Сообщество разума
Шрифт:
Глобальная схема требует способа не только выявлять тех агентов, чьи действия помогли справиться с задачей, но и определять, какие агенты помогли при реализации промежуточных целей. Например, в ходе строительства башни может оказаться полезным отодвинуть какой-то кубик, чтобы освободить место для другого. Возникает желание запомнить, что это движение помогает в строительстве башни; но если умозаключить из этого, что такое движение полезно всегда, нам никогда не построить другую башню. Когда мы решаем трудную задачу, обычно мало выяснить, правильными или неправильными были действия конкретного агента для достижения общей цели; необходимо, чтобы такие суждения хотя бы в малой степени зависели от локальных условий, то есть от того, насколько деятельность каждого агента помогала или мешала работе других. Эффект вознаграждения должен заключаться в том, чтобы заставить агента реагировать тем образом, который помогает достижению
7.8. Разностная машина
Рассуждая о «целях», мы неизбежно смешиваем в одном слове тысячу значений. Цели присущи всем неведомым агентам, которые включаются в работу всякий раз, когда мы пытаемся изменить себя или внешний мир. Если «цель» объединяет в себе столь много значений, зачем мы увязываем их все в одно слово? Вот некоторые примеры того, что мы обычно вкладываем в свои рассуждения о цели:
«Целеориентированная» система как будто не реагирует напрямую на раздражители или ситуации, с которыми она сталкивается. Вместо того она рассматривает выявленные факты как объекты, которые система использует или игнорирует, как если бы она была связана с чем-то еще пока не существующим. Когда любое нарушение процесса или какое-то препятствие отвлекает такую систему от намеченного курса, она, судя по всему, пытается устранить помеху, обойти ее или превратить в некое преимущество.
Какие процессы внутри машины создают впечатление того, будто машина имеет цель, действует настойчиво и целенаправленно? Имеется конкретный тип машин, наделенных, как представляется, этими качествами; прототип разработали на изложенных ниже принципах, сформулированных в конце 1950-х годов, Аллен Ньюэлл, К. Дж. Шоу и Герберт Саймон. Первоначально эту машину именовали «универсальным решателем задач», но я буду называть ее разностной машиной.
Разностная машина должна обладать описанием «желаемой» ситуации.
Она должна иметь субагентов, которые активируются различиями между желаемой и фактической ситуациями.
Каждый субагент должен действовать таким образом, чтобы сгладить различие, вызвавшее его активацию.
Рис. 14
С первого взгляда схема может показаться одновременно слишком простой и слишком сложной. С точки зрения психологии разностная машина выглядит чересчур примитивной для воплощения совокупности амбиций, разочарований, удовлетворений и огорчений, проистекающих из достижения или недостижения цели. Но это ведь не качества самих наших целей, они возникают из взаимодействия между многими агентами, которые участвуют в достижении целей. С другой стороны, можно задаться вопросом, действительно ли понятие цели должно опираться на столь сложную четырехстороннюю схему отношений между агентами, ситуациями, описаниями и различиями. Мы увидим, что на самом деле все проще, чем кажется, поскольку большинство агентов учитывают существование различий.
7.9. Намерения
Когда мы наблюдаем, как мяч скатывается по склону, то замечаем, что он будто пытается обогнуть препятствия на своем пути. Не ведай мы о гравитации, у нас могло бы возникнуть искушение подумать, что мяч имеет цель двигаться вниз. Но мы знаем, что он не «пытается» что-либо сделать; впечатление намерения формируется только в сознании наблюдателя.
Когда мы экспериментируем со Строителем, нам тоже кажется, что у него есть цель. Всякий раз, когда вы оставляете кубики подальше, он протягивает руку и возвращает их обратно. Всякий раз, когда вы разваливаете башню, он ее восстанавливает. Он словно хочет построить башню и упорно трудится, пока башня не будет построена. Разумеется, Строитель выглядит умнее катящегося мяча, поскольку ему приходится преодолевать более серьезные препятствия. Но стоит нам понять, как работает Строитель, как мы видим, что он не сильно отличается от мяча: все, что он делает, это продолжает искать кубики и ставить их сверху других кубиков. Действительно ли у Строителя есть цель?
