Соперник Византии
Шрифт:
– Я пойду, - сказала она, - принимать их, потом возвращусь к тебе, пусть спальня будет отворена, не запирай ее теперь. Когда я возвращусь, то запру сама, - сказав это, она вышла.
Император не засыпал целую смену ночной стражи, молился Богу и размышлял о Святом Писании. Когда начало его клонить ко сну, он расположился на полу на барсовой шкуре перед святыми иконами Спасителя, Богоматери и Крестителя.
Скрытые царицей воины из темной комнаты перебрались на дворцовую кровлю, ожидая прибытия Иоанна Цимисхия. Часы показывали уже пятый час ночи. Дул резкий северный ветер, и шел обильный снег. Иоанн со своими единомышленниками плыл на небольшой лодке близ берега и, подошедши под дворец, пристал к берегу, к месту, называемому Вукалеон, где стоял каменный лев, терзающий быка. С ним были
Иоанн сел на царское ложе и приказал притащить Никифора к себе. Император был растянут на полу, так как он не мог встать на колено от потери своей геройской силы. Цимисхий грозно спросил его: «Скажи мне, безумнейший и жестокий тиран, не через меня ли ты вошел на римский престол и получил верховную власть? Ничтожество! Как осмелился ты, увлеченный завистью и безумием, забыть благодеяния и лишить меня моего благополучия, начальства над войсками и выслать в деревню. Меня, человека знатного, храброго более тебя самого и страшного для войск неприятельских, как какого-то подлого преступника. Никто теперь не освободит тебя из моих рук. Говори, если можешь что-нибудь сказать в свое оправдание!»
Никифор, едва дыша и не имея никакого защитника, повторял только: «Господи! Помилуй и спаси, Богородица!»
Иоанн, схватив его за бороду без всякого милосердия, вырвал клок бороды, а его сообщники били его по лицу рукоятками мечей, выбивая зубы. Пресыщенный злодейством, Цимисхий ударил его снова мечом, а один из помощников насквозь пронзил грудь.
Придворные телохранители, узнав уже поздно об убиении Никифора, дали знать толпе и целой толпой ринулись ему на помощь. Но Иоанн приказал вынести голову Никифора и показать через решетку железных ворот. Тогда Федор Черный подошел к трупу, отрубил голову и показал защитникам. Как увидели они такое ужасное, неожиданное зрелище, то бросили из рук мечи и провозгласили Иоанна римским императором.
Брат Никифора Лев, как только кончил игру, а это было далеко за пять часов ночи, тотчас прочел письмо и стал обдумывать, какие меры принять. Он с сыном и племянником отправился ко дворцу, но когда уже был у арки цирка, услышал, как говорили несколько человек между собой, что император убит, и слышал, как люди провозглашали Цимисхия императором. Тогда он, отчаявшись и не ожидая ничего хорошего, вместе с сыном и племянникам скрылся в великом и почитаемом всеми христианами храме Святой Софии.
Так или почти то же самое писали современники-византийцы Скилица и Лев Диакон, многие другие историки, даже арабские, об убийстве императора Никифора II Фоки.
Когда умирал император, его тело помешали в Зале девятнадцати диванов в короне, дивитисоне, хламисе и пурпурных туфлях. Духовенство из собора Святой Софии и сенаторы стояли вокруг него и пели панихиду. После троекратного крика: «Иди, император! Царь царей призывает тебя!» тело переносилось в храм, который при жизни выбирал император. Так, Роман Лакопин и его супруга Феодора были погребены в церкви Мирелайон, а Константин и жена его - в церкви Святых Апостолов. У входа в церковь распорядитель делал шаг вперед и снова провозглашал: «Входи, император! Царь царей, Бог богов призывает тебя». Потом выкрикивал: «Сними корону свою!»
С этими словами корону снимали с головы почившего императора, а на ее место возлагали пурпурный венец.
