Соперницы
Шрифт:
Дэна как будто взрывом сбросило с кровати. Чашка, вращаясь, вылетела из его рук, чай Барбары плеснул ему в лицо и на шею. А потом она издала вопль, который чуть было не заставил его убрать руки с обожженного места и заткнуть поскорее уши. В следующую секунду Дэн уже боролся с ней, пытаясь удержать. К крикам Барбары добавились крики Мэри, отчего, казалось, дрожали стены.
В комнату вбежали Гарри, мисс Бригмор и бросились на помощь. Вопли Барбары внезапно стихли, и все они оказались лежащими кучей на кровати, и каждый, не меняя своей странной позы, с тревогой смотрел на бесчувственное тело девушки, думая, что теперь-то она наверняка умерла.
— Ну-ну, давайте,
— Я, я знаю столько же, сколько и ты.
Усадив Барбару поудобнее в подушках и прикрыв ее простынями, мисс Бригмор перевела взгляд с Дэна на Мэри.
— Что… что ее так расстроило? — тихо спросила она.
— Я не знаю, — повторил Дэн.
— Ты… ты не говорил с ней о чем-нибудь… особенном?
— Нет, я просто сидел на кровати, вот так, смотрел на нее, и на… Мэри, она сидела вон там. Она… рассказывала мне… — юноша замолчал, и они с Мэри уставились друг на друга. Потом Дэн недоверчиво покачал головой. — Но она не могла! Она не могла услышать оттуда.
— Услышать что? — голос мисс Бригмор зазвенел, когда она стала напротив служанки.
Мэри, вызывающе махнув головой, ответила:
— Она не могла услышать, я была на одном уровне с ней, даже немного позади, вот так. — Служанка продемонстрировала, где сидела во время своего рассказа. — Вдобавок я отвернулась.
Мисс Бригмор не сводила с нее напряженного взгляда.
— О чем вы говорили? — медленно произнесла она.
Мэри вздернула подбородок. На ее лице было написано неповиновение, и она не отвечала до тех пор, пока мисс Бригмор не повторила свой вопрос.
— Я… я просто сказала, — запинаясь, начала Мэри, — что видела их, его и Сару в городе, и… и она шла с костылем, и… — ее голос совсем упал, — я повторила то, что говорил мне Бен Таггерт — что они поженились неделю назад. — Мэри снова посмотрела на мисс Бригмор. — Она не могла прочитать по моим губам, потому что не видела меня, и я говорила тихо, совсем тихо. Я… должна была с кем-нибудь поделиться, вам я сказать не могла, поэтому и рассказала мистеру Дэну, так как была расстроена. Они меня просто убили — сделали вид, словно не знают меня. Конечно, я расстроилась.
Мисс Бригмор, не шевелясь, смотрела на Мэри. Через минуту она повернулась и поглядела на белое лицо, похожее на маску, которое утопало в подушках. Потом перевела взгляд на Дэна и спокойно спросила:
— Как ты думаешь, она могла прочитать у Мэри по губам?
— Нет, определенно нет, во всяком случае, не с кровати. Она поняла бы о чем мы говорили, если бы могла слышать…
Теперь мисс Бригмор посмотрела на Гарри, который только что отвернулся от кровати, и спросила:
— А вы что думаете?
— Ну… — он сильно потер подбородок, прежде чем ответить. — Как я понял, у нее случился припадок из-за того, что она услышала слова Мэри. А она могла это сделать, только если к ней вернулся слух. Похоже, что, потеряв одно чувство, Барбара обрела другое. Может, это кажется притянутым за уши, но так я вижу в настоящий момент всю ситуацию. Нам надо посмотреть, какую линию поведения изберет Барбара, когда придет в себя. Глядите, она шевелится…
Барбара действительно пошевелилась, пытаясь выбраться наружу из-под окружавших ее пластов темноты. Когда она хватала ее, темнота просачивалась сквозь пальцы, как туман, а когда вдыхала, — забивала ей горло, словно комок шерсти, и давила, давила, как будто
Она слышала абсолютно все, что было сказано в этой комнате, с тех пор, как очнулась тогда, давно, давно. Когда она попыталась сказать им, что слышит, и больше нет необходимости объясняться жестами, то обнаружила, что не может говорить. Но какая разница? Она все равно умерла.
Когда Барбара выпрыгнула из двуколки, она убежала в сумерки, навстречу смерти. Добравшись до реки, хотела лечь в воду, чтобы побыстрее наступил конец. Но упав ничком, она попала на камень, и вода просто обтекала ее. Поднявшись, девушка пошла к середине реки и почувствовала, как грязь засасывает ее. Несмотря на то, что твердил ее разум, тело принялось сопротивляться.
После этого она уже не бежала, а шла, спотыкаясь и падая, снова поднимаясь, и опять падая, взбираясь на холмы. Уже почти совсем стемнело, когда Барбара дошла до шахт, и, забравшись в свое убежище, легла и начала умирать. Но смерть все не являлась, так же, как и сон, и она продрожала почти всю ночь.
Когда Барбара проснулась, дневной свет лился через вход в пещеру, и ей было жарко и хотелось пить, больше всего на свете ей хотелось пить. Она снова то засыпала, то просыпалась, и когда ее глаза открылись в последний раз, вокруг царила ужасающая темнота, и кто-то вдалеке звал ее. Голос едва доносился: «Бар… бара! Бар… бара!». Она ответила: «Я иду», закрывая глаза и понимая, что это уже навсегда.
После этого воспоминания были смутными и путаными. Какой-то мужчина держал ее на руках, как держал бы любовник, но это был не Майкл. Потом она спала, казалось, целую вечность, а когда проснулась, то поняла: ее желание в какой-то мере исполнилось, и она умерла, потому что не хотела больше ни двигаться, ни говорить. Она не двигалась и не говорила, а просто лежала многие столетия и слушала, а слушая, понимала, что все переменились. Ни один из них не остался таким, каким был раньше — ни Бриджи, ни Мэри, ни Дэн. Особенно Дэн, он изменился больше всех — он стал влюбленным. Если бы она не умерла, то рассмеялась бы над этим абсурдом, но в ней не осталось места для веселья, потому что мертвые не смеются.
И все же столетия проходили, и она обнаружила, что может слушать Дэна без раздражения. Его голос был не таким напряженным, как у Бриджи, и не таким стрекочущим, как у Мэри, и это был голос не надоедливого паренька, а мужчины, голос глубокий, добрый и теплый. Это был большой голос, намного больше своего владельца, и все же он нежно касался ее барабанных перепонок. Она слушала, как он рассказывал о Кэти и ее интересах… А потом… потом Мэри принялась болтать о Саре, у которой теперь одна нога, и она ходит с костылем. Барбара уже мысленно вопила, когда услышала слова: «Бен Таггерт сказал, что они поженились в прошлую субботу». В этот момент сам факт женитьбы Майкла на Саре не так много значил для нее, потому что она знала: ему придется это сделать, чтобы некоторым образом расплатиться за ее собственный поступок, за то зло, что она причинила Саре. И сквозь вопли в ее голове все продолжал звучать голос Джима Уэйта, выкрикивающего: «Ты — ведьма! Ты — гадина! Ты ненавидела ее всю свою жизнь».