Сон в красном тереме. Том 1

Сюэцинь Цао

В тот день, когда Бао-юй проснулся, Си-жэнь, которая уже успела собрать и привести в порядок книги, кисти для письма и другие школьные принадлежности, грустная и задумчивая сидела на краю его кровати. Как только Бао-юй поднялся с постели, она стала помогать ему причесываться и умываться.

– Дорогая сестра, почему ты так невесела? – спросил Бао-юй, заметив печальное выражение на лице Си-жэнь. – Неужели ты боишься, что если я буду посещать школу, я охладею к вам?

– Зачем ты говоришь ерунду! – упрекнула его Си-жэнь. – Ученье – дело хорошее! Не учиться, значит напрасно жить на свете. Только об одном тебя прошу: когда читаешь – пусть все твои мысли будут заняты книгой; когда не занимаешься – думай о доме.

И смотри, не балуйся с мальчишками, не то узнает твой отец, а с ним шутки плохи! Хоть ты и говоришь, что преисполнился решимостью учиться, но, по-моему, время занятий следует ограничить – захватишь слишком большой кусок, не сможешь его проглотить, да и здоровье нужно беречь. Это лишь мое собственное мнение, но все же подумай над моими словами.

На каждую фразу Си-жэнь юноша отвечал кивком головы.

– Твой халат на меху я уложила в узел и отдала слугам, – продолжала между тем Си-жэнь. – Если в школе будет холодно, наденешь его сам, потому что там некому будет о тебе заботиться, как дома. Грелки для рук и для ног я тоже туда отослала, требуй, чтобы слуги подавали тебе их, когда понадобится. Ведь все они лентяи, и если им не напомнишь, они только рады будут. Чего доброго, еще заморозят тебя!

– Не беспокойся, я сам справлюсь, – пообещал ей Бао-юй. – Только вы здесь не скучайте, почаще ходите гулять с сестрицей Линь Дай-юй.

Пока они разговаривали, Бао-юй оделся и собрался, и Си-жэнь стала торопить его пойти навестить матушку Цзя, Цзя Чжэна и госпожу Ван.

Поговорив немного с Цин-вэнь и Шэ-юэ, Бао-юй наконец отправился к матушке Цзя, которая тоже не упустила случая, чтобы сделать ему кое-какие наставления. Потом Бао-юй повидался с госпожой Ван и, выйдя от нее, направился в кабинет Цзя Чжэна.

В это утро Цзя Чжэн сидел у себя в кабинете и вел праздную беседу с молодыми людьми из числа приживальщиков дома, как вдруг к нему вошел Бао-юй, справился о здоровье и сообщил, что отправляется в школу.

Язвительная, холодная усмешка промелькнула на губах Цзя Чжэна:

– Этими словами «иду в школу» ты прямо-таки заставляешь меня сгорать от стыда! Я бы сказал, что ты идешь играть в бирюльки – это было бы вернее! Погляжу я на тебя, и кажется, что ты только пачкаешь пол, на котором стоишь, и оскверняешь дверь, к которой прислоняешься!

– Зачем вы так строги с ним? – засмеялись гости, вставая. – Если ваш сын начнет старательно заниматься, то, гляди, годика через два-три и прославится. Ведь не будет же он вести себя так, как в прежние годы. – А тебе, братец, нечего медлить, – добавили они, обращаясь к Бао-юю, – время уже к завтраку.

И тотчас два старика под руки вывели Бао-юя.

– Эй, кто там из слуг сопровождает Бао-юя? – крикнул Цзя Чжэн в дверь.

Снаружи отозвалось несколько голосов, и на пороге появились три или четыре рослых детины: они опустились на колени перед Цзя Чжэном и справились о здоровье. В одном из них Цзя Чжэн узнал Ли Гуя, сына кормилицы Бао-юя, мамки Ли.

Обращаясь к нему, Цзя Чжэн спросил:

– Вы с Бао-юем целыми днями пропадаете в школе, скажи мне наконец, какие книги он прочел? Наверное, запомнил наизусть несколько легкомысленных рассказиков да научился всяким проделкам! Вот погоди, освобожусь, так с тебя с первого шкуру спущу, а потом и с этим тупицей рассчитаюсь!

