Сомнамбула. Книга 1. Звезда по имени Солнце

Зорич Александр

Предполагаю, что Горюнов и Алтунин никак не связаны с делом о захвате планетолета «Капитан Юрий Речников»».

Что ж, кратко и по существу…

Матвей тяжело вздохнул.

Итак, даже эта крошечная зацепка с неприятным разговором Анны на борту «Уюта-5» оказалась вовсе не зацепкой…

«Похоже, в расследовании можно ставить жирную точку и возвращаться на «Славу». Мертвый, выстуженный «Речников» найден, а на большее претендовать пока не приходится», — с горькой досадой побежденного подумал Матвей.

Когда Матвей окончательно осознал,

что Анны больше нет с ним и найти ее совершенно не представляется возможным, точнее, когда это осознала его медлительная душа, он впал в состояние, которое и депрессией-то не назвать.

Он словно бы заснул наяву.

То есть с точки зрения внешнего наблюдателя все находилось в рамках социальной нормы: он прилежно нес службу, ел, спал, говорил с товарищами. Но все это было как в тумане — медленно, бесцельно.

Будто бы кто-то пришел и вынул из него, Матвея, батарейки.

Вдруг оказалось, что недолгие месяцы знакомства с этой дивной, ни на одну прежнюю знакомую Матвея не похожей, русоволосой красавицей внесли в жизнь Матвея столько внутреннего смысла, что расставание с источником этого смысла казалось не менее чем моральной катастрофой.

«Как жить без Анны, если сама жизнь есть Анна? Анна равно жизнь. Если нет Анны — нет жизни».

Чтобы видеть хотя бы призрак Анны, Матвей ходил к ее родителям.

Убитые общим горем, они сидели молча над остывающим чаем. Все это было крайне тягостно. Но Матвей не прекращал эти визиты — не то из чистого мазохизма, не то из чистого гуманизма, ведь разделенное горе — это вроде как половина горя, так? Пусть даже и невыносимая половина.

Трижды Матвей посещал «Террикончик», с которой началось их знакомство. Скульптуры из твердого воздуха выгибались с прежней идиотской глубокомысленностью, а скульптуры из сахара казались какими-то оплывшими. Как видно, не одна Анна их тайком дегустировала…

Не менее пяти раз Матвей был в городском парке.

А уж на стоянке цеппелинов, где он признался Анне в любви…

С невеселыми мыслями о самоубийстве Матвей пришел к генералу Белову.

— Я прошу о новом назначении! — тихим голосом сломленного человека сказал он.

Генерал Белов поднял на него свои холодные серо-голубые глаза. А Матвей продолжал:

— Да-да… Мне нужно что-то поменять… Вы не подумайте, это все не потому, что я… — Матвей мучительно сжал виски пальцами. Ему было физически трудно говорить.

— Это из-за Анны Петровской, я понимаю, — кивнул Белов.

— В общем… Прошу вас перевести меня на Градус Забвения. В «дивизион смертников».

Повисла пауза. Генерал Белов встал из-за стола и сделал несколько шагов к окну, которое смотрело в самое сердце оранжереи, где со скрупулезной точностью было воссоздано несколько соток Беловежской пущи. Матвей понимал: сейчас Белов зол, очень зол. Но пройдет минута, и он овладеет своими эмоциями.

— Ты в своем уме, Матвей? — сказал Белов не оборачиваясь. — Ты понимаешь, что твоя карьера… что твоей карьере… — Белов запнулся и сложил руки на груди.

— Да

плевать мне на карьеру! — равнодушным голосом сказал Матвей. В его глазах блестели непрошеные слезы.

— Но я обещал твоему отцу, что… — Белов, как видно, тоже с трудом подбирал выражения. — Обещал, что смогу предостеречь тебя от ошибок!

— Здесь нет ошибки. Без Анны мне не нужна никакая карьера. И прошу меня простить, если я не оправдал доверия.

— Жду тебя завтра в четырнадцать тридцать. Если ты и завтра подтвердишь свою просьбу — что ж, вольному воля.

Эпизод 16

Черная принцесса

Сентябрь, 2468 г. Форт «Наблюдатель-1». Градус Забвения

Что такое градус? Один угловой градус?

Это угол, под которым видна одна трехсотшестидесятая часть окружности, если смотреть из ее центра. Градус, в свою очередь, состоит из шестидесяти долей, которые называются угловыми минутами. А угловая минута делится на шестьдесят угловых секунд.

Градус — это много или мало?

Кажется, что мало.

Хотя на самом деле следовало бы спросить: «А в каком случае?»

Например, Солнце при наблюдении с Земли занимает на небесной сфере всего лишь тридцать одну угловую минуту или примерно полградуса. А ведь это грандиозный газовый шар, который в сто десять раз больше Земли по диаметру и который в триста тридцать три тысячи раз тяжелее нашей родной планеты!

Градус Забвения — маленький участок орбиты Марса. Он находится в районе пятой точки Лагранжа системы «Марс — Солнце» — то есть там, где гравитационные воздействия Солнца и Марса уравнивают друг друга и где благодаря этому небольшие небесные тела вроде астероидов достигают покоя. Им не нужно ни лететь к Солнцу, ни устремляться к Марсу.

Учитывая, что орбита Марса имеет протяженность миллиард четыреста миллионов километров, один-единственный градус этой орбиты занимает три с половиной миллиона. Что немало.

— Очень немало, — повторил вслух Матвей, подлетая к форту «Наблюдатель-1».

Три с половиной миллиона километров по наибольшей оси. Около полумиллиона километров в поперечнике. Именно столько места в пространстве занимает Градус Забвения — один из самых замусоренных участков Солнечной системы, расположенный на орбите планеты Марс с отставанием от нее на шестьдесят градусов орбитальной дуги.

Ядро Градуса Забвения составляет группа астероидов, известных как Троянцы Марса.

Это безжизненные булыжники размером от нескольких десятков километров до сотен и десятков метров. Когда-то они заблудились в этом месте Солнечной системы, не зная, какое направление движения предпочесть — к Марсу или к Солнцу. И до сих пор блуждают — опасные и холодные.

Далее, в процессе колонизации и терраформирования Марса к ним прибавились десятки ядер использованных комет и сотни тысяч техногенных объектов. И не мудрено, ведь на орбите красной планеты десятилетиями кипела невиданная работа!