Соло для часов с секретом
Шрифт:
– Что это там написано? – пробормотал Михаил, вглядываясь в табличку.
Маркиз направил на нее луч фонарика и прочел:
– Cogito ergo sum… это латынь, дословно значит: «Мыслю – значит, существую…»
– Ну, настолько-то и я знаю, – подтвердил Михаил. – Философия в пределах школьной программы. Только вот к чему это здесь? Что хотел этим сказать мой покойный прадед?
Маркиз задумался. Потом он снова посветил фонариком в глубину пустого тайника, после этого выпрямился и осветил пол коридора у себя под ногами.
В углу, возле стены с тайником, лежало несколько окурков.
Леня наклонился, поднял один из окурков пинцетом, рассмотрел его и спрятал в полиэтиленовый
– Пожалуй, я знаю, что хотел сказать ваш предок этой латинской пословицей… знаете, как ее перевести на русский?
– Конечно. – Михаил недоуменно пожал плечами. – Вы же только что это сказали. Я мыслю – значит, я существую…
– Не совсем так! – усмехнулся Маркиз. – Во-первых, никакого «Я» там нет. Просто «Мыслю – значит, существую». Но согласитесь, это звучит не совсем по-русски. Чересчур замысловато. По-русски получилось бы попроще, что-то вроде «Думай, Вася, думай!». То есть напряги извилины, не все так просто, как кажется с первого взгляда!
– То есть вы хотите сказать…
– Я хочу сказать, что этот тайник – фальшивый, ложный след! Ваш предок сделал его для отвода глаз, чтобы посторонний человек, в руки которого случайно попадут фамильные часы, не нашел ваши семейные сокровища!
– Так вы думаете, те, кто побывал здесь перед нами…
– Ушли ни с чем. И я могу вам это доказать.
Маркиз снова посветил в угол, где валялись окурки:
– Наш предшественник, взломав тайник, долго стоял перед ним, размышляя. Как вы думаете, если бы он нашел сокровища, стал бы он так себя вести?
– Ни в коем случае! – оживился Михаил. – Он поспешил бы выгрести все, что можно, из тайника, а потом поскорее унес отсюда ноги.
– Совершенно с вами согласен, – кивнул Маркиз. – А он вместо этого стоит и курит… прямо как мы с вами, с тем только отличием, что мы бережем здоровье и не гробим себя никотином.
Маркиз шумно вдохнул сырой воздух подземелья и продолжил:
– Я думаю, дело обстояло так. Он – или они, мы не знаем, сколько их было – нашел этот тайник, убедился, что он пуст, и прежде чем уйти ни с чем, долго стоял здесь, пытаясь разгадать загадку, заданную вашим предком. Потом понял, что ни к чему разумному не придет, и отправился восвояси… Только из всего этого можно сделать два вывода…
– Каких же? – спросил Михаил, поскольку молчание затянулось.
– Первый вывод – тот человек, который оставил здесь все эти окурки, видел ваши знаменитые часы. Поскольку, как и мы, следовал за скорпионом. И второй – убедившись, что этот след ложный, решил заполучить ваши часы в полное свое распоряжение. Для чего подослал к вам воров, грабителей и прочих правонарушителей…
– И это значит, что часы открыли нам еще не все свои тайны…
– Это значит, что нам нужно поскорее отсюда уходить, а то официант из кафе заподозрит неладное.
Через несколько минут «сантехники», повесив на прежнее место замок, вышли из ацтекского туалета.
Официант-вышибала Григорий, который все это время безуспешно пытался оттереть от своей рубашки отпечаток грязной пятерни, при их появлении побледнел и попятился.
– Порядок, хозяин! – радостно сообщил ему «старший сантехник». – Не боись, не затопит твою забегаловку фекальной массой! С тебя бы, это, на водку получить… в соответствии с традицией!
При этом он сделал вид, что собирается дружески похлопать Григория по плечу. Тот шарахнулся и, чтобы поскорее отделаться от непрошеных гостей, сунул в грязную ладонь пятидесятирублевую купюру.
