Сообщники поневоле
Шрифт:
– ЧТО ЗДЕСЬ ПРОИСХОДИТ? Славочка, сына.
О, стоило только вспомнить про Обашкину, так она тут как тут. Бежит, спотыкается и громко орет.
– Еще раз увижу, ты пожалеешь. Понял? Обашкин, ты понял?
– Да понял. Отвали от меня. С радостью уйду, чтобы морду твою счастливую больше не видеть. Ты мне всю жизнь испортил, дружище.
– Я?
– А кто еще? Мам, да подожди. – Отталкивает от себя женщину, вытирая кровь с губы. – Весь такой идеальный Фил. Слава, бери пример с Фила. Слава, а Фил это… Фил то… Фил, Фил, Фил… Ненавижу. Вас всех ненавижу.
Ого.
– Сыночка, что ты такое говоришь?
– Правду, мама. Ты с детства мне это твердила. Постоянно вдалбливала, какой Фил хороший, а я фиговый. Прости, что я не такой. Не дотягиваю до нашего великого Фила. А ты…
Я?
– Даже не смотрела на меня. Дура. И я дурак. Ошибся. Не понял, на кого таращился Фил, и подцепил идиотку Смирнову. Такой план провалился. Не могла подыграть?
Честно, я не хотела.
Рука сама потянулась и влепила гаду звонкую пощечину.
– И даже не думайте на меня орать, – сказала, когда тетя-танк открыла рот. – Он сам напросился.
– Галь, - заговорила мама моего Довлатова. – Забирай сына, и уходите. Нечего ему здесь делать.
Полностью согласна с этой женщиной, которая стала поближе к моей родительнице.
Фил не сразу, но все же посмотрел на меня.
– Марусь, прости, охрана не доглядела, и он вошел. Я не услышал все, что он наговорил, но…
– Я ТЕБЕ верю, – перебиваю его. – Иначе побитым уходил бы ты.
– Я тебя люблю, Сажина. И с того дня, когда я первый раз увидел тебя в кафе, у меня никого не было. Поклялся себе, что обязательно найду эту наглую девчонку. И нашел. Теперь не отпущу.
– Кто-нибудь объяснит мне, что здесь произошло?
Ох, мама. Как же не вовремя ты решила заговорить.
– Верунь, любовь у нас тут, – отвечает ей баба Валя и берет ее под руку. – Пойдем, с будущими родственниками познакомлю. Породнимся мы с тобой, Верунчик. Лиль, знакомься…
Наверно, моя улыбка освещала весь город. А блеск в глазах был виден из космоса. Взявшись за руки, мы с Филом вышли на улицу. Он рассказывал про Обашкина, про их так называемую дружбу, и знаете… Мне было жаль Славика. Он не виноват в своих поступках. Его просто таким воспитали. Его мать во всем виновата. Она с детства ставила его на второе место, а он всеми силами пытался взобраться наверх.
– Как там Смирнова? Может, позвонить?
– Дай ей время. Завтра вместе встретимся с ней и поговорим.
– Ты тоже?
– Я плохо о ней думал. Хочется извиниться.
– С чего ты вообще взял, что она была с Барашкиным из-за денег?
– Тогда я не понимал, что влюбиться в человека можно за такой короткий срок.
– Сейчас понимаешь?
Легкий поцелуй в висок, и я чувствую, как руки Фила обнимают меня.
– Сейчас понимаю. Ты даже не представляешь, как я испугался, когда подумал, что ты сможешь поверить Славе. Уже начал перебирать в голове все слова, чтобы переубедить. Потом решил, что запру тебя в номере и не выпущу, пока не выслушаешь.
– Когда успел-то? Ты же почти сразу ему врезал? Кстати, больно?
– Не больно, – рычит он, еще сильнее прижимая
– В отель? Чтобы мне не пришло в голову снова громить твою кухню в попытках испечь торт?
– Я согласен каждый день есть твои горелые торты.
Смотрела на парня и не верила своим ушам. Это вообще законно, быть таким классным? Если нет, то я готова взять его под стражу.
– Теперь ты. Ничего не хочешь мне сказать?
– Я? Вроде нет.
– Точно?
– А-а-а. Обещаю научиться готовить.
– Я не про это.
Смеюсь, утыкаясь лицом в его грудь.
– Ты же и так все знаешь. Зачем вслух говорить?
– Хочу услышать. Давай, Сажина, порадуй своего парня. Услышать он хочет. Вот же...
Вдох. Выдох.
На счет три.
Раз.
Два.
Три.
– Люблю тебя, Карлсон. Больше, чем малиновое варенье. Больше, чем устриц. Больше, чем...
Нежный поцелуй заставил меня замолчать. От него закружилась голова, и ослабли ноги. Появилось такое ощущение, что мы не стоим на улице, а парим где-то над землей. Теперь я очень хорошо понимала Смирнову: когда любишь человека, не замечаешь ничего вокруг.
Мы не замечали.
И с трудом оторвались друг от друга.
– Пойдем?
– В смысле? Куда?
Фил засмеялся и снова обнял меня.
– Знакомиться с родителями и смотреть фотографии.
О, нет.
– Позвони тете-танку и попроси забрать меня отсюда, - ворчу в ответ, скрещивая руки на груди.
– Какие фотки? Мама шутила. Не верь ей. Вообще не верь, что бы она ни говорила.
– Не бойся. Чем раньше начнем, тем быстрее закончим и останемся наедине.
– Тогда чего мы стоим? Побежали!
Эпилог
Два года спустя.
– Марусь, мне до сих не верится, что я замуж выхожу.
– Серьезно? Даже сейчас? Смирнова, посмотри на свое платье. Неужели ты думаешь, что пришла в белом и с фатой на голове в кафе чай попить? Кстати, давно хотела сказать, но тебе и в этот раз с фамилией парня не повезло.
– Отстань.
– Как скажешь, миссис Мухина. – Пожимаю плечами и тянусь к кусочку тортика, за который мы с Филом отвалили кругленькую сумму.
– Какая разница, какая у человека фамилия? Главное же - любовь. А я Вову люблю, по-настоящему люблю, понимаешь? И он меня. В этот раз я чувствую.
В этот раз.
Как вспомню все слезы Смирновой по Обашкину, так тут же ком в горле появляется и дышать мешает. Полгода мне приходилось силой тащить ее на учебу, потому что любительница Есенина заливала подушку слезами и не хотела видеть никого вокруг. Никогда не думала, что человек может столько плакать. Серьезно, своими слезами она с легкостью залила бы всю пустыню. Но все прошло, Настя в один день забетонировала свои слезные каналы и уже через два месяца познакомилась с Вовкой Мухиным.