Солнечные часы
Шрифт:
– То, что ты сделала, – ненормально.
Я задумываюсь.
– С одной стороны – так. А с другой – нет, и эта сторона важнее. – Чем ее убедить? Как такой человек, как я, может пробиться к такому человеку, как Ивон? Ее снисходительность испаряется от малейшего намека на возможные неприятности, и мозги отказываются что-либо воспринимать. – Слушай-ка, может, ты хотела сказать «необычно», а не «ненормально»?
– О чем ты?
– Ну… Большинство людей не сделали бы того, что
– Абсолютно верно! Большинство такого не творит. – Тревога Ивон сменяется полноценной яростью. – Такого вообще никто не делает – кроме тебя!
– Отсюда и твое возмущение? Поскольку девяносто девять из ста женщин такого не сделали бы, значит, это неправильно?
– Ты сама-то слышишь, до чего договорилась? Все как раз наоборот: поскольку это неправильно, девяносто девять из ста женщин такого не сделали бы!
– Нет! Иногда необходимо набраться смелости и пойти против шаблонов, расшевелить болото. Если бы все рассуждали как ты, женщины до сих пор не получили бы право голосовать!
Мы обе задыхаемся, уставившись друг на друга.
– Я им все расскажу. – Ивон пятится к двери. – Я сообщу полиции все, что услышала от тебя.
Я пожимаю плечами:
– А я скажу, что ты врешь.
Ивон замирает, ее лицо вытягивается. Она смягчает угрозу:
– Если ты сама не расскажешь – ярасскажу, учти. Что с тобой происходит, Наоми? Ты ведешь себя как извращенка.
Меня оскорбляли так лишь однажды, когда я была привязана веревками сначала к кровати, потом к стулу и не могла ответить. Чтобы я сносила такое от своей так называемой лучшей подруги? Ни за что.
– Я как могла старалась тебе объяснить, – говорю ледяным тоном. – До тебя не дошло? Твои проблемы. Если передашь полиции то, что узнала от меня, можешь подыскивать себе жилье. Собственно, можешь съехать сию минуту.
Я пересекла еще одну черту. Похоже, в последнее время я только этим и занимаюсь. Хочется уничтожить злые слова, затолкать обратно в глотку, будто их и не было. Нельзя. Я не имею права расслабляться. Я не позволю себя сломать.
Ивон открывает дверь и говорит дрожащим голосом:
– Бог тебе судья.
Я стискиваю зубы, чтобы не заорать ей вслед, что подобную фразу для прощания мог выбрать только самый тупой обыватель.
Глава девятая
На этот раз Джульетта Хейворт открыла дверь в сиреневом атласном халатике поверх ночной рубашки. Лицо заспанное, одна щека смята. Саймон появился на ее пороге в три тридцать пополудни. Она не выглядела больной, не извинилась
– Это снова я, миссис Хейворт. Детектив-констебль Уотерхаус.
Она улыбнулась, подавив зевок.
– Скучно без меня? – Вчерашняя резкость испарилась. Сегодня она как будто находила Саймона забавным.
– Вы мне солгали насчет адреса в Кенте. Вашего мужа там нет.
– Роберт наверху. – Она покачивалась, держась за медную ручку двери. Склонив голову, кокетливо поглядывала на Саймона из-под челки.
«Дает понять, что занималась любовью с мужем?»
– В таком случае, я должен с ним побеседовать. Только сначала объясните, почему вы солгали про Кент.
Улыбка Джульетты стала шире. Явная демонстрация хладнокровия, мол, говори что хочешь, меня ничем не пронять. Чем вызвана подобная перемена в настроении? Рада, что муж вернулся?
– Роберт! – крикнула, обернувшись, Джульетта. – Приведи себя в приличный вид. Тут к тебе полиция!
– Ваш супруг никогда не бывал в доме номер двадцать два по Даннишер-роуд в Сиссинхерсте. Его там не знают.
– Это мой родной дом. Я в нем выросла. – Довольная собой, миссис Хейворт снова улыбнулась.
– Зачем вы солгали?
– Скажу – не поверите.
– А вы попробуйте.
Джульетта пожала плечами:
– Просто вдруг страшно захотелось соврать. Безо всякой причины. Видите? Я же говорила, что не поверите. А это правда. – Она развязала пояс халатика, потуже запахнула полы, снова стянула поясом. – Я и сегодня подумала, что совру. Могла и не говорить, что Роберт наверху. А потом решила: почему бы и нет?
– Вам известно, что препятствие работе полиции противозаконно?
Джульетта хихикнула:
– Разумеется. Иначе и врать неинтересно, согласны?
Саймон чувствовал себя пнем, торчащим в самом неудобном месте. Что-то в этой женщине мешало ему нормально соображать. Как ей удается вызывать в нем ощущение, что она лучше, чем он сам, разбирается в его собственных мыслях и действиях? Чего она ждет от него – что он ринется мимо нее в дом и вверх по лестнице или продолжит допрашивать по поводу ее лжи? Вчера Наоми Дженкинс тоже хладнокровно призналась, что солгала. Похоже, у Роберта Хейворта слабость к лгуньям.
Саймон не верил, что Хейворт наверху. Тот не отозвался на призыв жены. Джульетта явно продолжала врать. Саймону совершенно не хотелось входить дом, не хотелось, чтобы Джульетта захлопнула за ним дверь. В нем нарастало предчувствие, что целым и невредимым ему отсюда не выбраться. Но он знал, что ничего другого ему не остается. Как знал и то, что Джульетта Хейворт именно этого от него и ждет. Непонятно только – почему, если буквально вчера она готова была собственным телом защитить свой дом от вторжения.