– Маловато будет, – огорчился Маркиз и, не торопясь покинуть кофейню, проговорил: – Видать, кто-то тут до нас в трубах возился…
– Никакие сантехники к нам не приходили! – отмахнулся Григорий. – Ни левые, ни правые! Единственный, кто туда ходил, – это спец по охране памятников. Говорил, кладка у нас в подвале какая-то историческая…
– По охране? – уважительно переспросил Маркиз. – Ну, это начальство! Этот бы к фановым трубам нипочем не притронулся, побоялся бы руки замарать! Это не иначе как Пал Саныч к вам приходил из городского управления…
– Да черт его знает, кто это был! – в сердцах ответил Григорий. – Знать о нем ничего не знаю!
Выйдя из кафе, «сантехники» в молчании направились в соседнюю подворотню, прошли два проходных двора и вышли на другую улицу – Малую Морскую, бывшую имени Гоголя. Пройдя по ней два квартала мимо дома в лесах и магазина одежды, они снова свернули во двор, ворота которого из-за стройки рядом были не заперты. Там тот, кого называли Мишаня, снял свои безразмерные резиновые сапоги и бросил их в мусорный контейнер. Под сапогами оказались обычные ботинки. Туда же пошли и замызганные комбинезоны с загадочной надписью «Ленмурпур», и чемоданчики, которые Маркиз позаимствовал неподалеку отсюда у настоящих сантехников, играющих в карты в своей подсобке, отключив аварийный вызов, чтобы не мешали нервные и скандальные жильцы.
Выйдя из двора в относительно приличном виде, бывшие сантехники сели в припаркованную поблизости угнанную «девятку», где ожидала их Лола.
– Ну что? – сгорая от любопытства, спросила она. – Нашли?
– Фигу, – охотно ответил Леня. – Большую, бронзовую, с позолотой и инкрустациями…
Лола только вздохнула. Как жаль! Хоть Ленька и насмехался, она отчего-то верила, что в подвале найдутся сокровища. Однако мужчины вовсе не выглядели такими расстроенными, как должны были бы, и Лола, прекрасно знавшая своего компаньона, поняла, что он ухватил кончик ниточки. Разумеется, он никогда не признается, что Лола ему помогла, и спасибо не скажет, однако, судя по Ленькиному довольному виду, дело сдвинулось с мертвой точки.
Перед тем как высадить Михаила, они немного поговорили.
– Вот текст завещания, – сообщил Михаил. – Как видите, ничего интересного там нет.
– Ну да… – рассеянно сказал Леня, бегая глазами по строчкам. – «Я, Остужев Арсений Павлович… будучи в твердом уме… настоящим завещаю на правах собственности… так-так… участок земли такой-то площади и загородный дом в Комарове, со всеми принадлежащими строениями… своему сыну Остужеву Сергею… угу, предприятие, принадлежащее мне… угу… сыну Остужеву Валерию…» А вот интересная приписка: «Надеюсь, что распорядился правильно, и мои сыновья будут владеть принадлежащим им имуществом, с благодарностью вспоминая отца. Я со своей стороны сделал все, чтобы это им было нетрудно. Нужно только быть дружными…» Лирическое отступление, – хмыкнул Маркиз. – Теперь собственно о вас: «Своему младшему сыну Михаилу завещаю фамильные серебряные часы, чтобы он владел ими, никому не отдавал, не продавал и не дарил и со временем передал своему сыну. Это все, что я могу для него сделать…» Просто не завещание, а роман в письмах! – снова хмыкнул Маркиз и замолчал, получив от Лолы тычок в бок – дескать, соображай, что несешь, человек все-таки умер! – Ладно, теперь вот это… – Леня раскрыл толстенный альбом с фотографиями. – Лолка, ты, пока тут сидела, все изучила? Ну, если позволите, я все-таки возьму его с собой, полистаю на досуге, подумаю… Засим позвольте откланяться, нужно лицо умыть, а то синяк этот фиолетовый меня явно не красит.