Соперник Византии
Шрифт:
– Слава, слава, слава!
Славяне умели славить своих богов, потому они и славяне, что чтили и возносили признание им.
Нет, не было на Руси, может быть, и в мире такого разнотембрового голоса, каким обладал Богумил, не напрасно прозванный Соловьем. И вот он запел трубным голосом:
Мы пришли от края земли, И от края земли, от моря, Где нет ныне скорби и горя, Где звезда три года сверкала, Что нам путь в ночи указала...И вдруг продолжил мирным спокойным голосом:
ЦарьИ вдруг дискант, тонкий, светлый, обворожительный голосок. Такое умение Богумила менять тембр голоса в народе называлось Божьим даром:
Кто тот сын, что явился в Прави? Сын, воздвигнувший в Яви с Навью Два великих имя Сварога? Кто возвысил и третье имя Во Сварожьей небесной выси? Это Вышень - Всевышний Боже, Тот, что солнцем сияет в Сварге, Что, родившись, шагнул три раза Широко чрез простор Вселенной. Это юноша - сын Закона, Явь, и Навь, и Правь перешедший. Тот, в следах чьих - источник меда. В высшем следе - сияет Сурья [137] . Тот, следы чьи соединяют Триедино Землю и Небо.137
Сурья - дочь Солнца.
– Слава всем богам нашим!
– вскинув руки к небу, заключил Богумил-соловей. И трижды отвечал ему огромный хор присутствующих:
– Слава! Слава! Слава!
Князь вытащил из кошеля три золотые монеты и кинул в костер. Богумил-соловей снял с себя знак Сварога, и, приблизившись к Святославу, надел ему на шею. Отныне всеми духовными делами в войске ведал князь.
– А теперь, Всевышний Боже, прими требы от воинства и людей Руси, - распорядился Богумил.
Тушки птиц, ягнят, караваи хлеба, зерно разных сортов, даже фрукты - все это укладывалось в жертвенник и рядом с ним.
По очереди запели волхвы, каждый вознося хвалу богу, которому служит и имя которого возглашает прилюдно. Запахло жареным и горелым, и как только последний волхв пропел свою коляду, люди стали расходиться. Но основная масса потянулась к княжьему терему, где на обширном дворе уже были установлены столы с питьем и яством. Кияне собрались на прощальный пир с Великим князем Руси Святославом.
После ухода Святослава на Русь градоначальником Переяславца стал Улеб, а крепости Доростола был назначен Волк. Казалось, город-крепость жил своей жизнью, и многие жители его как бы привыкли, смирились с тем, что войско русов непременно присутствовало в городе, хотя лагерь был расположен за кремлевскими стенами, в поле. Но город с каждым днем становился многолюднее. Сюда беспрепятственно входили многие толпы людей, беженцев из других городов и сел, появилось много монахов, что селились в части женского монастыря и заполняли единственную церковь, вдруг ставшую приютом бесчисленных прихожан. Во время службы нельзя было протолкнуться вовнутрь, и большая часть людей довольствовалась обширным двором, где по краям его сидели калеки, больные и убогие. Христиане, что были в войске, не могли войти в церковь, особенно по праздникам, и речи, какие текли с амвона*, им были недоступны. Но когда кончались проповеди, болгары выходили возбужденными и кто с презрением, а кто с ненавистью смотрели на русов. Первыми встревожились сами болгары, которые вступили в русское войско. Пришел комит Вузила, что начальствовал над болгарами, небольшого роста, но широкоплечий, с нависшими густыми бровями и с такими же усами, висящими по краям рта, грузный, похожий на шкап, но ловкий в бою. Он сел возле Волка и молвил:
Амвон - возвышение перед царскими воротами в церкви.
– Брат, неважно в городе. Много пришельцев, но, как я вижу, среди них много греков, много монахов, по всей Болгарии столько нет, одним словом, вороги в городе. На торге лопочут про нехристей, в церкви про антихристов и о суде Божьем. Людей запугивают, а которых и убивают. Ныне десятника моего Иона всю семью извели и хату его заняли. Страху навели кругом. Что делать будем, болярин?
– А ты не знаешь что, - ответил раздраженно Волк, - на сук их всех, подлецов!
– Я то знаю, да вот пришел тебе доложить, как ты на то посмотришь, как чего потом не вышло?
– А как ты сам мыслишь? Это ж на твоего воя ополчились. Гляди, завтра другим придется срамо!
На другой день трое оказались повешенными, а четвертого Бузила притащил к Волку на ошейнике.
– Вот головник, оттопок [138] , - сказал сотник, - на прю [139] его, собаку, все лаял о воздаянии кары небесной, а сам заговор учинил, лазутчик.
138
Головник - главный убийца. Оттопок - утрамбователь места, то есть организатор.
139
Пря - суд.
Грека-лазутчика вздернули на дыбу. И полилось такое, что Волк за волосы хватался, хлебал ракию и, прокляв себя, слепоту и бездействие, день поначалу ходил в безумии, а потом отливали его холодной водой. В городе оказалось больше двадцати банд, все переодеты, прекрасно вооружены и говорят по-болгарски, живут в городе, а центр в монастыре. Все прибывшие монахи - греки из монокурса [140] . Ждут сигнала к восстанию, для того знакомятся и спаивают воев, охраняющих крепость и ворота. Восстание начнется, как только болгарское войско появится у стен крепости. И тут же донесли, что идут бои в Переяславце, восставшие воспользовались крестным ходом и напали на гарнизон, а часть войска уже в городе, а другая часть направляется в Доростол. Волк враз отрезвел. Под утро в Доростоле с частью оставшихся воинов появился Улеб. Тут же Волк собрал всех сотников на кмет, объяснил обстановку и спросил:
140
Монокурс - группа соглядатаев, разведчиков.
– Как, браты, решать будем?
– Лагерь оставить и всех воев собрать в городе, - сказал Ивашка-первый.
– Надо посмотреть, какое войско. Может, одни лапотники, чего их бояться, - сказал Шивон из Белобережья.
– Не думаю, - сказал Утин, - они же воевать идут. А банды стрелять в спины нам будут. До прихода Святослава не удержим, все поляжем, город возьмут изнутри, как Переяс-лавец, - и глянул на Улеба, который сидел молча, опустив голову на руки.
– Как же ты, Волк, не углядел лазутчиков?
– спросил Кол, он всегда задавал каверзные вопросы. Но вступился за Волка Егри:
– Чего красить других, ежели у самого морда как буряк [141] . Все мы виноваты. Ведь видели и пускали в город чужих. Думать надо, что делать, и не винить.
У Волка вид был как у побитой собаки. Он уже совсем не соображал и будто опустил руки. Сотник Бузила и его помощник Божан предложили:
– Надо прежде всего уничтожить муравейник в монастыре, - раздумывая, сказал Бузила.
– Не трогать монахинь, кроме настоятельницы, а монахов всех порубать.
141
Буряк - свекла.