Соло
Шрифт:
Нел покачал головой и принялся осторожно спускаться вниз, благо это давалось ему легче, чем подъём на 12 этаж. Руками он буквально цеплялся за перила, подтаскивая ослабевшие ноги к следующей ступеньке, и при всё этом очень громко и часто дышал. Саша не могла спокойно смотреть на это и уставилась в квадрат окна, медленно ступая следом. Из-под её каблуков раздавался до неприличия громкий цокот, и в очередной раз девушка закатила глаза, ругая себя за глупое решение надеть туфли.
Наверху с железным отзвуком хлопнула дверь.
–Доставили, Начальник! – выкрикнул
Нел ничего не ответил, и Саша видела, что он был настолько погружён в свои мысли, что, скорее всего, даже не расслышал ни звука двери, ни крика Георга. Зато она отлично слышала и то, и другое, и чувствовала, как сердце наполняется тревогой. Её снова поразило то чувство из детства, которое нападало каждый раз, когда она не доделывала то, что запланировала, – ощущение собственной бессмысленности и вины. Как незакрытый гештальт тревожит всю жизнь, так и малейшее отставание от плана вводило девушку в ступор.
Этаж за этажом звуки шагов разрезали тишину лестничных клеток – одни шаркающие, другие – звонкие, немного наглые.
–Надо бы починить лифт, – ворчал Начальник, и Саша в надежде продолжить разговор подходила ближе, но он лишь качал головой. – В кабинете.
Наконец, они остановились на одной из площадок, пройдя, наверное, этажей 9. Нел приложил пропуск к считывающему устройству, и, придержав дверь, пропустил Александру.
–Мой кабинет, – сказал он тихим голосом возле двери в самом начале коридора, и Саша покорно кивнула. За то время, что она шла по лестнице за его сутулой фигурой, в ней уже зародилось неосознанное уважение и почтение к этому человеку.
Ещё она улыбнулась. Открыто, честно, задрав уголки губ до середины скул. Это было главное, чему её учили в Университете, – не смешивать эмоции и умело разделять работу, семью, страсть и влюблённость. Именно Саша была одной из немногих, кто безупречно сдал экзамен по этому курсу. Начальник посмотрел на девушку с нескрытым удивлением и сочувствием, и, взглянув в карие глаза, так похожие на глаза матери, задал важный вопрос:
–Ты уверена, что готова?
–К чему это? – с нарочитым непониманием уточнила девушка.
–Ты же знаешь… Я могу отправить в Министерство открепительное заявление, и тебя направят в другое место.
–Конечно, знаю! – она вновь улыбнулась, окончательно сбив с толку Нела. Пожилой мужчина с годами всё хуже считывал эмоции, что и было одной из причин его ухода в отставку. – Но, боюсь, мои однокурсники не поймут, если я откажусь от вашей должности. На нашем курсе все мечтали попасть по распределению именно сюда. Это престижно!
–Да, но…
–Давайте не будем, Начальник, – бодро пожала плечами Саша. – Работа. Я хочу работать здесь.
Нел робким жестом пригласил девушку в свой кабинет. В темноте их тот час же окружил запах пыли, старой бумаги и дорогих сигар. Из-за зашторенных окон с трудом можно было различить огромный стол, кровать в углу и несколько чемоданов, расставленных в ужасном беспорядке. Саша осторожно переступила через перевязанные стопки книг у самого порога и прошла вглубь кабинета.
–Помочь? – она скорым шагом пересекла ковёр и, наклонившись, подтолкнула контейнер. – Переезжаете?
Подняв глаза, девушка с любопытством посмотрела на мужчину. Нел прекрасно знал эту женскую манеру – изображать заинтересованность, когда наперёд знаешь, каким будет ответ.
–Хочу, – тихо бросил он, и звук его голоса слился со щелчком выключателя. Начальник понадеялся, что Саша ничего не расслышала и постарался быстро перевести тему.
–Но в Министерстве мне ничего не говорили о вашем увольнении.
–Да, я ещё не поставил Министерство в известность… – он бросил это с показательным безразличием и протянул девушке карточку с изображением здания Суда. – Держи, твой пропуск, активируй пин-код у Георга. Он покажет тебе твой кабинет.
При свете кабинет имел ещё более заброшенный вид, будто бы переживал внезапный переезд или срочную эвакуацию. Большой деревянный стол завален бумагами, что даже не видно столешницу, кровать неаккуратно заправлена потёртым матерчатым покрывалом, и на придвинутом к ней стуле стоит телефон, ноутбук и пепельница с несколькими окурками. Шкафы с пустыми полками, выдвинутыми ящиками и открытыми дверцами напоминали кадры из фильмов про ограбления, и Саша, нахмурив брови, взглянула на Начальника.
Мужчина перебирал бумаги, и пыль окружала его фигуру невидимым облаком. Кажется, он что-то бормотал под нос, так что губы его изгибались то в хмурой улыбке, то в растерянной гримасе.
Последние слова он бросил строго и холодно. Его смущало то, что Саше пришлось увидеть кабинет в таком состоянии, и задевало её неприличное спокойствие. Хоть Лео и не был Начальнику близким человеком, да и виделись за всю жизнь они всего пару раз, состоявшееся заседание серьёзно выбило его из колеи и потрепало нервы. Но Саша… он смотрел на неё поверх бумаг, которые бессмысленно перекладывал с места на место, и пытался понять, почему она настолько спокойна. Конечно, Нел не понаслышке знал, что Университете психологов учат быть эмоционально сдержанными и не разбалтывать о своих чувствах направо и налево, но ведь Нелу-то девушка могла доверить свою боль, если эта боль, конечно, в ней была. Филипп Соло во время их обеденных бесед за сигарой нередко рассказывал, что его средняя дочь отличается от старшей ужасным безразличием.
– Так безучастно, как Саша, Лиззи на меня никогда не смотрела. Знаешь, Нел, – Филипп поёрзал на неудобном стуле, – есть такой холодный взгляд, в котором ничего нет, кроме собственного отражения. Пусто. Она говорит со мной, что-то даже рассказывает больше, чем матери, а в глазах – ничего.
Он прижал сигару ко дну пепельницы, и яркий огонёк погас.
–Но она меня любит, – он покивал, будто бы разговаривая сам с собой. – Я вижу это, только любит какой-то глупой, поверхностной любовью… а смотрит пусто.