Одним из элементов стремления к цели является настойчивость. Мы не скажем, что Строитель хочет возвести башню, если он бросит попытки ее построить. Но самой по себе настойчивости недостаточно – ни Строитель, ни катящийся мяч не имеют ни малейшего представления о том, каков будет конечный результат их труда. Другим важным элементом стремления к цели является наличие некоторого образа или описания желаемого состояния. Прежде чем мы согласимся, что Строитель хочет возвести башню, мы должны убедиться, что он обладает неким образом или описанием этой башни. Концепция разностной машины воплощает в себе оба элемента: представление о некоем результате и механизм действия до достижения этого результата.
В самом ли деле разностные машины «испытывают желание»? Задавать подобные вопросы бессмысленно, поскольку они подразумевают различия там, где их нет и в помине (разве что в сознании наблюдателя). Можно воображать наш мяч совершенно пассивным объектом, который просто реагирует на внешнее воздействие. Однако физик [9] XVIII века Жан Лерон д’Аламбер показал, что возможно точно предсказывать поведение катящегося мяча, если описывать тот как разностную машину, чья цель состоит в расходовании собственной энергии. Нам нет необходимости принуждать себя к выяснению того, есть ли у машин цели или нет. Слова должны быть нашими слугами, а не хозяевами. Понятие цели облегчает описание некоторых действий людей и машин; оно предлагает нам возможность использовать простые описания с точки зрения активных целей вместо громоздких и неудобоваримых описаний деятельности машин.
9
Так у автора. Корректнее все-таки называть этого французского ученого механиком и естествоиспытателем.
Разумеется, многое из того, что люди подразумевают под «целями», осталось неохваченным. У нас, людей, столько способов желать чего-то, что ни одна схема не способна вместить их все. Тем не менее данная концепция уже привела ко многим важным открытиям в изучении искусственного интеллекта и в психологии. Схема разностных машин остается наиболее полезной для выявления целей или намерений, которые еще не проявили себя.
7.10. Гениальность
Естественно, мы восхищаемся нашими Эйнштейнами, Шекспирами и Бетховенами – и задаемся вопросом, смогут ли машины когда-либо выдвигать столь дерзновенные теории, создавать столь великие пьесы и симфонии. Большинство людей считают, что для этого требуется «талант» или «дар», который не поддается объяснению. Если так, тогда отсюда следует, что компьютеры не способны творить, поскольку все действия машин объяснимы. Но почему мы предполагаем, что творения и свершения величайших людских умов сильно отличаются от творений и свершений обычных людей? Мы ведь так мало знаем о том, что делают обычные люди! Конечно, преждевременно спрашивать, как великие композиторы сочиняют великие симфонии, до того, как мы выясним, как обычные люди мыслят себе обычные мелодии. На мой взгляд, нет принципиальной разницы между обыденной и «творческой» мыслью. Прямо сейчас, если меня спросят, что кажется мне более загадочным, я отвечу: обыденное.
Нельзя позволять нашей зависти к признанным мастерам науки и искусства отвлекать нас от вопроса о том, каким образом каждый из нас обретает новые идеи. Возможно, мы так привержены предрассудкам применительно к творчеству, поскольку они оправдывают в наших глазах собственные недостатки. Когда мы твердим себе, что выдающиеся способности к чему-либо попросту необъяснимы, то утешаемся тем, что эти супергерои, мол, наделены всеми качествами, которыми мы не обладаем. Поэтому в наших неудачах следует винить не себя, а достоинства этих супергероев – вовсе не их заслуга. Если они не обучились своим умениям, значит, этим можно пренебречь.
Когда мы действительно встречаем людей, которых наша культура считает замечательными, то не обнаруживаем в них уникальных свойств – отмечаем лишь комбинации довольно распространенных «ингредиентов». Да, в большинстве своем эти люди сильно мотивированы, но то же самое можно сказать и о многих других. Они, как правило, очень хорошо разбираются в какой-то области, но подобные познания мы называем мастерством или опытом. Они часто обладают достаточной уверенностью в себе, чтобы противостоять недовольству и презрению вышестоящих, однако применительно к себе мы могли бы назвать эту черту упрямством. Разумеется, они смотрят на мир иначе, но и все мы поступаем так время от времени. Что же касается феномена, который принято именовать «интеллектом», лично я полагаю, что всякий человек, способный говорить внятно, располагает большей частью тех качеств, которые приписывают гениям. Так что же тогда выделяет гения среди прочих, если у каждого из нас имеется «запас гениальности?