Перепуганный Ли Гуй сдернул с головы шапку. Отвесив земной поклон, он произнес: «Слушаюсь!» – и добавил:

– Старший брат Бао-юй выучил три раздела «Шицзина» до какой-то там песни: «Оленей, оленей вдали слышен зов, там лотосов листья и ряска прудов» [41] . Ей-ей, не смею вам лгать!

Все так и покатились со смеху. Цзя Чжэн, который тоже не мог сдержать улыбку, сказал:

– Боюсь, что если он выучит еще тридцать разделов «Шицзина», толку

будет не больше, чем, «заткнув уши, красть колокол» – просто обман людей! Так что пойди, справься о здоровье господина учителя и передай ему от меня: «Не нужно приводить всякие легкомысленные пустые истории для объяснения «Шицзина» и древних текстов; первым долгом заставьте Бао-юя выучить «Четверокнижие». Это сейчас самое важное».

41

Ли Гуй исказил цитату из «Шицзина», сделав эти строки абсурдными: олени пасутся на водоемах. Подлинная цитата следующая:

Оленей, оленей разносится зов,Едят они дикие травы лугов.

Ли Гуй еще раз произнес: «Слушаюсь» и, заметив, что Цзя Чжэн замолчал, поднялся с колен и вышел.

В это время Бао-юй, затаив дыхание, в одиночестве стоял за дворовыми воротами и поджидал, пока слуги выйдут, чтобы вместе отправиться в школу.

Между тем Ли Гуй, отряхивая на себе одежду, говорил Бао-юю:

– Слышал, брат? Сначала собираются с нас шкуру спустить! У других людей слуги, сопровождающие хозяина, пользуются почетом и уважением, а мы вот за тебя только терпим понапрасну ругань и побои. Хоть бы пожалел нас!

– Не обижайся, дорогой братец, – улыбнулся Бао-юй, – я как-нибудь на славу угощу тебя.

– Эх, молодой господин, кто же смеет на это надеяться? – со вздохом произнес Ли Гуй. – Слушай хоть, что тебе говорят, и то ладно.

Подошли к дому матушки Цзя. Цинь Чжун был уже там, и матушка Цзя с ним беседовала. Бао-юй поздоровался с Цинь Чжуном, затем они оба простились с матушкой Цзя.

Бао-юй неожиданно вспомнил, что еще не попрощался с Дай-юй, и побежал в ее комнату. Дай-юй сидела возле окна перед зеркалом и наряжалась. Узнав, что Бао-юй идет в школу, Дай-юй обернулась и с улыбкой сказала:

– Вот и прекрасно! Думаю, что на сей раз ты «сломаешь коричную ветку во дворце луны» [42] . Проводить тебя я не могу.

– Подожди, милая сестрица, пока я вернусь с занятий, – проговорил Бао-юй, – тогда мы поужинаем и сделаем для тебя румяна.

Поболтав еще некоторое время, Бао-юй повернулся и направился к выходу. Дай-юй поспешила окликнуть его:

– Что же ты не идешь прощаться с сестрой Бао-чай?

Бао-юй засмеялся, но ничего не ответил и вместе с Цинь Чжуном отправился в школу.

42

Образное выражение, употребляемое в смысле добиться успехов в учебе и выдержать экзамен на государственную должность.

Собственно говоря, эта бесплатная школа находилась неподалеку от дома и была создана основателем рода, прадедом Бао-юя, с тем чтобы в ней могли учиться дети родителей, принадлежащих к семье Цзя, которые сами были не в состоянии нанять учителей. Все члены рода, занимавшие чиновничьи должности, обязаны были вносить деньги на расходы по содержанию школы. Учителем обычно избирался самый пожилой и добродетельный человек в семье.

Придя в школу, Бао-юй и Цинь Чжун познакомились с учениками и без промедления приступили к занятиям. Они были неразлучны, всюду ходили вместе, вместе садились, вместе вставали, дружба их становилась все крепче и теснее. Матушка Цзя тоже полюбила Цинь Чжуна, часто на несколько дней оставляла его у себя и относилась к нему как к своему правнуку. Зная, что семья Цинь Чжуна не из богатых, матушка Цзя иногда помогала мальчику одеждой либо другими вещами. Таким образом, не прошло и двух месяцев, как Цинь Чжун полностью освоился с жизнью во дворце Жунго.