Соперник
Шрифт:
– Неужели на Барбадосе ты занимался фехтованием? – съязвила Оливия. – Не смей мне лгать, Гаррик!
Схватив ее за руку, он тихо сказал:
– Оливия, успокойся. Тебе нужно подумать об Анне.
От этих слов она разом обмякла и произнесла:
– Если ты хочешь, чтобы мы с Анной уехали, то должен уехать вместе с нами. Я не могу оставить тебя здесь на растерзание Арлену.
Она всхлипнула.
– Оливия, я не трус! – решительно заявил Гаррик. – Пусть Арлен убьет меня, если так суждено. Но вас с Анной я должен защитить. А значит,
– Нет! – пронзительно вскрикнула она, вырываясь из его объятий. – Я никуда без тебя не уеду!
– И как ты не поймешь? – в отчаянии вскричал Гаррик. – Я не могу бежать вместе с вами, поджав хвост, словно побитая собака!
– Сейчас не время для демонстрации своей гордости, черт побери! – сквозь слезы проговорила Оливия.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Десять лет назад ты сбежал от семьи. И все это время убегаешь от самого себя. Так почему же теперь в тебе вдруг заговорила гордость и ты решил драться на дуэли? А ты подумал, что буду делать я, если тебя убьют?
Ее слова ранили больнее, чем шпага Арлена. Правда часто бывает жестокой. Но у него не было времени пускаться в пространные объяснения.
Он повернул Оливию к себе лицом и тихо спросил:
– Ты снова что-то видела? Ты видела мою смерть?
– Ничего я не видела! И вообще я ничего не чувствую в таком состоянии! Мне страшно! Гаррик, я так тебя люблю! Я не переживу, если ты погибнешь!
Гаррик притянул ее к себе и заключил в объятия.
– Прошу тебя, постарайся меня понять, – прошептал он, прижимая ее к своей груди. – Нам сейчас надо действовать заодно. Пусть я умру, зато вы с Анной обретете свободу. Позволь мне отвезти вас обеих в Фовей. – Он на мгновение закрыл глаза, наслаждаясь близостью любимой женщины. – Но ждать меня в Кале не надо.
– Нет, – прошептала она, крепко обнимая его. – Нет, Гаррик, я тебя не оставлю!
Из ее глаз градом покатились слезы. Впрочем, и по его щекам скатились соленые капли, ибо он почти не сомневался в своей гибели. Он знал, что не победит такого искусного фехтовальщика, каким был Арлен. И он сам, и Оливия отлично понимали, что Арлен с самого начала стремился убить его, жаждал этого еще одиннадцать лет назад, и с той поры желание только усилилось, подобно выдержанному вину.
– Я тоже люблю тебя, – прошептал Гаррик. – Но если завтра мне суждено умереть, ты-то не должна оставаться пленницей этого мерзавца до конца своих дней! Позволь мне освободить тебя, Оливия! Тебя и Анну.
Она только плакала, качая головой и шепча, что не оставит его одного. Он гладил ее по голове, пытаясь утешить и убедить в своей правоте. Ненароком бросив взгляд на Анну, Гаррик увидел, что девочка молча плачет. Он тотчас одной рукой обнял девочку за плечи.
– Не плачь, Анна, все будет хорошо.
Оливия тоже обняла дочь и попросила:
– Не плачь, детка. Лучше расскажи, что ты чувствуешь, что видишь.
– Кровь, мамочка, – опустила голову Анна. – Очень много крови…
У
– А что еще? – Оливия нервно сжала руки дочери.
Анна молчала, глядя на мать невидящими глазами.
– Анна! Прошу тебя!
Но девочка ничего не говорила, и Гаррик мрачно произнес:
– Наверное, нам не нужно этого знать.
– Мамочка! – внезапно расплакалась Анна. – Я вижу только кровь, много крови… Я так боюсь!
– Господи, что я делаю? – прошептала Оливия. – И что уже наделала!
Обняв дочь за плечи, она принялась баюкать ее, словно младенца.
– Что с нами будет? – повернулась она к Гаррику. – Что будет с тобой, любимый?
Из глаз ее снова хлынули слезы.
Гаррик удрученно молчал, не зная, что и ответить.
Рассвет был холодным, промозглым и мрачным. В воздухе разливался сырой туман, колышась от редких порывов ветра. Развалины старой крепости и стоявшие возле них кареты Эшберна – все было окутано туманом. Гаррик и Лайонел приехали к месту дуэли в экипаже виконта де Вера. Оба сидели на козлах, Гаррик правил лошадьми. Подъехав к каретам, он остановил лошадей. В ту же минуту дверца кареты открылась, и из нее вышли Арлен, лорд Мэнион и Элизабет. Слышно было, как захлюпала и зачавкала сырая и глинистая почва у них под ногами.
Гаррик как бы отстранился от надвигавшихся грозных событий. Он не спал всю ночь, переживая, что так и не уговорил Оливию уехать вместе с Анной. Да и вообще – втянул замужнюю женщину в такую авантюру!.. Он ненавидел Арлена, горел желанием его убить, но знал, что не сможет этого сделать. Теперь же, когда наступил холодный серый рассвет, он чувствовал себя неким сторонним наблюдателем. В его душе уже не было страха. Осталось одно лишь сожаление.
– Держи, наверняка поможет. – Лайонел протянул ему серебряную флягу.
Гаррик покачал головой в знак отказа.
– Гаррик, ты, конечно, думаешь, что я хочу твоей смерти, но это не так, – сказал Лайонел, глотнув из фляги. – Я всю ночь не спал, черт побери! Ты никогда не умел обращаться со шпагой. Я не хочу, чтобы ты умер!
Арлен, Элизабет и лорд Мэнион пристально смотрели в их сторону. Все трое оделись сообразно случаю: на Арлене был сине-зеленый камзол, на Элизабет – роскошное бирюзовое платье, такого же цвета шляпка и… черная вуаль. Неужели она надела траур по Гаррику, еще живому и невредимому?!
Гаррик посмотрел на Лайонела.
– Полагаю, ты будешь танцевать на моей могиле, – бросил он.
– Как ты можешь! – возмутился Лайонел. – Ведь я твой брат, черт побери!
– Ты мне не брат! – отрезал Гаррик, невольно повысив голос, и замолчал, увидев в его глазах неподдельную тревогу. Неужели он и впрямь все-таки тот самый Лайонел, который таинственно исчез одиннадцать лет назад? Гаррика вновь стали одолевать сомнения.
– Нет, я твой брат, – тем временем произнес тот, не отводя взгляда.