Соло
Шрифт:
–Надин, – голос заставил женщину резко развернуться. Это было то, чего она ждала. – Надин!
Начальник Нел испуганно огляделся. Немолодая женщина, сложив руки в виде рупора, стояла в тени деревьев. Мужчина напряг зрение и, разглядев её, замахал руками, умоляя не кричать. На площади ещё оставались представители Министерства.
–Софи?! Почему вы не в зале?!
Женщина пожала плечами и заторопилась ко входу, шагнув в полоску солнечного света. Надин отметила, как поседели её густые роскошные волосы, которые она по учительской привычке продолжала завязывать в тугой пучок.
–Софи, ну что же вы!.. Присяжным
Нел на крыльце нервно перетаптывался на месте. Он подал женщине руку, и она, поравнявшись с Надин, остановилась.
–Я не смогла пройти через толпу, и.. – казалось, что она извиняется, – …судья Соло, вы ещё здесь, значит, заседание не началось…
–Она здесь, потому что она не будет судить сегодня, – строго отрезал мужчина. – А вам бы, Софи Франкс…
–Да, я не буду, – перебила его Надин. – Я ждала тебя, Соф. Хотела увидеть.
Бывший учитель с непониманием смотрела на статную женщину. Она побаивалась её, до сих пор продолжая стыдиться своей привязанности к Лео. Надин и Софи старались не встречаться все эти 4 года, которые потратили на поиски по одиночке, но судьба часто сталкивала их в окраинных больницах, на автостраде, где они ловили машину, или в грязных хостелах, где они были первыми, кто уходил из номера ранним утром. Но за всё это время они обменялись меньшим количеством слов, чем сегодня. Надин безмолвно разрешила незнакомой женщине сделать поиски чужого ребёнка смыслом жизни.
«Для учителя нет чужих детей».
–Ты, наконец, увидишь его. Поздравляю, – её голос дрожал, и Софи стало невозможным стоять перед убитой горем женщиной. Она точно знала, что не достойна сегодня быть в Суде.
–Это неправильно… Может быть можно…
–О, прошу! – Нел закатил глаза и ещё раз указал на дверь. – Прошу вас, Софи, идите! Там сегодня министерский представитель, всё очень-очень-очень серьёзно!
–Иди, тебе нужно быть там, – выговорила Надин.
–Уверена? – Софи неосознанно протянула руку, собираясь утешить сильную женщину напротив, но вовремя остановила себя. – Думаешь, мне можно быть там?..
–Да, я бы, на твоём месте, уже сидела на холодной длинной скамье в зале заседаний, – отрезала судья.
Мужчина закивал. Он пристально посмотрел на Надин и нервно пропустил внутрь опаздывающую присяжную Франкс. Взглянув на часы, Нел понял, что пора. Бесчувственный к слезам и мольбам он ужасно жалел Надин. Он знал её ещё студенткой, 25 лет назад принял на работу в свой Суд и на днях порекомендовал Министерству на своё место. Он даже мог сказать, что привязался к этой мудрой женщине, которую знал ещё девочкой, но правила и уставы давно были для него выше всех человеческих отношений, заменили семью, дружбу и совесть. Собравшись с силами, он вытянул руку в сторону служебной парковки.
–Иди, дорогая.
Надин и не собиралась оставаться здесь дольше. Она молча развернулась и шагнула на ступеньку. Сегодня был её первый выходной за последнее время, о котором она мечтала и на который строила грандиозные планы. Надин должна была повидаться с внучкой в квартире у зятя и провести с ней целый день, а не пару часов между заседаниями в Суде, как раньше. Но планы рухнули, как только она открыла папку с предстоящим делом, а город оглушил гудок ночного поезда. Всё вдруг перестало существовать, замерло, затаило дыхание и померкло. Лео, как она и мечтала, вернулся в родной
Когда Надин подошла к зелёным насаждениям и повернула в сторону служебной парковки, Начальник поправил золотой значок на груди и набрал воздуха.
–Надин, здесь Саша!
–Хорошо, – незамедлительно ответила она, но слишком безразлично, чтобы Нел перестал волноваться.
"Хорошо? Когда в последний раз здесь что-то, действительно, было хорошо?..".
Он снова вспомнил о чемоданах в своём кабинете и мотнул головой, отгоняя мысли. Нел давно уже подумывал об уходе в отставку, но никак не мог найти в себе силы произнести свои мысли вслух: ни престиж, ни величина зарплаты не умаляли то, чем он пожертвовал, когда сел в высокое кожаное кресло в отдельном кабинете. Тогда это казалось чудом и стало единственным выходом из угнетающей всю его семью бедности, а превратилось в ворох сожаления, грусти, отчаяния и безысходности. То, что происходило в огромной серой коробке за его спиной, не давало ему никаких ответов и никаких оправданий. Когда-то и Нел верил в справедливость.
На своей должности он был зависим от Министерства и прекрасно знал, что, в конце концов, должен будет сообщить о своём решении уйти. Они запишут это во все протоколы и отправят ему маршрут-карту и пропуск в закрытый город, где он должен будет провести остаток жизни в изоляции от общества. Там он навсегда лишится контакта со своей семьёй. Хоть он и сделал шаги к этому очень давно, на большее до сих пор был не готов. Вот и молчал, заодно подыскивая себе преемника, без чего нельзя было оставить Суд.
10.
Странное здание, холодное изнутри и снаружи, сразу не понравилось Тому. Он шёл по длинным коридорам с квадратными окнами и смотрел под ноги, разглядывая начищенные ботинки. Они то выходили на свет, то снова прятались в тень. Ему очень хотелось остановиться, но в голове звучало «Министерство будет довольно тобой, Том, и не предпримет никаких строгих мер».
Судья Фроззи замедлил шаг возле несоразмерной для узкого коридора двери и опустил мобильный телефон в контейнер, который держал охранник у входа в зал заседаний. Молодой паренёк быстро закрыл ящик, щёлкнул замком и вопросительно взглянул на мужчину, который протянул свою дрожащую руку.
–Доброе утро, – Том уже не помнил, положено ли по протоколу здороваться с работниками охраны. Парень смутился и сдержанно кивнул.
В начале длинного коридора, откуда только что пришёл судья, появился Начальник Нел, и охранник крепче прижал контейнер, вытягиваясь по струнке.
–Том, давно пора в Зал! – Начальник нервно поправлял галстук на ходу. – Том!
Судья опустил руки по бокам подобно тому, как это сделал молодой охранник, и попытался улыбнуться. Среди хаоса мыслей неожиданно возник смешной случай, как однажды он заснул на заправке, облокотившись на автомат с кофе. Том дорожил своими нелепыми и весёлыми случайностями, которые добавляли разнообразия в его серые будни, и даже вёл дневник, куда заносил их, чтобы лучше запомнить и кому-нибудь рассказать. Но сегодня это стало способом уйти от реальности, которая казалась страшным сном. Сегодня все произошедшие с ним поводы для смеха стали невозможно глупыми. И таким же он казался самому себе. «Как я мог веселиться, если жил ради этого дня?».