Сон в красном тереме. Т. 3. Гл. LXXXI – СХХ.
Шрифт:
– Не успела надеть. Вы позвали меня, – ответила Уэр. – Знай я, что наш разговор окажется таким длинным, непременно надела бы!
Баоюй схватил стеганый халат на белом шелку, которым был укрыт, и протянул девушке.
– Не нужно, господин, я не замерзла! – произнесла Уэр, не решаясь принять халат. – А станет холодно, могу надеть свой.
Она взяла со своей постели халат и накинула на плечи. Потом бросила взгляд на Шэюэ и, убедившись, что та крепко спит, спросила у Баоюя:
– Не собираетесь ли вы бодрствовать
– Скажу по правде: разве мне можно бодрствовать? Я ведь хочу встретиться с небожительницей.
– С какой небожительницей? – удивилась Уэр.
– Это длинная история, – ответил Баоюй. – Сядь, я тебе расскажу!
– Как я могу сесть, если вы лежите? – смущенно улыбнулась Уэр.
– А что тут такого? – возразил Баоюй. – Помню, однажды Цинвэнь играла с Шэюэ и озябла, так я взял ее к себе под одеяло. Зачем упрямиться и напускать на себя строгий вид?!
Уэр думала, что Баоюй шутит, ей и в голову не приходило, что он говорит серьезно. Она была не прочь уйти, но не осмеливалась, а сесть рядом с Баоюем сочла неудобным.
– Не болтайте глупостей, – сказала Уэр, прикрыв рот рукой, чтобы скрыть улыбку. – Вдруг кто-нибудь услышит. Недаром про вас болтают, что очень уж вы любите девочек! А вашей женой и Сижэнь, поистине небожительницами, пренебрегаете. Только и думаете, как бы с кем-нибудь повозиться! Вот расскажу вашей жене, что вы мне говорили!
В это мгновение послышался шум, и оба испуганно вздрогнули. Из внутренней комнаты донесся кашель Баочай. Баоюй сразу умолк, а Уэр погасила лампу и нырнула в постель.
Дело в том, что бессонная ночь, проведенная накануне, сильно утомила Баочай и Сижэнь, вдобавок им немало пришлось потрудиться днем, поэтому они спали сейчас как убитые и не слышали разговора Баоюя с Уэр. Однако шум во дворе разбудил их, и они стали прислушиваться, но все стихло.
Баоюй терзался сомнениями: «Может быть, пришла сестрица Линь, услышала, что я разговариваю с Уэр, и решила нас напугать?..»
Он долго ворочался с боку на бок и забылся сном лишь ко времени пятой стражи.
Уэр между тем встревожилась: уж не слышала ли Баочай ее разговора с Баоюем, не заподозрила ли ее в коварстве? От волнения девушка всю ночь не могла сомкнуть глаз. Утром встала пораньше, пока Баоюй еще спал, потихоньку прибрала комнату.
– Ты что так рано? – удивленно спросила Шэюэ, только сейчас проснувшись. – Или вообще не ложилась?
Уэр ничего не ответила. Она решила, что Шэюэ слышала ночной разговор и ей хочется позлословить.
Вскоре проснулись Баочай и Сижэнь. Открыли дверь и, увидев, что Баоюй еще спит, удивились: почему две ночи кряду ему так хорошо спится в передней?
Наконец Баоюй проснулся, увидел, что все на ногах, сел на постели, протер глаза и тут вспомнил, что ночью ему опять ничего не приснилось. «Видно, у небожителей своя дорога, а у простых смертных – своя! – подумал он. – Уэр считает Баочай и Сижэнь небожительницами. Может быть, она и права?» Баоюй внимательно посмотрел на жену. Баочай стало не по себе под пристальным взглядом мужа, и она поняла, что его снова смутили воспоминания о Дайюй, но что Дайюй не явилась Баоюю во сне и это его беспокоит, такое ей и в голову не могло прийти. Поэтому она как ни в чем не бывало спросила:
– Ну что? Приснилась тебе небожительница?
– О чем это ты? – через силу улыбнулся Баоюй, полагая, что Баочай слышала его ночной разговор с Уэр.
Уэр тоже сконфузилась, но промолчала, ожидая, что будет дальше. Тут Баочай ее спросила:
– Не разговаривал ли второй господин во сне?
Баоюй выбежал из комнаты, а смущенная Уэр пробормотала:
– В первую половину ночи он что-то говорил, но я не разобрала, что именно. Мне послышались только слова «создадут дурную славу», «постаралась бы оправдать ее», что-то в этом роде. Я стала говорить второму господину, что надо спать, и он в конце концов уснул. Я тоже уснула и ничего больше не слышала.
«Эти слова, конечно, относятся к Дайюй, – опустив голову, решила Баочай. – Если и дальше позволять ему спать в передней, на него, пожалуй, снова найдет наваждение. Ведь любовь к сестрам – старая болезнь Баоюя. Надо отвлечь его, не то не избежать новых неприятностей».
От этих мыслей Баочай вся вспыхнула и, чтобы никто не заметил, поспешила во внутреннюю комнату, будто бы для того, чтобы заняться туалетом.
А сейчас вернемся к матушке Цзя. Два дня она веселилась, много ела и наутро почувствовала себя не совсем хорошо – ныло под ложечкой.
Однако Цзя Чжэну матушка Цзя не велела ничего говорить.
– Я переела, – сказала она. – Не надо поднимать шума, – поголодаю, и все пройдет!
Вернувшись вечером домой и увидев Баочай, которая ходила справляться о здоровье матушки Цзя и госпожи Ван, Баоюй вспомнил о том, что произошло утром, и покраснел. Это не ускользнуло от Баочай, и, зная, что Баоюй – натура увлекающаяся, Баочай решила: пусть поступает как ему хочется.
– Ты и сегодня собираешься спать в передней? – спросила она.
– Мне все равно, – отвечал Баоюй.
Баочай хотела еще что-то сказать, но вдруг смутилась и потупилась.
– Пустой разговор! – вмешалась Сижэнь. – Не верю, чтобы второму господину в передней спалось спокойно.
– Не беда, что второй господин спит в передней, – подхватила Уэр. – Хуже то, что он во сне разговаривает и невозможно понять, что ему нужно.
– Сегодня в передней спать буду я, – заявила Сижэнь. – Может, и я начну во сне разговаривать? А второму господину постелите в спальне!