Сонет Серебряного века. Сборник стихов. В 2 томах. Том 1

«Ренессанс русской поэзии» – так принято называть тот глубокий эстетический и духовный переворот, который произошел на рубеже XIX—XX столетий в русской словесности. Всплеск идей и художественных форм, характерный для последних десятилетий XIX в. и первых лет века XX, знаменовал собой наступление новой литературной эпохи, получившей в истории литературы уже столь привычное нам имя – Серебряный век русской поэзии.

Новая литературная эпоха удивительно многолика. Влияние самых разных религиозно-философских систем и литературно-эстетических концепций сказалось на величайшем многообразии поэзии рубежа веков. «Скорбные» интонации бесчисленных подражателей С. Надсона, религиозно-философский символизм Д. Мережковского и 3. Гиппиус, декадентство с его нравственным релятивизмом, проповедь «новой поэзии» В. Я. Брюсова, теургия и культ мистической любви к «Вечной Женственности» так называемых «младосимволистов» (А. Белый, Вяч. Иванов, А. Блок), позднее «Цех поэтов» и акмеизм и т. д. – все это грани одного времени. Каждый из поэтов Серебряного века явил свой собственный неповторимый поэтический дар.

Но есть черты,

в той или иной степени присущие творчеству всех поэтов рубежа столетий, в частности острое ощущение «художественного вещества поэзии» (В. Брюсов), необычайный интерес к поэтической форме и желание ее постоянного обновления. Опыты в области стихораздела, ритмики, метрики, строфики подчас превращались в эксперимент, иногда – в литературные упражнения или литературную игру: В кругу Вяч. Иванова была в ходу ... изысканная игра: поэт, написав сонет, посылал его другому с недописанными строчками, а другой, угадав по ним рифмующиеся слова, отвечал ему «ответным сонетом» на угаданные рифмы [1] .

Сонет принадлежит к так называемым «твердым формам» – поэтическим произведениям, построение которых связано с определенными исторически сложившимися правилами строфики и рифмовки. Большинство «твердых форм» (рондо, рондель, триолет, канцона, вилланель, ритурнель, газелла, рубаи, секстина, сонеты разных типов) родом из средневековой западноевропейской или арабо-персидской поэзии, в том числе и «венок сонетов» – форма, которая благодаря своей трудности была особенно популярна. Традиционный сонет состоит из 14 строк – двух четверостиший и двух трехстиший (во французских сонетах) или из трех четверостиший и одного двустишия (в так называемом «шекспировском сонете») с четкой схемой рифмовки строк. В «венке сонетов» 14 стихотворений (по числу строк в сонете) и один «магистрал». Однако многие авторы в своих произведениях пытались избегнуть однообразия традиционной формы и шли на самые разные изменения обычной схемы. В подобных изменениях, безусловно, сказывается индивидуальность поэта.

Собрание в одной книге поэтических опытов разных авторов в области одной «твердой формы» дает нам своеобразный портрет литературной эпохи – вместе с именами «мэтров» Серебряного века соседствуют имена сравнительно мало известные и совсем неизвестные широкой публике. Некоторые из авторов, чьи произведения представлены в книге, успели выпустить всего 1—2 поэтических сборника малыми тиражами и навсегда исчезли с поэтической сцены...

Каждое из литературных направлений в поэзии Серебряного века сопровождалось длинным шлейфом эпигонов и графоманов, «пытавшихся спустить на рынке драгоценную утварь и разменять ее на мелкую монету» [2] . Однако даже и их, казалось бы, незначимое по сравнению с поэзией «корифеев» творчество составляет неотъемлемую часть мира русского поэтического Серебряного века. И пусть современникам иногда приходилось говорить о какофонии в поэзии того времени, тем не менее, эти несколько десятилетий на рубеже веков воспринимаются ныне как единые «буря и натиск», как время, когда поэзия оказалась неразрывно связана с глубоким духовным переворотом, не только с новой эстетикой, но и с «божественным идеализмом» – «вопросами о бесконечном, смерти, о Боге» [3] .

М. С. Федотова (Егорова)

кандидат филологических наук

«Дети! возьмите игрушку:Я подарю вам ее, —Я подарю вам не пушкуИ не стальное ружье...»– «Пушки и ружья, мы знаем,Нынче гремят за Дунаем, —Бой от зари до зари...»– «Вы же от утра до ночиЩелкайте, сколько есть мочи,Щелкайте, дети, кри-кри!» Милое юное племя!Ты уж заранее знай:И для тебя будет время —Видеть широкий Дунай!Но, голубой, многоводный,Будет рекой он свободной, —Светлой дождется зари...Вам уж не нужны игрушки —Ружья, солдатики, пушки, —Щелкайте, дети, кри-кри!

1877

«Суровый Дант не презирал сонета!»(Так Пушкин наш великий возгласил).«Издания народного поэтаСтрах дороги: купить не хватит сил.Чей это грех? Дождусь ли я ответа?» —Так юноша издателя спросил.Издатель же, холодный, словно Лета,Урядника на помощь пригласил.«Лови его! Сей юноша зловредный:Желает он, чтобы народ наш бедныйНад Пушкиным очнулся». АлгвазилК народу был исполнен состраданья:На Пушкина перстом он погрозил,Велев читать... Манухина изданья.

1884

Утихнул ветерок. Молчит глухая ночь.Спит утомленная дневным трудом природа,И крепко спят в гробах борцы – вожди народа,Которые ему не могут уж помочь.И только от меня сон убегает прочь;Лишь только я один под кровом небосводаБестрепетно молюсь: «Да здравствует свобода —Недремлющих небес божественная дочь!»Но всюду тишина. Нет на мольбу ответа.Уснул под гнетом мир – и спит он... до рассвета,И кровь струится в нем по капле, как ручей...О кровь народная! В волнении жестокомКогда ты закипишь свободно – и потокомНахлынешь на своих тиранов-палачей?..

1889

Пред нами жизнь – широкий океанНежданных бед, тревоги и напастей, —И, покорясь нам неизвестной власти,Мы вдаль плывем, окутавшись в туман.Давно погиб бы в нем я от напасти,Давно меня умчал бы ураган...Но мне судьбой хранитель верный дан,Смиряющий порывы бурной страсти.С ним не боюсь житейских грозных бурь,Не утону с ним в безднах океана:Родной народ мне виден из тумана.Увижу с ним небесную лазурь...И, музыкой народных песен полны,Свободные вокруг меня заплещут волны. Писатель некий, в «Новостях»Строчивший всякий вздор невинный,Был у приятеля в гостяхИ на столе узрел пятиалтынный,Который взять он скрытно мог,Но от греха себя, однако, остерег.Узнав о факте сем, известныйФельетонист Михневич молвил так:«Вы скажете, писатель сей – простак;А я скажу, что он высоко-честныйИ гражданин, и либерал.Гордиться им должна эпоха:Пред ним лежал пятиалтынный плохоИ – дивная черта – его он не украл!» Мы сходны по судьбе, Гамбетта, друг:Надев перчатки из парижской лайки.Гремим словами праздными вокруг,Уподобляясь звонкой балалайке.Порой кряхтишь ты громко от натуг,Республики завинчивая гайки,И я кряхчу, рискуя лопнуть вдруг,Когда изобличаю вред нагайки [4] .Ты был когда-то славный адвокатИ пред толпою глупой заурядЛюбил в те дни порисоваться позой.Я адвокат и ныне и порой,В моих речах за ложь стою горой,Но в миг тот мню себя маркизом Позой.