Соперник Византии
Шрифт:
В конце месяца серпня [86] Ольга вернулась в Вышгород, где ей сообщили, что вот уже месяц дожидаются ее послы императора Романа II. Она не спешила звать их еще неделю и держала вдали от себя, помня, как держал ее император Константин Багрянородный в монастыре Мамонта. В Вышгород никакие иностранцы не допускались, и потому она появилась в Киеве только спустя неделю. Подарки от базилевса были обильными и дорогими, но и просьба о военной помощи -сложной и не ко времени. Святослав набирал воев в Ладоге и готовил к предстоящей войне с хазарами. Оголять свою дружину во главе с Потичем она не собиралась, потому и отказала послам. Но на следующий день вызвала Свенельда.
86
Серпень - август.
– Воевода, - обратилась Ольга к нему, -
87
Пропантида - залив.
– А сколько они просят?
– спросил воевода.
– Две тысячи.
– Многовато,- задумался воевода, - я мог бы набрать человек около пятисот, вместе с теми варягами, что прибыли на Русь еще в прошлом году и которых я взял на службу, а кое-какие сейчас без дела и сами хотели бы устроиться на кошь [88] и ждут купцов, чтобы наняться в охрану.
– А когда наберешь?
– Да хоть на неделе.
Базилики отправлялись в обратный путь, удрученные отказом княгини. Считалось, что миссия была не выполнена, хотя, может быть, и не по их вине. Но, как было заведено у ромеев, удачная сделка оплачивалась вдвойне, неудачная - никак. Когда уже подняли паруса и чуть ли не заработали уключины, к берегу подскакал вестовой и, громко крича, позвал базиликов к княгине. Ольга вручила им послание императору, где писано было, что она, помня устный договор с императором Константином Багрянородным и вспоминая его любезный прием и доверчивую беседу, посылает в помощь сыну его, императору Византии Роману II шестьсот воинов, которые прибудут вместе с русскими купцами. Греки, отплывая, устроили богатый ужин с купцами и нарочными мужами Киева со свечами и долго горланили песни на весь Днепр.
88
На кошь - на содержание.
Русские воины участвовали в захвате полководцем Никифором Фокой острова Крит и воевали с арабами в Сирии.
3. Византия. Император-полководец Никифор Фока
В то время как император Роман II, никак не насытив свою порочную натуру сластолюбием и пьянством, пользовался неограниченной свободой, Никифор Фока зарабатывал славу на поле брани.
Весной 960 года синклит и император Роман II поручили Никифору освободить остров Крит, захваченный пиратами-араба-ми. Огромный флот из двух тысяч кораблей, тысячи огненосных дромонов и триста семи транспортных судов окружил остров. После долгой осады и тяжелых боев главная крепость арабов Хандак пала 7 марта 961 года. Историк Лев Диакон рассказывает: «Часть арабских войск пыталась прорвать осаду крепости, но была перебита. Головы мертвых Никифор приказал отрезать и часть насадить на копья и выставить против стен, а остальные забрасывать камнеметами в город. Можно себе представить, какое впечатление произвели даже на искушенных в зверствах пиратов такой кровавый частокол и страшные снаряды».
Город-крепость Хандак был до основания разрушен, и византийцы возвели с помощью арабов-пиратов, взятых в плен, недалеко новую крепость Теменос.
В апреле 962 года августа Феофано вызвала блистательного полководца в столицу, несмотря на бешеное сопротивление его противника Иосифа Вринги. Возвращался в Константинополь Никифор Фока с триумфом, радуя жителей столицы великолепным зрелищем. После праздничных дней синклит утвердил за Фокой звание стратига-автократора Азии. За два года он присоединил к империи Таре, Аданой, Мопсуетию и остров Крит. Победы были ошеломляющие, влияние на армию беспрекословное, и каждая победа посвящалась Феофано. Его желание стать императором возникло давно, с тех пор, как впервые увидел жену Романа II, но желание это было связано не с попыткой захватить власть, а больше с мечтой овладеть императрицей. И это ему удалось раньше, чем он покрыл плечи свои пурпурной мантией императора. Произошло это в дни триумфа, Феофано уже была беременна Анной, но это не помешало их любовной связи. Никифор Фока больше, чем кто-либо, производил впечатление опытного воина и полководца. Вот портрет, нарисованный современником Львом Диаконом: «Цвет лица Никифора больше приближался к темному, чем к светлому, волосы густые, глаза черные, озабоченные размышлением, прятались под мохнатыми бровями, нос не тонкий и не толстый, борода правильной формы с редкой сединой по бокам. Стан у него был округлый и плотный, грудь и плечи очень широкие, а мужеством и силой он напоминал прославленного Геракла».
