Сон в красном тереме. Т. 1. Гл. I – XL.
Шрифт:
– Возможно, это так! Наверное, служанки просто поленились мне открыть!
– Ну конечно! – воскликнул Баоюй. – Вот увидишь, вернусь домой, найду виновницу и хорошенько проучу!
– Твоих служанок, конечно, надо проучить, – согласилась Дайюй, – но только не мне надо было говорить тебе об этом. То, что со мной так обошлись, пустяки, а была бы на моем месте Баочай или какая-нибудь другая «драгоценная барышня» [247] , неприятностей не избежать.
Дайюй усмехнулась. Баоюй уловил в ее словах скрытый намек и ничего не сказал, только
247
…«драгоценная барышня». – Дайюй играет словами: слог «Бао» имени Баочай имеет значение «драгоценный».
Увидев Дайюй, госпожа Ван спросила:
– Девочка моя, стало тебе легче от лекарства, которое прописал доктор Бао?
– Нет, – ответила Дайюй. – Теперь бабушка велит мне пить лекарство доктора Вана.
– Вы, матушка, не знаете, – вмешался в разговор Баоюй. – Сестра Дайюй слаба здоровьем и часто простуживается, а при простуде лучше всего помогают пилюли.
– Недавно доктор мне говорил о каких-то пилюлях, – заметила госпожа Ван, – но я забыла их название.
– Я знаю, что это за пилюли, – промолвил Баоюй. – Наверняка укрепляющие, из женьшеня.
– Нет, – покачала головой госпожа Ван.
– Может быть, это «восемь жемчужин», или «восемь ароматов лютии», либо пилюли из правого и левого корня анжелики? – спросил Баоюй.
– Нет, что-то вроде «Цзиньган», – сказала мать Баоюя.
– Никогда не слышал о пилюлях «Цзиньган»! – всплеснул руками Баоюй. – Ведь если есть пилюли «Цзиньган», значит, есть и порошок Бодхисаттвы!
Все рассмеялись.
– Должно быть, это укрепляющие сердце пилюли владыки Неба! – произнесла Баочай, зажимая рот рукой, чтобы не рассмеяться.
– Совершенно верно! – проговорила госпожа Ван. – Совсем памяти у меня не стало!
– Память тут ни при чем, матушка, – заметил Баоюй, – вас просто сбили с толку Цзиньган и Бодхисаттва.
– Бессовестный! – прикрикнула на него госпожа Ван. – Хочешь, чтобы отец опять тебя поколотил?
– За это не поколотит! – возразил Баоюй.
– Если есть такие пилюли, пусть купят и дадут Дайюй, – сказала госпожа Ван.
– Все эти лекарства ни к чему, – заметил Баоюй. – Лучше дайте мне триста шестьдесят лянов серебра, и я приготовлю такие пилюли, что сестрица не успеет их проглотить, – тут же выздоровеет.
– Хватит врать! – крикнула госпожа Ван. – Где это видано, чтобы лекарство так дорого стоило!
– Я не вру! – отвечал Баоюй. – Лекарство у меня особое. Для его приготовления потребуется столько редкостных вещей, что все сразу и не перечислишь. Трехсот шестидесяти лянов серебра не хватит даже на покупку «последа от первых родов» и «человекообразного корня женьшеня с листьями», а еще понадобится «гречиха величиной с исполинскую черепаху», «сердцевина гриба фулин, растущего на корнях тысячелетней сосны», и много других таких же редких лекарственных растений. Зато лучшего средства в целом мире не сыщешь. Его чудодейственная сила вызывает трепет. Несколько лет назад старший брат Сюэ Пань выпросил у меня этот рецепт, но, чтобы приготовить лекарство, потратил два или три года и израсходовал тысячу лянов серебра. Если мне не верите, матушка, спросите у сестры Баочай.
Баочай замахала руками:
– Я ничего не знаю, впервые слышу, зачем ты морочишь матушку!
– Баочай девочка хорошая, она не станет врать, – произнесла госпожа Ван.
А Баоюй не выдержал, всплеснул руками и, повернувшись к Баочай, вскричал:
– Я говорю сущую правду, а вы думаете, будто я вру!
В этот момент Баоюй заметил Дайюй, она сидела за спиной Баочай и, сдерживая смех, показывала пальцем на свое лицо – стыдила Баоюя. Тот растерялся, но на выручку подоспела Фэнцзе, которая из внутренней комнаты, где накрывали стол, слышала весь разговор.
– Про лекарство это правда, – промолвила она. – Братец Баоюй не придумал. Недавно брат Сюэ Пань просил у меня жемчуг. Сказал, что для лекарства, и произнес в сердцах: «Лучше бы я с этим не связывался! А то теперь хлопот не оберешься!» Я поинтересовалась, что за лекарство. Оказалось, рецепт ему дал Баоюй. Там много лекарственных растений, но все я не запомнила. «Вы уж простите меня за беспокойство, – продолжал Сюэ Пань, – но жемчужины, которые я только что купил, не годятся. Они еще не ношенные. Вот и пришлось мне обратиться к вам. Если у вас нет головных украшений, дайте хоть несколько из тех, что вы носите, а я подберу вам другие взамен». Пришлось снять два жемчужных цветка и отдать ему. Еще он попросил кусок темно-красного шелка длиною в три чи и ступку, чтобы истолочь жемчужины.
Баоюй мысленно благодарил Будду за каждое произнесенное Фэнцзе слово, а потом обратился к матери:
– Ну, что вы теперь скажете? А ведь Сюэ Пань готовил лекарство не строго по рецепту, иначе пришлось бы ему добывать жемчуг и драгоценные камни из древних могил, и не любые, а только те, которые в качестве головных украшений носили богатые и знатные люди. Но кто станет сейчас раскапывать могилы? Поэтому ничего не остается, как брать жемчуг, который носят живые люди.
– Амитаба! Что ты болтаешь! – вскричала госпожа Ван. – Ведь если растревожить кости мертвецов, пролежавшие в земле несколько сот лет, лекарство не будет обладать чудесными свойствами.
– Слышишь? – Баоюй обратился к Дайюй. – Неужели и моя вторая сестра Фэнцзе лжет?
Он говорил, а сам не спускал глаз с Баочай.
Дайюй коснулась руки госпожи Ван:
– Тетя, вы только подумайте: сестра Баочай не хочет его выгораживать, так он у меня ищет поддержки!
– Я давно замечаю, что ему очень нравится тебя обижать, – проговорила госпожа Ван.
– Ах, матушка, – с улыбкой возразил Баоюй. – Ведь сестра Баочай ничего не знала о делах старшего брата, даже когда они жили дома. А теперь и подавно! А сестрица Дайюй, за спиной у сестры Баочай, украдкой стыдила меня, будто я вру.
В это время вошла девочка-служанка и позвала Баоюя и Дайюй обедать. Дайюй, не сказав ни слова, поднялась и пошла вслед за служанкой.
– Может быть, подождем второго господина Баоюя? – робко произнесла служанка.
– Он есть не будет, я пойду одна, – ответила Дайюй.
Когда она вышла, Баоюй сказал служанке:
– Я буду есть с матушкой.
– Ладно, хватит тебе! Пошел бы лучше, – сказала госпожа Ван, – ведь я буду есть только постное.
– И я, – не унимался Баоюй.