Соло
Шрифт:
Мужчина заметил её интерес и взволнованно вложил закладку между страниц.
–Не волнуйтесь, – с едва заметным волнением произнёс он тёплым низким голосом, и, торопясь, встал, прижав дипломат к груди. – Это всего лишь визитка.
Саша, прервав поток архитектурных воспоминаний в голове, встревоженно подняла глаза на мужчину в попытке понять, чем могла так его напугать. Возможно, она теряет хватку в общении с обычными людьми, ненароком задаёт неуместные вопросы или слишком навязчива. Поток критики неизбежно заполнил её сознание, окончательно сбив с нужной мысли. В таких условиях вспомнить, где же она видела то здание, что было изображено на карточке,
В сумерках всё сложнее было узнать местность, которую пересекал поезд, но Саша и без зрительных наблюдений была уверена, что они проезжают заповедную зону. Вдали чуть поблёскивала гладь воды, и воздух, который проникал через открытые форточки, был пронизан запахом океана. Или ей просто это казалось.
–Я уверена, – почти вслух произнесла она.
Вагон был почти пуст, и лишь пара подростков сладко спали на заднем сиденье.
–Да, уверена, – повторила девушка чуть громче.
В эту секунду это было единственным, в чём она была уверена наверняка. Всё остальное казалось настолько зыбким, что Саша боялась начать размышлять, чтобы в конец не разрушить собственную правду. Ей никак не спалось, и она вновь включила музыку для саундтрека к пути домой.
5.
«Дом – это там, где нас любят», – гласил плакат в коридоре, который всегда встречал гостей. Однажды услышав эту истину от однокурсницы, судья Том Фроззи твёрдо решил, что украсит этими словами стены своего дома, который построит для любимой семьи.
Сейчас, спустя около 20 лет, дом был построен, а эта фраза превратилась в обычное сочетание букв и навевала тоску. Из памяти, как он ни старался, не исчезали студенческие годы и женские глаза, которые забывать не хотелось. На фоне однообразных оттенков юности эти огоньки горели самым ярким созвездием. Слова на стене были данью прошлому и ударом по настоящему, но именно они делали большой холодный дом уютнее несмотря на одиночество комнат и тишину.
Приезжая в свой дом в очередной раз, Том закрывал дверь и устало садился на обувную лавочку напротив плаката, вчитывался и прислушивался к себе. Это была своеобразная проверка. Пока внутри отзывались чувства, мужчина продолжал верить, что живёт, и заглушал боль гордостью от принятого одиночества.
– В жизни может быть только одна любовь, – говорил ему отец, сидя напротив в маленьком кафе. За то время, что они не виделись, его волосы отросли ещё на несколько сантиметров и уже касались плеч.
–И как мне понять? – Том нервно смотрел на часы, боясь опоздать на занятия.
–Поймёшь, – громко рассмеялся мужчина и отхлебнул из кружки. – Она обязательно будет вопреки всем твоим правилам и страхам.
За всю жизнь Том не слышал более грустного смеха.
Сегодня сердце бешено колотилось и без воспоминаний, навеянных словами с плаката. В этот вечер в автомобиле на парковке у Суда лежала папка с делом, которое завтра предстояло вести Тому, сидя в судейском кресле. Его квалификации после экзамена не хватило, чтобы стать одним из Главных судей, но на месте судебного Консультанта он чувствовал себя гораздо комфортнее. Вся его жизнь заключалась в поездках из города в город без мучительных ежедневных заседаний и собраний, что позволяло забыться и о многом не вспоминать. Том проводил жизнь в разъездах, ночевал в хостелах и придорожных гостиницах и очень редко возвращался в свой дом в Городе, присаживался перед
Её звали НадИн, но в своих мыслях он всегда называл её Надеждой. Так, однажды рассказала она перед парой по истории, её называла бабушка – главный и непобедимый кумир детства. Надин часто вспоминала о своей семье, сильно скучала по дому в первые года учёбы в Университете и искала любую возможность и время, чтобы уехать. Том же всё это время мечтал, что станет для неё утешением и семьёй здесь, а она продолжала твердить, целуя его на перроне в холодную щеку, что «Дом – это там, где нас любят» и вбегала в вагон.
Том отвёл взгляд от плаката, на который смотрел уже в течение нескольких минут, встал, подперев поясницу, и прошёл вглубь холодной гостиной. Здесь он собирался тщательно обдумать ход завтрашнего дела.
В доме было два этажа, и аккуратная деревянная лестница разделяла большую комнату на гостиную и столовую. По плану наверху находились спальни и кабинет, но Том уже давно забросил отделку дома, остановив рабочих на полпути.
–Пожалуй, хватит.
Тогда бригадир недоверчиво прищурился и посмотрела на Тома, который стоял посреди коридора с ведром в руках.
–Хватит?
–Да-да, – бросил он. – Больше не нужно.
–Вам что-то не понравилось? По-моему отличная работа, да, ребят?
Группа рабочих, которые в этот момент занимались делёжкой пачки сигарет, покорно кивнули.
–И не будем мы ничего переделывать, и аванс, – бригадир обтёр руки о штанины, набираясь храбрости, – аванс мы не отдадим. Столько работы!
Том с извечной улыбкой остановил подсчёты потраченной краски и побелки, достал из кармана кошелёк и отсчитал необходимую сумму.
–Вот, будем считать, что вы всё закончили.
Рабочие окружили бригадира и с интересом наблюдали за передачей денег.
–Но… – молодой парень окинул каждую купюру расчётливым взглядом и всё же произнёс, – … второй этаж. Мы даже не принималась. Там голые стены… неправильно это.
–Больше не нужно, как-нибудь в другой раз, – неспешно, словно греясь на солнце, произнёс хозяин дома. – Только помогите мне передвинуть этот стол, и вы свободны.
Огромный предмет мебели, будто вырезанный из цельного ствола дерева, достался Тому от отца, и мужчина им очень дорожил. Спустя столько лет столешница, кажется, до сих пор пахла дешёвым табаком и готова была унести в вечность прикосновения его рук, покрытых мозолями. Сбитые края напоминали о том, как часто эту громадину передвигали из одной комнаты в другую под ворчанье матери, которая больше всего любила свободу. Она бросала мужу «я ведь однажды сожгу это произведение искусства!», а он улыбался, глядя, как она бегает за рабочими, прикрывая дверные косяки от случайного удара.
«Любовь», – подумал Том про себя, прикоснулся к холодному дереву столешницы и нежно постучал.
В ту же секунду, будто эхом, такой же стук раздался в коридоре. Том обесточил дом, когда уезжал в последний раз, и электронный дверной звонок не работал. Кто-то нарочно постучал ещё сильнее.
Бросив беглый взгляд на плакат в коридоре, мужчина торопливо открыл дверь, и ключи со звоном упали на пол. В темноте придомовой территории было сложно разглядеть столь позднего гостя и, поднявшись, Том прищурился. Без приглашения женская фигура неуверенно шагнула в дом, и тёплый блеск её глаз показался мужчине ужасно знакомым. Он точно это уже где-то видел. В растерянности Том пропустил гостью вперёд, и она остановилась посреди коридора с невнятной улыбкой.