все взорвалось. — Нет, я никуда не полечу! Я остаюсь здесь!»
Я вырвался из круга одноклассников и, взвившись над ними, помчался к лаборатории, где сейчас должна была быть она. За моей спиной раздались крики удивления.
Я влетел в лабораторный корпус и ворвался в ее комнату. Юнна сидела одна и ничего не делала. Мое появление нисколько не удивило ее. Она грустила.
— Я никуда не улетаю! — вскрикнул я, вмиг оказавшись очень близко от нее.
Она не отшатнулась. Подняв на меня свои изумительнейшие
— Мальчишка ты мой, — сказала она тихо, — я буду по тебе скучать.
— Я никуда не улетаю! — в отчаянии повторил я.
Она посмотрела на меня и, еще раз проведя рукой по моим волосам, сказала:
— Тебе надо улететь.
— Нет! — воскликнул я.
Она приложила свой палец к моим губам, останавливая меня.
— Если ты хочешь быть со мной, тебе надо улететь. Ведь ты пока еще даже не юноша. На Земле время летит быстрее, чем здесь. Через несколько лет ты догонишь меня в возрасте. Будешь не настолько меня моложе.
Я замолк, пораженный этой мыслью.
— Да-да… — продолжила она, — ты прилетишь через семь земных лет, и будешь взрослым и мужественным. За это время на Солнце пройдет совсем немного времени, я буду такая же, какая я есть сейчас.
— Семь лет? — переспросил я. — Но это же так долго! Я прилечу раньше.
— Нет-нет! Только через семь!
— Ну почему?
— Этого я тебе сейчас сказать не могу.
— Я не выдержу столько.
— Дай мне обещание, что не появишься здесь, пока не истекут эти годы.
Я смешался. Я ничего не мог понять.
— Ты же хочешь, чтобы я стала твоей девушкой. А чтобы это случилось, ты не должен ни о чем больше спрашивать. Ты должен пообещать мне то, о чем я сейчас прошу.
Комок подкатил к горлу. Я почувствовал, что глаза защипало от слез.
— Я не выдержу, — вырвалось у меня.
— Выдержи, я прошу тебя.
Она взяла в ладони мое лицо.
— Выдержи… а я обещаю тебя до-ждать-ся.
Она приблизила к моему лицу свои губы. Я замер, ожидая поцелуя. Но она остановилась и не поцеловала меня.
Так близко ко мне ее губы еще ни разу не приближались. Я ощутил тепло ее дыхания и почувствовал, что проваливаюсь в бездонную, бесконечную пропасть.
— Иди. Я не пойду тебя провожать, — словно далеким отзвуком прозвучал ее шепот.
Она провела пальцами по моим ресницам, убирая с них влагу. Я перехватил ее пальцы и стал жадно целовать. Она не отдернула руки, и я целовал, целовал и целовал их. Это были потрясающие минуты. Она позволила целовать свои руки. Я окунулся в них. Я перецеловал каждую их клеточку, каждую ямочку, каждый бугорочек, я перецеловал каждый кончик ее божественных ноготочков. Весь мир для меня был сейчас в этих руках. Я целовал ее пальцы! Вокруг нас полыхало своим разрушительным огнем гигантское Солнце, бурлила раскаленная плазма, извергались огромные протуберанцы, а я целовал, целовал, целовал ее пальцы…
…Дар замолчал, остановившись взглядом на огоньках, прорывающихся из-под поленьев. Костер стихал. Я сидел, боясь проронить хоть одно слово. Я опасался неосторожным звуком развеять невидимый туман потрясающей истории, которая витала рядом с нами в ночи.
Неожиданно Дар наклонился к костру и опустил пальцы в огоньки. Я инстинктивно вздрогнул, однако дальше произошло невероятное: Дар начал задумчиво играть язычками пламени, а те огибали пальцы, не причиняя им никакого вреда.
— Дар! — воскликнул я. — Вас не жжет огонь?!