В отличие от Романа II он никогда не был рабом наслаждений, даже в юности не предавался пьянству и разврату. Он носил власяницу, был истинно религиозен, спал на расстеленных на полу шкурах и воздерживался от употребления мяса.
Никифор был суеверен и сребролюб, но любил армию, занимался воинскими упражнениями вместе с солдатами, не любил замкнутые помещения и предпочитал свободное пространство, потому почти не сидел во дворце, а чаще всего находился в походах. После завоевания Кипра он появился в Северной Сирии и горах Тавра, оттеснил арабов и вернулся в Константинополь с огромной добычей. Слава полководца росла, но вместе с ней возрастала и ненависть Иосифа Вринга. А смерть Романа II обострила противостояние. Правитель направил письма магистру Роману Куркуасу и Иоанну Цимисхию, предлагая посты доместников схол запада и востока в обмен на ослепление Никифора. Цимисхий, оценив обстановку во дворце, где влияние Иосифа Вринга катастрофически падало, взвесив все за и против, показал письмо Никифору. Реакция последовала незамедлительно. 2 июля под Кесарией Каппадокийской войска провозгласили Никифора Фока императором ромеев. В это же время в столице начались беспорядки. Громили владения сторонников Иосифа и его собственные имения, а тот в пылу и ярости отвечал им: «Я смирю вашу дерзость, бесстыдство! Я сделаю так, что, купив хлеба за нимисхий [89] , вы унесете его за пазухой».
89
Нимисхий - денежная единица.
И действительно, велел прекратить выпечку хлеба. Это еще более рассердило жителей столицы. Толпы возмущенных, рассерженных людей стали громить палатки торговых людей, накинулись даже на стоявшие в городе части фракийских фем [90] , пошли погромы жилищ богатых купцов, и в этой стычке погибло много людей. К вечеру солдаты Никифора ворвались в город, навели порядок, а утром император Никифор Фока торжественно на белом коне въехал в столицу. Иосиф Вринга был удален из дворца и принял постриг в монастыре.
90
Фракийские фемы - поселения воинов, занимающихся сельским трудом.
Казалось бы, судьба Никифора Фоки была милостива к нему. Он добился всего, чего желал, - и императорская власть, и сама императрица, и победы на поле брани. Владения империи расширялись. В 966 году Никифор взял сирийский город Мембидж и неделю простоял у стен Антиохии, но на штурм превосходно укрепленной крепости не решился. И всему тому виной малозначительная встреча с дервишем.
Никифор Фока возвращался от осажденного города Антиохии, обдумывая пути и решения его захвата. Дорога к лагерю, который находился в нескольких стах метров от города, была пустынна. Но вот отряд, окружавший императора, остановился, видя впереди одиноко шагавшего человека. Сразу определили, что это странник, дервиш. Он шел, широко шагая, опираясь на посох, который в силу солнцестояния горел в руке. Странник посторонился, пропуская отряд вооруженных и в блестящих доспехах воинов, но Никифор вдруг остановил коня и, глянув на дервиша, спросил:
– Знаешь ли, странник, куда ты идешь? И кто ты?
– Дарий, - ответил тот.
– Дарий?
– переспросил Никифор и рассмеялся.
– Ведь так звали царя Персии, что постыдно проиграл битву Александру Македонскому. Греку!
– Не греку, а, как ты изволил сказать, македонцу, - уточнил дервиш. Никифор пропустил это замечание и снова спросил:
– И знаешь, куда идешь?
– В город богов, Вавилон, - ответил тот.
– И знаешь, с кем говоришь?
– Для меня нет труда определить, кто есть кто: купец или разбойник, святой или мошенник, праведник или убийца, воин или беглец, господин или слуга, странник или император. Никифор Фока - так зовут тебя. Все императоры самонадеянны, горды и властолюбивы, но не знают своей судьбы.
– А ты знаешь?
– А ты хочешь знать?
– Не мешало бы...
– задумчиво произнес Никифор.
– Тогда видишь смоковницу? Сорви два листа и подай мне.
Никифор знаком показал рядом стоявшему Цимисхию на смоковницу, но дервиш, подняв посох, на котором все увидели золотой шар солнца и по стволу расписанные знаки и резы, предупредил:
– Только сам.
Никифор невольно подчинился и поскакал к смоковнице. Сорвал два листа и подал дервишу:
– Разотри руки листьями и подай руки мне.