Соловушка НКВД
Шрифт:
Несколько человек в зале зааплодировали, пришлось судье призвать к порядку.
На требование рассказать, как подсудимая провела 22 сентября минувшего года, Плевицкая почти дословно повторила то, что показала на предварительном следствии.
– Свидетели утверждают, что Скоблин находился под вашим влиянием, так сказать, был под каблуком. Напрашивается вывод: генерал был простым исполнителем, вы же руководительницей, вдохновительницей противоправных действий.
– Как любая на свете женщина, во имя семейного благополучия, всегда и во всем подчинялась воле мужа. Захватывать в семье власть, верховодить мужем – значит разрушить мирный уклад. Муж опытнее и мудрее меня, имеет высшее воинское образование, способен командовать, вести за собой целые армии и не мог танцевать под дудку слабой, беззащитной жены.
Плевицкая победно взглянула в зал, затем на заседателей и по их реакции поняла, что выиграла в схватке первый раунд.
«А публика явилась из праздного любопытства поглазеть, как судят известную певицу, чтобы увидеть, как от пережитого лишусь чувств, зальюсь слезами – не дождутся!»
– Приглашается свидетель Деникин!
Плевицкая привстала: Антона Ивановича последний раз встречала в Константинополе, куда генерал-лейтенант приплыл из Феодосии на британском миноносце сразу после сдачи командования Врангелю. Деникин запомнился хмурым, насупленным, чем-то или кем-то смертельно обиженным. Сейчас был не в военной форме, а в партикулярном костюме-тройке. Четко печатая шаг, держа на локте трость с монограммой, прошел к кафедре, встал за нее.
– Желаете говорить по-французски? – спросил секретарь.
Бывший главком вооруженных сил юга России ответил:
– Только по-русски.
Допрос важного свидетеля начался с уточнения: состоит или нет генерал в родственных связях с подсудимой?
– Никак нет, – ответил Деникин. – Обвиняемую видел на концерте, слышал на граммофонной пластинке. Что касается заочно судимого генерала Скоблина, то одно время он служил под моим началом.
– Имели со Скоблиным контакты во Франции?
– Встречались редко, от случая к случаю, перебрасывались парой-другой фраз и расходились каждый по своим делам. Последний раз был излишне назойлив, предлагал съездить на инспекцию русской части, но я отказался.
– Чем это объясните?
– Был несимпатичен, чувствовалось, что прячет камень за пазухой, так сказать, человек с двойным дном.
– Подозревали в большевизме?
– Не в принадлежности к партии, а в приверженности ее идеям. Известие, что причастен к пропаже генерала Миллера, кстати, его исчезновение до мелочей похоже на случившееся с генералом Кутеповым, не удивило, лишь убедило, что был во многом прав, подозревая Скоблина.
– Если бы своевременно доложили о подозрениях, он бы давно был судим, сейчас не разбиралась его деятельность, приведшая к трагедии.
– Простите, но я, к вашему сведению, не доносчик! И что бы доложил? Что Скоблин звал поехать, но я не имел на то желания?
– Вы его опасались?
Вопрос не понравился, Деникин ответил вопросом:
– Считаете меня трусом?
– О нет, вы не так меня поняли, – извинился судья и позволил задать вопросы прокурору.
– Как давно отошли от политики?
– С той минуты, как покинул многострадальную Родину.
– Имеете ли доказательства связи Скоблина с политической разведкой другого государства?
– Искать и предъявлять доказательства дело следствия, а сейчас суда. Интуитивно чувствовал, что Скоблин ведет двойную игру. Предвижу вопрос о мадам Плевицкой. Считаю, что если она не помогала мужу в его черных делах, то по крайней мере была о них прекрасно информирована.
Вопросы иссякли. Не глядя по сторонам, с гордо поднятой головой Деникин покинул зал.
Следующим давал показания генерал Шатилов. Он заявил, что считает чету Скоблиных виновными. Без всяких сомнений, жена знала о делах мужа, была его злым гением, быть может, оказывала помощь. Скоблин интриговал, разжигал недовольство деятельностью начальника, желал занять его пост и для этого мог пойти на самые крайние меры, дабы освободить желаемое кресло.
Когда спросили, как часто свидетель встречал Плевицкую с госпожой Кутеповой, где происходили встречи – на прогулках, собраниях, Надежда Васильевна опередила Шатилова:
– Я не дружила с Лидией! Однажды пригласила на концерт, за что она благодарила. На последней случайной встрече на чем свет стоит поносила Шатилова!
На этом первое заседание завершилось. Плевицкую вернули в тюрьму. Публика разошлась по домам, редакциям.
На очередном заседании показания давал необычный свидетель – стоило назвать его имя, как репортеры ринулись занимать выгодные места, откуда снимки получались лучше.
– Господин Беседовский!
Бывший сотрудник советского посольства в Париже, невозвращенец с 1929 года (из посольства на рю де Грегель бежал через забор), был взволнован, то и дело расстегивал и застегивал пуговицу на сюртуке.
– Знали подсудимую?
– Имел удовольствие видеть и слышать на сцене. Как-то о ней проговорился Янович, который у нас считался архивариусом, на самом деле ведал всем аппаратом ОГПУ во Франции. В приватной беседе признался, что деятельность РОВС освещается для Москвы изнутри, у чекистов нет тайн о белоэмигрантском движении, главный осведомитель близок к руководству, мало того, входит в него.
– Назвал фамилию осведомителя?
– Намекнул, что он генерал, а супруга из мира искусств.
– Где Янович? Необходимо вызвать для дачи показаний.
Беседовский развел руками.
– Это невозможно, он покинул Францию сразу после пропажи господина Миллера. В Москве, по моим сведениям, арестован, быть может, уже расстрелян по приказу генерального комиссара госбезопасности Советского Союза.
– Вы живете в Европе довольно давно, что подтолкнуло принять решение не возвращаться на родину?
– Опасался за жизнь детей, жены, свою собственную. Желал обрести реальную, а не призрачную свободу.