Тело императора Никифора II Фоки весь день лежало на открытом воздухе, засыпаемое снегом. Это было в субботу 2 декабря. К вечеру Иоанн приказал убрать его. Он был положен в ящик, наскоро сколоченный, а ночью тайно был перенесен в церковь Святых Апостолов и положен там, где лежит тело божественного и прославленного императора Константина. В ту же субботу, когда неубранный труп Никифора валялся во дворе дворца, солдаты Цимисхия, разъезжая по улицам Константинополя, славили его как императора ромеев. Василий Ноф, бывший постельничий Константина Багрянородного, поддержал Цимисхия своими действиями и людьми, которые присоединились к славословию нового императора, и потому некоторое волнение в городе прекратилось. Уж слишком непопулярной стала личность императора в народе. Но с появлением Цимисхия в церкви Святой Софии, претендента на императорский престол, патриарх Полиэвкт, человек суровый и решительный, отказался венчать узурпатора на трон, обвинив его в грехе цареубийства. Тогда, желая смыть с себя вину, Цимисхий прилюдно в церкви поклялся в том, что не убивал базилевса, а совершили это его друзья, и назвал заговорщиков по именам - это были Лев Валентин и Федор Черный, а организовано убийство было по приказу августы Феофано...
Обвинение послужило предлогом синклиту, и все виновники были наказаны... Главный виновник Лев Валентин был казнен, остальные сосланы. Патриарх настоял на том, чтобы отрешить Феофано от регентства и сослать в один из отдаленных островов. Узнав о своей участи, разъяренная императрица в храме Святой Софии бросилась на Иоанна и попыталась выцарапать ему глаза, а когда ее с трудом оттащили, начала бранить его так, как не сумел бы иной мужчина, сказалась проведенная в харчевне юность. Путем предательства своих друзей Цимисхий приобрел право на коронацию, которая состоялась 25 декабря 969 года. А в церкви Святых Апостолов на раке императора Никифора Фоки появилась нацарапанная надпись: «Убийцы - Феофано и Цимисхий».
На Афоне, где уже заканчивалось строительство монастыря под руководством святого Афанасия и была приготовлена келья для Никифора, была написана и оглашена литургия по убиенному императору-мученику.
9. Уроки Асмуда
В минуты раздумий Святослав доставал торбу, в которой Асмуд хранил свои записи, чертежи, рисунки храмов, крепостей по всему Востоку, где ему пришлось побывать, и снова просматривал их. И каждый раз он находил что-то новое, ранее еще не осмысленное. И оттого, как он читал, записи открывали ему потаенный смысл написанного, какие-то истины, о которых он не знал. И Святослав вникал в них, порою озвучивая и прислушиваясь, как бы переваривая мысли учителя, его богатый жизненный опыт, взгляды на мир существующий, на себя, человека, богов, демонов, природу, любовь, добро, зло, красоту и безобразное, удачу и поражение, беду и счастье, жизнь и смерть.
«Чтобы хорошо спать, надо жить в мире с Богом, соседом и с демоном, ибо и они могут тревожить тебя во сне. Хороший сон требует мира с женой, рабыней, старейшиной или вождем, даже если он хром душой и телом, ведь ты не виноват, что он хромой».
«Как приятно сытно поесть, а потом сладко поспать днем. Но, боже, как тяжело просыпаться, когда Ярило уже спрятался, а сотни демонов навалились на тебя, и каждый требует плату и частицу сладости, которую ты даром получил от Бога. Еле-еле встаешь!»
«Слышал как-то от одного сирийца: «Жадному иудею сказано было: не ешь много, не имей женщин много, не покупай рабов много и не собирай дирхемов много, ибо Богу все это для тебя нести тяжело в иную жизнь». А иудей ответил:
– Ты наверняка думаешь, что я дурак? Потому я и набираю как можно больше в этой жизни для того, чтобы Господь не трудился, и если возьмет со мной хоть сотую часть в иную жизнь, там мне и этого будет достаточно.
Вот поэтому я думаю, что никто никогда не переубедит иудея!»