Соло
Шрифт:
–Доброй ночи, – тёмные волны разбивались о берег белой пеной.
Всё в этом доме было сделано во благо безопасности: охранная сигнализация, отсутствие новостных каналов, расположение вдали от автомагистрали и соседей. Целый день Лиз проводила в доме, перебирая книги или играя с дочерью, и только с вечерними сумерками выходила на берег и провожала далёкие огни уходящих кораблей. Девушка тихо прикасалась кончиками пальцев к воде без страха намочить подол платья или новый костюм, и задумывалась о том, как медленно и вальяжно тянется день. Алан называл это «безопасным» общением с внешним миром и считал важным для счастья жены.
Море было главной стихией и страстью Лиз Соло:
И в ней взрастили невозмутимую целеустремлённость. Маленькую Лиззи с прекрасными голубыми глазами и белокурыми барашками волос научили верить и трудиться для достижения своей цели – именно этому советовали обучать детей те книги, что прочитали её родители, готовясь к своему первенцу. Меньше нежности, безостановочной любви, больше похвалы за поступки, больше гордости и восхищения. Последнее лучше всего получалось у отца, и Лиз всегда знала, что её мечты сбудутся, потому что он восхищался и ими.
Она получила всё то, чем были завешаны стены в её комнате. Большую белоснежную спальню с видом на песчаные дюны, балкон, где девушка читала по вечерам и завтракала утром, лазурные шторы, переливающиеся на солнце, и само солнце, которое сквозь стеклянные потолки попадало в каждый уголок её дома и согревало сердце. Но одно омрачало всё данное – она привыкла трудиться ради своей цели и теперь будто оказалась в точке невозврата, навсегда выиграв гонку, но так и не успелв познать что-то важное в том неимении, которое ненавидела.
Сон Лиз прерывался каждое утро прикосновением маленьких нежных ладошек. Тихий голос шептал «мама», возвращая к будням, и девушка медленно открывала глаза, снова привыкая к новому дню и своей роли. Голубые глаза испытующе смотрели на неё из-под длинных ресниц, и, казалось, читали мысли.
–Здравствуй, – каждое утро Лиззи хлопала ладонью по прохладному матрасу, и маленькая девочка забиралась на большую двуспальную кровать.
Лиз запускала руки в её кудрявые волосы и закрывала глаза, вдыхая запах моря. Маленькая Дора опускала голову на подушку и пристально всматривалась в лицо мамы, пытаясь понять её настроение. Ребёнку, действительно, это было очень важно. Пожалуй, важнее всего. Если мама еле заметно улыбалась, то девочка принималась шёпотом рассказывать о своих, чаще выдуманных, снах, получая в ответ снисходительную улыбку, быстро слетающую с губ. Потом девочка спрашивала, поедет ли она сегодня с няней в Город, на что обычно не получала ответ. Но этот вопрос продолжал волновать её каждое утро.
Лиззи неосознанно завидовала тому, как часто малышке удаётся бывать в Городе, но она никогда не стремилась нарушить договор с мужем. В самом начале отношений Алан взял с Лиз Соло слово, что она не будет покидать Дом у Океана, который он ей обязательно построит, и девушка согласилась. Он исполнил её мечту, она – его. «Ты моя мечта, и я хочу, чтобы ты провожала закат у воды, гуляла в лесу, писала картины, в общем, наслаждалась жизнью, ни о чём не беспокоясь. А Город, – Лиз до сих пор помнила, как его передёрнуло от этого слова, – всего лишь скопление человеческих эмоций, которые могут тебе навредить… Ты моё главное сокровище, и я не хочу тебя терять. Поверь». Она поверила, тогда, да и сейчас, эта жертва не казалась ей существенной.
Но так как Алан редко бывал дома из-за своей работы, няня один раз в неделю брала Дору с собой в длинную поездку в Город. Девочка каждое утро уверенно загибала
–Не пригодится, – бросила она, оставляя няню над книгами в жуткой растерянности.
В долгожданном путешествии девочка прижимала свой вздёрнутый нос к окну машины и, закусив губу, провожала взглядом живописные заповедные зоны, шумные улицы города с вечно спешащими людьми и, наконец, дожидалась манёвренной остановки автомобиля няни у высокого дома, где жил папа.
Лиззи без особого азарта каждое утро помогала дочери загнуть необходимое количество пальцев и проговаривала вслух, сколько дней осталось до заветной поездки. Девушку пугало такое стремление ребёнка покинуть Дом, но Хлоя советовала не наделять дочь собственными страхами.
–Так скоро, – каждый раз счастливо вскрикивала Дора, с нежностью обнимала маму, вскакивала с кровати и выбегала из комнаты.
Лиз следила за тем, как подпрыгивают детские кудряшки с каждым шагом, и ещё некоторое время продолжала лежать в кровати, продолжая чувствовать на шее запах дочери. Дора никогда не закрывала за собой дверь, и, накинув халат, девушка выходила на балкон встречать солнце, стоя босыми ногами на холодном полу, по которому гулял сквозняк. Именно в эти моменты она узнавала себя и напоминала, к чему стремилась и что получила. Кажется, она нашла своё место.
4.
–Нет-нет, вот ваше место, милочка, – воспитанный мужчина с кожаным дипломатом опустился рядом и тронул соседку за плечо.
–Это важно? – девушка незаметно выключила музыку в плеере и взглянула на попутчика.
–Пожалуй. Я не могу ехать спиной – становится дурно, – он улыбнулся. – Да и привычка – каждый день путешествую таким образом.
–Прошу прощения, – девушка пересела в кресло напротив и принялась листать плейлист в поиске подходящей песни.
Мужчина открыл дипломат и достал книгу. Вытащив закладку, он провёл пальцем по корешку и взглянул в окно, за которым мелькали придорожные пейзажи. Саша, отыскав нужный трек, вновь окинула его взглядом. Это уже давно стало профессиональной привычкой – подмечать в людях что-то, изучать личность, а не оболочку.
Кожаные ботинки светло-коричневого цвета были безупречно вычищены, однако маленькие трещинки говорили о том, что их срок службы довольно длительный. В такт движению поезда мужчина постукивал ногой, изредка сбиваясь. Он был худощав, но носил брюки, напоминающие о том времени, когда он был в теле и, возможно, счастливее. Чуть вытянутые колени, заострённые, словно школьные угольники, и тонкие пальцы с единственным украшением – обручальным кольцом. Девушка задержала свой взгляд на его приятном блеске. Она любила и уважала мужчин, с гордостью носящих этот знак любви. Отчего-то Саша была уверена, что её попутчик этим гордится.
Мужчина со скромной улыбкой поймал её взгляд и что-то сказал, затем повторил громче, заметив у собеседницы наушники. Девушка торопливо снова нажала на «паузу».
–Извините?..
–Вы так тщательно меня изучаете, что я чувствую себя неловко от такого внимания красивой девушки, – он добродушно рассмеялся и прикрыл книгу, зажав страницу пальцами и положив закладку сверху.
Саша смущённо улыбнулась и опустила глаза.
–Прошу прощения, это по привычке…
На карточке, которую мужчина использовал как закладку, было изображено здание, которое девушка хорошо знала, но не могла вспомнить откуда. В голове, словно кадры презентации, стали возникать дома друзей и гостиницы, в которых она останавливалась, но ни одно из них не было похоже на этот огромный серый кирпичный куб.